Генрих Корн - Инь и Янь. Современные рассказы

• Название: Инь и Янь. Современные рассказы
• Автор: Генрих Корн
• Издательство: ЛитагентРидеро78ecf724-fc53-11e3-871d-0025905a0812
• Жанр: Русское современное

Кем бы человек ни был – его жизнь уникальна. У каждого свои сев и жатва. По себе создаёшь мерки, которыми измеряешь мир. И ими же мир измеряет тебя. Эта книга посвящается современному человеку. Тому, кто читает эти строки. У неё есть что рассказать ему. Каждый рассказ – чья-то жизнь. Нет единой темы, ведь все люди разные. И единого жанра тоже нет: у кого-то сказка, у кого-то суровая проза бытия. Герои едины лишь в том, что ничего не скрывают. У этой книги правило: только правда, так интереснее.

---

Домой Алексан-Саныч вернулся раньше намеченного, поэтому обещанные пельмени ещё не были приготовлены. Вспыхнула ссора, а уже ночью он, ослеплённый необъяснимой злобой, впервые ударил свою беременную жену за то, что она лишила его секса.

* * *

В первых числах октября после недельной дождливо-сопливой хандры облака вновь рассеялись, высвободив из своих печально-осенних недр такое желанное и несколько подзабытое солнышко. Старая доска быстро подсохла, а чёрная слизь в её трещинах, свернувшись, затвердела.

Часа в два пополудни на берегу заросшего камышами озерца возникла шумная компания молодых людей и девушек.

– Вон лавочка! – обрадовался прыщавый рыжеволосый юноша с пакетом, набитым синими банками «Балтики» и пачками сухариков.

– Ну наконец-то! Я уже устала таскаться по этому дурацкому парку! – капризно всплеснула руками полная девушка с ярко накрашенным лицом.

– Это того стоило, – галантно успокоил её серьёзный бритоголовый парень в тёмном осеннем пальто. – Это самое лучшее место здесь. Про него мало кто знает. Вон Тёма с Алкой сюда постоянно ходят зажиматься.

Тёма с Алкой, игриво переглянувшись, молча сели – Тёма на лавочку, Алка на Тёмины коленки. Полная девушка удовлетворённо припарковалась с левого краю. На правый же прыщавый юноша выгрузил «Балтику» и сопутствующее солёно-хрустящее.

– А ещё сюда Козерог любил приходить, – добавил бритоголовый и засмеялся.

Засмеялись и полная с прыщавым. Даже Алка улыбнулась, кокетливо стрельнув глазками в сторону Тёмы. Он не смеялся. Чёрная слизь размякла под его телом и стремительно всосалась внутрь, пройдя вдоль позвоночника до головы.

– Козерог больше сюда не приходит! – расплёскивая пиво, умирал от смеха прыщавый. – Его время вышло!..

– Да ладно! – прыснула полная. – Он, поди, и сейчас здесь, спрятался где-нибудь там, в кустах, и секёт за Алкой!

– Точно! – бритоголовый сделал несколько шагов к кустам. – Козерог! Козерог, выходи, не бойся! Тёма тебя не тронет!..

– Да хватит вам!.. – засмущалась Алка.

А Тёма, порывисто спихнув её со своих колен, резко встал и ушёл.

– Чего это он? – испугался прыщавый.

Бритоголовый запоздало спрятал улыбку. Полная зачем-то полезла за телефоном. Алка недоумённо пожала плечами.

Вечером этого же дня Тёма со стеклянными глазами сидел в своей комнате в студенческом общежитии. Чёрная слизь прилипла в расщелине между полушариями мозга и клокотала, причиняя невыносимую боль. Заплаканная Алка сидела на соседней кровати и смотрела на Тёму.

– Ну что мне сделать-то теперь? – умоляюще проговорила она.

Он промолчал.

– О чём ты думаешь, Тёмочка?

– Я не думаю. Я не могу думать. Я просто вижу – и всё.

– Что ты видишь?

– Вагину.

– В смысле?

– Я вижу вагину. Она стоит у меня перед глазами – со всеми складочками, впадинками, выпуклостями, волосками, цветом, я даже запах её чувствую.

– Ну, а при чём здесь Козерог?

– Он видел тебя так же. Вдумайся, Алла, тебе только восемнадцать, а ты уже не сохранила никакой тайны. Я знаю, что между вами было.

– Что?

– Всё. Вы встречались полгода. За это время ты всё позволила ему, всем насытилась, не оставив ничего на будущее, как будто у тебя никого и не было бы после Козерога, всё ему отдала, мне ничего не оставила. Ты не сможешь любить. Твоё женское будущее мертво. Всё, что бы ты ни сделала, пройдёт через Козерога, через тот опыт, который ты с ним получила. Он видел, чувствовал, осязал тебя всю, все твои складочки, впадинки, выпуклости, волоски, цвет и запах. Ты наслаждалась им, когда вы были вдвоём, впитала его в себя, ласкала его, шептала в экстазе нежные слова, говорила, что любишь. Ты сосала его х**, Алла. Как ты можешь вообще кого-то любить после этого, кроме Козерога?

– Ты, что ли, невинный, Тёма? – горько ухмыльнулась она. – Что на тебя нашло? Ты думаешь, девочка, которая ни с кем не была, полюбила бы тебя так, как я тебя люблю?

