Василий Веденеев - Взять свой камень

• Название: Взять свой камень
• Автор: Василий Веденеев
• Жанр: Исторические приключения

В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.

Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.

---

– А у меня много раненых, – высвободился Сорокин. – И вы обязаны помочь вновь поставить их в строй!

– Слушай, сынок, – Ярош потянул его за собой через приемную к дверям кабинета. Привел к столу и предложил стул. – Сядь! Я сейчас столько всего должен, – он взял лист бумаги и ручку, – что голова кругом идет. Архивы обкома застряли здесь, а их надо вывезти, семьи партработников надо вывезти, ценности надо вывезти. Оборудование надо вывезти…

Не переставая говорить, он набросал несколько торопливых строк и промакнул записку большим деревянным пресс-папье. Достал из кармана френча баночку с завинчивающейся крышкой, отвинтил ее, бережно вынул печать и приложил к своей подписи.

– На, – протянул он Сорокину бумагу, – даю тебе право мобилизовать для доставки раненых машины, подводы, любой транспорт. Пойди по дворам, поговори с людьми, они тебе помогут, не откажут Красной армии… Доставишь раненых на станцию, транспорт направь сюда.

– А как же?..

– Мне он тоже вот так нужен, – провел ребром ладони по своим густо поседевшим усам Ярош, – понимаешь ты это? Что? – повернулся он к вошедшему в кабинет военкому.

Тот, не отвечая, взял со стола графин с водой, приник пересохшими, потрескавшимися губами к горлышку. Пил жадно, делая большие глотки и обливаясь. Капли воды катились по его пыльной гимнастерке с рубиновыми шпалами на петлицах, сворачивались в шарики и скатывались на пол, покрытый слоем черного ломкого пепла сожженных бумаг.

– Станцию разбомбили. Всю, – оторвавшись наконец от горлышка графина, хрипло сказал он. – Танками прет, гад! Части генерала Русиянова еще держат фронт. Связь с Минском есть?

– Нет, – тихо ответил Ярош и, помолчав, грустно добавил: – Еще несколько дней назад мне казалось, что до него очень далеко, до Минска-то. А теперь… Людей собрал?

Военком молча кивнул, опять запрокидывая графин. Напившись, поставил его на край стола и устало опустился на свободный стул. Щелкнул портсигаром, доставая папиросу.

– Станция Вязники цела. Она восточнее и немного в стороне от нас. Там эшелон под парами. Может, туда повезем?

– Слыхал? – обратился к Сорокину секретарь райкома. – Давай, сынок, добывай транспорт, проси у людей помощи и гоните на Вязники. Иди, доктор, время дорого.

Юрий Алексеевич кивнул и пошел к выходу. Он не успел сделать и двух шагов, как двери распахнулись и в кабинете появился бледный капитан в зеленой пограничной фуражке.

– Нет у меня машин, – опережая его, быстро сказал Ярош.

– Что? – переспросил пограничник, напряженно глядя на губы секретаря райкома. – Ах, машины… У меня есть, даже две. Это кто? – он посмотрел на военкома.

– Военком, – удивился Ярош. Что за странный капитан, почему спрашивает? До границы отсюда далековато, как здесь очутился, зачем?

– У меня особо ценный груз, я – капитан Денисов. Нужна охрана, охраны для груза нет. И… дайте воды, пожалуйста!

Сорокин предупредительно подал ему графин и смотрел, как пограничник жадно припал к его горлышку, совсем как несколько минут назад военком. Напившись, Денисов вынул из кармана несвежий носовой платок и вытер губы. Расстегнув пуговицу на кармане гимнастерки, подал секретарю райкома удостоверение:

– Вот документы!

Ярош взял, повертел и недоверчиво покачал седой головой.

– Ты что же, пограничник, почитай, из-под самого Белостока едешь? Далеко забрался. Как же тебе удалось прорваться?

– Надо! – лаконично ответил Денисов.

Военком подал ему стул, с уважением поглядев на вырвавшегося из самого пекла человека в пыльной форме капитана погранвойск НКВД.

– Что вывозишь, капитан? – возвратив документы, спросил Ярош.

– Особо ценный груз, секретный.

– Документы на него есть? – насторожился Ярош. Что еще за секреты? Сейчас не то время, чтобы в райкоме секреты разводить, напускать таинственности.

– Документов нет, – вздохнул Денисов. – Денег у нас полна машина, больше трех миллионов везем из банка. А людей – я сам, мой сержант да два милиционера. И еще девушка, кассир из банка.

– М-да, – военком потер ладонью небритый подбородок. – Лихо! А везете куда?

– До Минска. По своим делам мне торопиться надо. Может, примете миллионы? Сдам и поеду. Время не терпит.

– А во второй машине что? Тоже деньги? – заинтересовался Ярош. Это надо же, три миллиона капитан вывез из-под самого носа у немцев. Силен!

