Лена Терехова - И все в шоколаде… Не совсем типичная жизненная история

• Название: И все в шоколаде… Не совсем типичная жизненная история
• Автор: Лена Терехова
• Жанр: Современные любовные романы

Молодая, амбициозная женщина Марина Морган ищет свое место под солнцем. Ее цель – стать независимой и богатой, но при этом еще обрести и настоящую любовь. На самом пике осуществления ее заветного желания происходит то, чего уже нельзя исправить…

---

Вскоре девочки услышали сквозь двери, как женские голоса затянули любимую женскую «разлучную» – «Виновата ли я, виновата ли я, виновата ли я, что люблю?»… Значит, мама успокоилась и теперь можно выйти из комнаты и посидеть в гостиной у телевизора. Вечерняя программа обещала быть интересной, да и за мамой надо присмотреть краем глаза.

Пьяные бабы на кухне уже не плакались на неудавшуюся жизнь, они расслабились и разговоры перешли на концертную деятельность. Разговаривали о любимых певцах и актерах, спорили о просмотренных фильмах и пели разудалые песни. В какую-то секунду Людмила оперлась щекой о свою руку и моментально вырубилась с громким храпом прямо за столом.

– Девочки, бегом сюда, – позвала Катя, – помогите перетащить ее на диван, пусть поспит. Завтра на работу, ну да я с мастером переговорю, прикроем ее на денек, а там, как бог даст, – сама Катя была раскрасневшаяся и растрепанная, язык ее заплетался. – Я старалась почаще в раковину водку выливать, а то сейчас валялась бы рядом, – смеялась она, держа Людмилу за талию и толкая ее вперед. Девочки быстренько застелили постель и уложили мать, не раздевая. Рядом поставили «дежурный» тазик (как говорится «на всякий случай») и литровую кружку с водой.

– Я пойду, – Катя осмотрелась кругом, – все вроде в порядке. Или вам помочь и убраться на кухне?

– Не надо, теть Кать, – замахала руками Лена, – не мучайтесь, идите спать, мы сами все сделаем и уберем. Спасибо вам за все.

– Да ладно, – Катя шмыгнула носом, – хорошие вы детки. Храни вас Бог!

Девчонки мыли на кухне посуду и наводили порядок.

– Значит так, – Лена решительно прервала затянувшееся молчание. – Завтра же я схожу к папе на работу и поговорю с ним.

– Мы с тобой, – близняшки уставились на старшую сестру огромными глазами.

– Нет, завтра я пойду туда одна, все узнаю, обо всем расспрошу, а потом мы посмотрим, как быть дальше, – Лена была непреклонна.

– Ладно, только ты нам потом все-все расскажи, – Наташка хотела еще что-то сказать, но ей вдруг стало очень тяжело и слезы против ее воли побежали по щекам.

– Так, молодежь, сейчас не время сопли распускать. Все завтра. Доживем-увидим, – Лена закрыла кран с водой и пошла в гостиную смотреть телевизор.

Ночь прошла под звучный храп матери, а утром, сославшись на дела, Лена направилась на работу к отцу. Девчонки остались с матерью, тяжело переживавшей похмелье. Людмила лежала пластом и испытывала жесточайшие муки. Однако, эти страдания не давали ей времени и сил ковыряться в ранах, нанесенных мужем и отодвинули их на задний план.

– Ооох, Мариш, принеси, пожалуйста, мокрое полотенце, – раздавались стоны со стороны дивана. Только к двум часам дня Людмила смогла с грехом пополам встать с постели и доползти до кухни, чтоб хоть немного подкрепиться.

К этому времени Лена уже ехала домой. Разговор с отцом был для нее тяжелым испытанием.

Она ждала его у проходной. Он вышел, словно ничего не случилось, поцеловал ее в нос и спросил про жизнь.

– Плохо, папа. Все плохо. Ты объясни нам, что произошло? Мы чем-то тебя обидели или мама провинилась?

– Дочка, ты взрослая уже, все понимаешь. Я ничего от тебя скрывать не буду, – Борис присел на бордюр газона и закурил. – Я давно собирался так поступить, просто сначала не мог решиться из-за вас, вы еще совсем маленькие были, потом вроде как-то все наладилось. А потом мы поехали на юг.

– И что? Ведь все было так здорово! Это были лучшие дни в нашей жизни.

– Это так, дочка. Я провел с вами самые лучшие дни. Последние дни. И именно там я понял, что больше не смогу жить с вашей матерью, ни одного дня больше, ни одной минуты. Это был предел. Не буду вдаваться в подробности, но именно там, у моря, я решил, что еще имею право жить. Жить так, как я хочу, не подстраиваясь под другого человека, не выискивая оправданий его поступкам. Ты пойми только одно и близняшкам объясни, что вас я по-прежнему люблю, вы самое большое счастье в моей жизни. Я буду рад вас видеть в любое время, но домой я больше не вернусь. Прости, дочка.

– Папа, ответь откровенно, – Лена пыталась сформулировать вопрос как-то помягче, но слов не нашла. – У тебя есть другая женщина?

– Теперь да, – ответил он не сразу, не хотелось ранить дочь. Но уж лучше он расскажет ей все, чем донесут «добрые» люди.