– Мне не нужна девочка физическая. Мне нужна девочка внутренняя. Только такая и умеет по-настоящему любить. Вагина не способна любить. Только сердце.

– А у меня что же, нет сердца?

– У тебя есть вагина, которую ты считаешь сердцем. Любая девочка, внутренне становящаяся женщиной, прекращает любить мужчин искренне и бескорыстно, нефизической любовью.

– Если все будут целомудренными, человечество вымрет.

– Если все будут целомудренными, человечество воскреснет из мёртвых. Я не о физическом факте говорю, а о внутреннем. Любая женщина может всю жизнь оставаться маленькой девочкой, имея мужа, детей и всё прочее. Служение вагине убивает в женщине маленькую девочку. Это ли не смерть?

– Ну что мне сделать-то теперь? – повторила Алла.

– Вернись туда, где ты оставила свою маленькую девочку. К Козерогу.

– Но я не люблю его, Артём! Зачем он мне нужен? Я тебя люблю!.. Не делай глупостей. Давай останемся вместе… Забудь ты про Козерога, Тёмочка!

– Я-то забуду рано или поздно. А вот ты – никогда. Твоя вагина будет помнить его всю жизнь как первого. Твоя маленькая девочка будет взывать к тебе из могилы, в которую ты её так непростительно закопала. И ты будешь убивать её вновь и вновь. И будешь искать новых «козерогов». Я тоже «козерог» для тебя. И моё время выйдет через месяц, полгода, год, два, три. И всё. Ты скажешь мне то же самое, что сказала Козерогу: «Прости. Отпусти. Я уже другая. Я не могу больше быть с тобой. Прощай».

– А как же маленькие мальчики? Их никто не убивает из мужчин?

– Никто. Но вагине не нужны маленькие мальчики, ей нужны мужчины.

Алла вытерла слёзы и бросила на Тёму колкий взгляд взрослой женщины.

– Перестань. Давай займёмся сексом.

– Давай, – сказал он.

* * *

Светлана Сергеевна, учительница школы, расположенной неподалёку от безымянного парка на краю большого города, в случайно образовавшееся «окно» между уроками, решила прогуляться и спокойно покурить.

С самого утра она была на взводе. За завтраком произошёл очередной скандал с мужем. Потом «довёл» придурошный 11 «Б». Сразу после директор устроила некрасивую сцену по поводу каких-то несобранных денег. А в довершение всего закончились сигареты. И это было ужасно.

Вообще-то Светлана Сергеевна раньше не курила, попробовала в первый раз только год назад – после своего тридцатилетия, но очень скоро пристрастилась. Она теперь даже не могла понять, как раньше жила без этого. Нет, ей не нравилось курить. Она не получала ни радости, ни наслаждения. Она получала нечто очень маленькое и непонятное, которого оказалось вполне достаточно, чтобы полюбить курение.

Почва из-под ног начала ускользать года через три после замужества. Муж сперва стал каким-то очень «своим» – неинтересным и тусклым, а потом стремительно превратился в простого безликого мужика, чужого и неприятного. Нежные трепетные чувства к ребёнку, маленькой Танечке, стали таять, превращаясь в родительское тягло, уже на второй год её рождения.

Выйдя из декретного отпуска на работу, Светлана Сергеевна не узнала себя прежнюю – ей больше не нравилась школа, она больше не любила свой любимый английский, дети начали раздражать её, ни в чём, что раньше было дорогим для неё, она не могла увидеть смысла. И цели тоже больше не было. В тридцать она сделала всё, к чему стремилась девушкой: нашла своё место в жизни, вышла замуж, родила ребёнка, есть своя квартира, муж приносит домой хорошую зарплату, дома чисто, уютно и красиво, в холодильнике есть еда, есть, что надеть, есть подруги, кому можно позвонить и похвастаться своим благополучием.

Но что-то очень большое и нужное ушло безвозвратно. Светлана Сергеевна не могла понять что. И заменила очень большое и нужное очень маленьким и непонятным – проклятой сигареткой, но такой близкой сердцу, что уж и саму жизнь без неё представить стало невозможно.

Впрочем, это дымящееся и дурно пахнущее ничего не заменило. Напротив, стало сразу рушиться всё нажитое прежде: старые подруги как-то незаметно заменились новыми, не совсем надёжными, на работе появилось больше поводов для раздражения, у Танечки к пяти годам сформировался невыносимый, капризный характер, превративший родительское тягло в родительскую каторгу, муж начал налегать на алкоголь и качать права.

Как могла, Светлана Сергеевна пыталась выправить положение, зацепиться за «свой», родной, ускользающий мирок или найти новую цель, новый смысл, но тщетно – всё только больше испортилось. Особенно с мужем. Прежние методы совершенно не работали. Упрёки оборачивались скандалами, намёки – непониманием, молчание – попустительством, слёзы – чёрствостью и озлоблением.

Светлана Сергеевна уже ничего не контролировала и срывалась на непрекращающиеся обиды и отчаянные всплески ярости. А муж, уйдя в глухую оборону, налегал на алкоголь шибче и качал права круче. «Свой», родной, мирок, окончательно потеряв почву под ногами, всерьёз зашатался.