– Ящики из ювелирных магазинов, золото, побрякушки всякие, – Денисов снял фуражку, пристроил ее на колено, провел рукой по лицу, словно стирая с него налипшую паутину. – Народец, который машину сопровождал, растащил чего успел по мелочи, да и разбежался. Расстрелял бы я их как мародеров, да никого уже не было, а машина оказалась на ходу, сам веду. Спать хочу смертельно!

– Та-а-ак, – протянул Ярош, – теперь еще и целый госбанк с ювелирным магазином! Чудеса… Подожди там, – махнул он рукой парню в кепке, заглянувшему в кабинет. Тот понимающе кивнул и исчез.

– Значит, денег у тебя… – секретарь райкома вопросительно посмотрел на пограничника.

– Сколько точно, не знаю: считать некогда было, горело все, бомбили. А ящиков с ювелирным барахлом девять штук. Не взвешивал, но тяжелые, два из них – металлические, закрыты и опечатаны.

– Слушай, капитан, – поднялся Ярош, – на станции Вязники, это немного юго-восточнее, стоит эшелон под парами. Стоит, дожидаясь отправки застрявшего здесь архива обкома и прибытия эвакуируемых. Поезд надо срочно отправлять, пока не разбомбили. Есть предложение: берешь на свои машины военврача и раненых – они с оружием, вот и будет охрана, – и едешь на станцию. Подожди, – остановил он хотевшего встать Денисова, – еще не все. Деньги мы примем, посчитаем до копеечки и уничтожим! Да-да, уничтожим, а тебе выдадим форменную расписку, потом новые напечатают на ее основании. Ювелирные ценности зароем, а тебе, как груз особой важности, дадим партийный архив области. Он дороже денег, за ним жизни множества людей, их судьбы, в том числе и послевоенные. Ведь кончится и эта война когда-нибудь? Согласен?

– Выбора все равно нет, – Денисов надел фуражку. – Только давайте поскорее все решим и оформим. Время не ждет. Да и немцы…

– Это не только моя просьба, но и приказ партии. – Ярош посмотрел в глаза пограничнику. – Теперь ты можешь умереть только в двух случаях: если архив уничтожен или находится в безопасности!

– Мне умирать никак нельзя, – серьезно и тихо ответил Александр Иванович. – Никак!

– Вот и хорошо, – Ярош пожал ему руку. – Надеемся на тебя, чекист. Военком сейчас свяжется с Вязниками по телефону: там для тебя специальный вагон прицепят, поедешь с комфортом. Сопровождающего дадим. Ну, удачи тебе, пограничник!

* * *

Как только Сорокин попытался подойти к стоявшим во дворе двум запыленным полуторкам, перед ним словно из-под земли вырос сержант-пограничник с автоматом.

– Нельзя, товарищ военврач!

– У меня разрешение райкома!

В ответ Глоба лязгнул затвором:

– Назад!

– В чем дело? – спросил подошедший Денисов.

– Да вот, товарищ капитан, – кивнул на Сорокина Глоба, – военврач к нашим машинам, а я ему…

– Распорядитесь все сгрузить, – устало садясь в тени, приказал Денисов. – И позовите Браницкую, пусть составит акт по всей форме на уничтожение денег. Да-да, – видя, как недоуменно округлились глаза сержанта, повторил капитан. – На уничтожение.

– А как же?

– Там все объяснят, – прикрыл глаза Денисов. – Пусть сделают подробный план, где спрятаны ценности, и передадут нам копию. – У вас карта есть? – поднял он глаза на Сорокина. Садитесь, покажете, где забрать раненых и где эти Вязники.

– Полагаете, мы еще успеем погрузиться? – разворачивая на коленях карту, с сомнением спросил военврач.

– Иного выхода нет, – отрезал пограничник. – Прикинем час на хлопоты с ценностями, еще час на погрузку раненых и дорогу. Даже полтора часа, учитывая всякие неожиданности. М-да, многовато! Но надо успеть.

– Вы что, контужены? – сворачивая карту, Сорокин поглядел в лицо капитану. – Не возражайте, я все-таки врач! Вас надо осмотреть. Пойдемте в угол двора, там не помешают.

– Лишнее, – поморщился Денисов. – Просто попали под бомбы, еще там, около границы. Сейчас уже почти нормально.

– Не возражайте, – поднялся Сорокин, – пошли! Иначе как вы будете нами командовать? Пошли, пошли!

Денисов неохотно встал и направился следом за военврачом в угол двора, мимо сгружавших мешки с деньгами милиционеров и помогавшего им Глобы…

Деньги горели плохо, корежась в огне и оставляя ломкий белесый пепел. Дым от костра, на котором сгорали купюры, был тоже каким-то белесым и удивительно едким.

Пересчитывая деньги и бросая пачки в огонь, Анеля Браницкая плакала, не стесняясь и не вытирая слез. Они катились по щекам, падали на руки, ловко и привычно пересчитывающие купюры.

– Знаешь, Петро, отчего дым от них такой? – спросил Глоба у Дацкого, ворошившего костер штыком. – То пот народный горит!