Генрих Корн - Инь и Янь. Современные рассказы

• Название: Инь и Янь. Современные рассказы
• Автор: Генрих Корн
• Издательство: ЛитагентРидеро78ecf724-fc53-11e3-871d-0025905a0812
• Жанр: Русское современное

Кем бы человек ни был – его жизнь уникальна. У каждого свои сев и жатва. По себе создаёшь мерки, которыми измеряешь мир. И ими же мир измеряет тебя. Эта книга посвящается современному человеку. Тому, кто читает эти строки. У неё есть что рассказать ему. Каждый рассказ – чья-то жизнь. Нет единой темы, ведь все люди разные. И единого жанра тоже нет: у кого-то сказка, у кого-то суровая проза бытия. Герои едины лишь в том, что ничего не скрывают. У этой книги правило: только правда, так интереснее.

---

– Здравствуйте, Василий Иваныч, – прошептала суровая баба на свечном ящике.

Старичок раскланялся и, с жёстким, каменным лицом поставив свечки на канон, праздник и Николаю-Чудотворцу, встал в куцую очередь в левом пределе – на исповедь.

– …не усрамися, ниже убойся, – монотонно и устало бубнил поп. – Если скрыеши что от мене, сугуб грех имаши. Внемли убо, пришел еси во врачебницу, да исцелен отыдеши…

Храмик изнутри давил приземистостью ещё больше, как бы наваливаясь сверху своими тяжеловесными формами, однако тяжеловесность смягчалась непритворной основательностью древних стен, а приземистость – непритворной возвышенностью иконостасов и ликов, изображённых на них.

Старичок смягчился и обрушился ниц земными поклонами. Он продолжал опускаться и подниматься до тех пор, пока куцая очередь вконец не иссякла, и поп снисходительно и многозначительно не пригласил его к себе.

– Что же это вы, Василий Иваныч, – укорил он, – так себя мучаете? Эдак раньше времени Богу душу отдадите.

– А мне, грешнику, хоть раньше, хоть позже – всё одно… во ад… огнём гореть неугасимым…

– Отчего же вы так смущаетесь? Бог милостив. Уж вы-то грешник?

– Грешник!.. – старичок с отчаянием затрёс своей аккуратной седой бородкой. – Знаете, что я сегодня удумал?

– Что же?

– На маленьких девочек разжигался! Стоял в парке, на детской площадке с каруселями и аттракционами, смотрел на них и разжигался блудной страстью, совокуплялся с ними в сердце своём. А потом шёл по площади мимо магазинчиков… а там реклама… девки везде полуголые… и до того дошёл, что в храм идти не хотел. Девок энтих хотел – больше ничего не нужно было мне в этой жизни. И сейчас ничего не нужно. Стоит у меня в глазах… прямо… бабье это место… и ничего мне не надобно… Хоть сатане душу продать, вкусить греха от того места… и помереть… Вот так-то!.. – пот обильными каплями выступил у него на лбу и покатился по морщинам. – Жизнь прожил, окаянный… Детей народил… Внуков воспитываю… А эти девки, что же, мне не внучки?.. А девочки на каруселях не правнучки ли?.. Это что же я со своими внучками и правнучками сделать возжелал?.. И сейчас стою… пред Спасителем… со срамным рылом, Крест его буду лобызать, к Евангелию Его прикладываться буду, а желаю бабьего места… Его только одного вижу… Его только одного чую… Голова огнём горит от этого чувствования… Засело в мозгу… меж двух полушарий… и ноет… и смердит…

Старичок достал платок, вытер пот и перекрестился. С ним перекрестился и поп.

– Мысль это, Василий Иваныч. Мёртвая мысль. Она… как чёрная слизь… Родит её враг или какой-нибудь пакостник нехороший, и потом гуляет она от человека к человеку. Она – живая, эта мёртвая мысль. Она к чему угодно может пристать и жить там годами, пачкать людей. Вот и вы измарались где-то… Но выход через себя ей давать нельзя. Она покипит, покипит и отстанет. Перетерпеть надо… Сейчас повсюду живые мёртвые мысли, потому что нехороших пакостников стало много…

– Какая же это мысль, если я её не думаю? Просто чувствую – и всё, а что чувствую – выразить не могу… И не хочу – мерзость невозможная!..

– Василий Иваныч, – поп вплотную придвинулся к старичку, – знаете, вот вы мне покаялись… А я вот что вам скажу. На площади, видели, магазин «Кристина»? Там ещё на витрине плакат такой – девка в купальнике растопырилась. Я не могу мимо неё спокойно проходить – всегда погляжу ей между ног, а трусы какие-то на ней тонкие… я всё вижу… всю её… эту… вагину… со всеми складочками, впадинками, выпуклостями, волосками, цветом, даже запах будто чувствую от неё… А вот здесь на углу рекламный щит видели? Две такие длинноногие… Я на них смотреть боюсь… Они сами на меня смотрят… Глаза закрываю и вижу, как они на меня смотрят… Иногда думаю, если б дьявол сказал: «Бери любую… А хочешь, обоих… И душу мне свою продашь. И Христа проклянёшь», я бы продал и проклял. За этих двух вагинально-растопыренных… Мало того. Жену перестал любить, Василий Иваныч. Чести ей не оказываю как матери своих детей. Женщину не вижу в ней. Только вагину зазывающую и бездонную. И, знаете, что – уверен, дай ей волю, и она так растопырится. Не стало женщин. Одни вагины. Увы, Василий Иваныч!.. Они растопыривают ад свой зазывающий и бездонный, а мы, заглядывая в него, рождаем живые мёртвые мысли. Если хотите знать, я думаю, что ад – это не огонь никакой, а дым как испарение от чёрной слизи бесчисленного количества живых мёртвых мыслей…

Василий Иваныч брезгливо отстранился.