– И давно?

– Мы познакомились полгода назад. Она приезжала сюда в командировку из Кузнецка. Сначала просто общались, созванивались, а перед нашим отпуском серьезно поговорили и решили, что я делаю выбор, все взвешиваю, обо всем думаю. Я подумал.

– И? – Лена ждала приговора.

– Я уезжаю к ней в Кузнецк. Сегодня я написал заявление на расчет, две недели отрабатываю и уезжаю.

– А как же мы и мама?

– Прости, дочь, но мне абсолютно все равно, что будет с вашей матерью, а вы по-прежнему мои дети. Я никогда не брошу вас и не откажу вам в помощи. Как только я устроюсь на новом месте, обязательно свяжусь с вами, и вы приедете ко мне в гости, – он выбросил окурок сигареты в урну и поднялся. – А сейчас извини, мне надо возвращаться на работу. Иди домой. Я вас очень люблю, – он обнял Лену за плечи, чмокнул в нос и ушел, оставляя за собой запах табака и солярки. Лена стояла столбом, не в силах сдвинуться с места. Ее руки стали ледяными, а лицо горело огнем. «Он не вернется. Никогда больше не будет жить с нами. Он не вернется… Не вернется…» Опустошенная, она побрела к автобусной остановке.

Дома она закрылась в ванной и дала волю слезам. Она плакала по отцу так, как будто хоронила его. Она оплакивала свое счастливое детство, те радостные мгновения, которые навсегда останутся с ней, но уже никогда не повторятся. Через час она вышла совершенно спокойная, с сухими глазами и красным носом. Младшие сестренки внимательно следили за ней и по первому же жесту направились в свою комнату.

Лена не скрыла от сестер ни единого слова из разговора с отцом.

– Что ж, так случилось. Будем жить дальше. Нам теперь надо изо всех сил поддерживать маму, не давать ей грустить и огорчаться. Давайте поклянемся, что никогда не бросим маму, – и они дали эту клятву.

«Как хорошо, что папа решил уехать. Им не надо сейчас с мамой видеться, она будет только расстраиваться и плакать, или не дай Бог начнет еще пить, как некоторые тетки во дворе, которых мужья бросили. Вот бы и нам тоже уехать куда-нибудь подальше отсюда. Знаю, сейчас начнутся разговоры во дворе типа – „бедные дети, несчастная Люда, козел Борька“! Не хочу все это слышать! Мама говорила, что скоро приедет дядя Володя с тетей Надей. Хоть бы уж поскорее. Я так соскучилась! Дядя Володя нам обязательно поможет, он что-нибудь придумает и маме сразу станет легче. Он всегда нас выручает, — писала Маришка в своем дневнике. – Когда я выйду замуж, я никогда не позволю, чтобы мой муж ушел от наших детей. У меня будет самый красивый и умный муж на свете, он будет любить меня, и мы доживем до глубокой старости вместе. У меня будет самая крепкая и дружная семья. И мамочка будет жить с нами».

Глава шестая. Междугорск, наши дни

У Никиты Глушкова сегодня снова намечался «бегучий» день – необходимо было побеседовать с бывшим мужем погибшей и бывшей женой Андрея Моргана. А потом еще заскочить в автоцентр «Транс-авто», где Марина Морган, тогда еще Терехина, проработала много лет. Следствие заинтересовалось личностью погибшей и, хотя Никите совсем было не понятно, для чего все это, к своей работе он относился педантично и ответственно.

Александр Терехин оказался мужчиной высоким, широкоплечим и, как все сильные люди, спокойным до безобразия.

– Что я могу сказать о Марине? Ничего особенного. Что касается личного… Обида у меня, конечно, на нее, – Терехин закурил сигарету. Они беседовали во дворе комбината обогатительной фабрики – Терехин сегодня работал и покинуть рабочее место не имел возможности, пришлось ехать к нему, договариваться с начальством и вот теперь беседовать на свежем воздухе, в окружении рябин. – Мы прожили вместе почти двенадцать лет, как я думал, душа в душу. А оно вон как оказалось… Я любил ее и переживал тяжело наш разрыв. На тот момент, если б не Аленка, меня, может, уже и на свете не было. Знаете, для меня никогда даже не возникал вопрос, что будет, если я встречу другую женщину. Я в принципе не представлял рядом с собой никого, кроме Марины.

Мы ведь с ней в какой-то степени родственники. Моя родная тетка, Надежда Федоровна, родная сестра моего отца, замужем за ее родным дядькой, Володей Тимошенко. Тетка нас и познакомила, она же нам свадьбу организовала. Потом, много лет спустя я уже узнал, что своей женитьбой я прикрыл Маринкины похождения. У нее был в деревне парень какой-то, да бросил ее, а она боялась, что «не девочкой» ее замуж не возьмут. Тетка тут меня и подсунула, да еще подучила, как провернуть, чтоб я ничего не понял. Сама каялась впоследствии, – Терехин усмехнулся. – Ну да это не для протокола, а так, для общего сведения. Какой она была? Хорошая хозяйка, покладистая, мы не ссорились почти, но многое она в себе держала. Дневник вела, было дело. Раз как-то нашел его, случайно вышло, ну и прочитал. Долго пребывал в шоке.