– Вот и вы туда же, батюшка… Видно, последние времена живём…

– Две тыщи лет последние времена идут!.. И никто не знает, сколько это ещё будет продолжаться. Ад бездонен, но какое-то дно всё же имеет. Живая мёртвая мысль когда-нибудь наполнит его до краёв…

Василий Иваныч посмотрел стеклянными глазами на икону Спасителя, медленно опустился на колени, и поп накрыл его голову епитрахилью:

– …и аз, недостойный иерей… прощаю и разрешаю…

Спаситель на большой иконе у Царских врат, казалось, смотрел куда-то мимо них, куда-то в сторону выхода.

Магазинчик «Кристина» на площади закрыла высокая интеллигентная дама, и растопыренная девка в купальнике на его витрине погасла.

* * *

После майских праздников в безымянный парк на краю большого города занесло актив молодёжного крыла известной демократической партии. Попивая «Black Russian», «Amore» и «Ягуар», пятеро молодых людей и четыре девушки оказались в самой его глубине, там, где на берегу заросшего камышами озерца стояла старая деревянная лавочка.

Молодёжь возглавлял юркий мужичок в пиджачке, галстучке и с дорогим фотоаппаратом на шее.

– Мы уже больше года не проводили ярких, запоминающихся акций! – в запале махал он руками. – Это не дело, ребята! Надо что-то придумать!.. Макс, с тебя идея! В обществе много проблем помимо коррупции, революции, безработицы и роста цен. Например, бездомные животные, домашние животные, вымирающие животные, истребляемые животные, убиваемые животные, убивающие животные, плевать!.. Короче, животные, от которых общество обоссалось бы кипятком от жалости или злости, от чего угодно. Помните историю с бельками? Про них уже обоссались и забыли. Это жалость!.. Найдите теперь каких-нибудь чернышей. Или псину, раздирающую младенца!.. Об этом люди не забывают. Пусть люди обоссутся злостью и праведным негодованием!.. Иначе они о вас позабудут, как будто вас и не было никогда! И тогда хрен вам от партии, а не бабки!.. Слышишь, Макс?!

Макс, долговязый парень с длинными волосами, убранными в хвост, нахмурился и отхлебнул немного «Ягуара».

– Давайте, – продолжал юркий мужичок, – собирайтесь сегодня всей компанией у Яночки и думайте!.. И не надо, пожалуйста, никаких скучных и пустых нравоучений, как в прошлый раз! Это должно быть живо, современно, пронизывающе до глубины души, провокационно, если хотите, шокирующе, если хотите, но не бездарно!.. Включите мозги!.. Включите талант!.. Камеру включите! Чего она у нас в офисе без толку валяется? Поснимайте бедных животных, потом на сайте выложим. Сделайте хоть что-нибудь! Включите сердце, наконец!.. Кстати, Яночка, сердце моё, давай, я тебя сфоткаю на той лавочке на фоне озера? Красиво же!..

Яночка, белокурая и голубоглазая красавица, вспыхнув счастливым румянцем, резво подбежала к лавочке, грациозно присела и замерла, окрасив очаровательной улыбочкой пухленькие губки. Юркий мужичок несколько раз щёлкнул кнопочкой и удовлетворённо уставился на дисплей фотоаппарата.

Подбежали полюбопытствовать и остальные девушки.

– Ой, клёво! А сфоткайте меня тоже, Вадим Вадимыч!..

– Ой, а я тоже хочу!..

– Ой, и меня!..

Вадим Вадимыч сфоткал всех по очереди, потом первую со второй, потом первую с третьей, потом первую с Яночкой, потом Яночку со всеми, потом Яночку с одним мальчиком, потом с другим, потом мальчиков во главе с Максом, потом всех во главе с Яночкой, пока все жутко не перепачкались в чёрной слизи. Вадиму Вадимычу надоело, и он резко закруглился.

– Всё, хватит! Времени нет! Я вечером заеду к Яночке, узнаю, что вы там напридумывали!.. Яночка, сердце моё, я заеду, можно?..

– Ну как же мы без вас, Вадим Вадимыч! – улыбаясь, сказала Яночка.

– Ну как же мы без вас! – хором подтвердили все остальные, побросав пустые банки «Black Russian», «Amore» и «Ягуара» вокруг лавочки.

Вечером молодёжь весело проводила время в симпатичной однокомнатной квартирке в элитном районе города – мощными басами долбил «клубняк», коктейль лился рекой, смех – океаном, а «молодо-зелено» – всеми подземными источниками вод, какие только могут быть в этом мире.

И лишь один Макс сидел отстранённо на краешке дивана и устало терзал ноутбук.

– Нашёл, – наконец сказал он, когда алкоголь закончился, и наступила относительная тишина, в которой кто-то сосредоточенно собирал деньги для продолжения.