Феликс Соломоник - Стихи разных лет

• Название: Стихи разных лет
• Автор: Феликс Соломоник
• Жанр: Поэзия

В этой книге стихов отражены два различных периода жизни автора: основной в России и дополнительный в США. Стихи разноплановые, искренние, проникнуты философским восприятием жизни.

---

Вопросы и ответы

Если спросишь ты: – Откуда?
То услышишь: – От верблюда.
Ну а если спросишь: – Кто?
То в ответ: – Иван Пихто.
Вопрошая: – Что потом?
Ты получишь: – Суп с котом.
И таких ответов славных,
Выручающих исправно,
Столько в русском языке,
Сколько камешков в реке.
Петя тянет: – Жалко, что ли?
Скорый есть ответ у Коли:
– Жалко только есть у пчёлки,
Ну а пчёлка – та на ёлке,
Эта ёлочка в лесу,
Лес же будет за версту.
На вопрос: – А ты куда?
– Есть Кудыкина гора.
Кто сломал эти игрушки? —
Есть ответ блестящий: – Пушкин.
То ли это спросишь: – Где?
– У тебя на бороде.
Говорят так почему,
Мне не ясно самому.
Очевидно, потому,
Что все кончается на «У».

1975 г.

Памяти М. Цветаевой

Душа твоя – это крылья,
Крылья, держащие песню,
Песню, которую слышат
Не только на русской земле.

Тебя лебединая стая
Бросила гадким утёнком
В России, которую время
Кроило в огне и петле.

Кто видел, как белый лебедь,
Кружит над русой берёзой,
Ветками грудь терзая,
Боль, заглушая, зовёт:

– Россия, моя Россия!
Но не безмолвье ответом,
А оружейный выстрел,
Его оборвавший полёт.

Как отыскать могилу,
Чтобы убрать цветами?
Там нет ни креста, ни камня.
Там все заросло травой.

Россия тебя простила,
Простишь ли её, не знаю.
Но песня лебедем белым
Будет кружить над землёй.

1976 г.

Моя песенка

Не для тех моя песенка сложена,
Кто в иконах лики святых
Заменил масло-сытыми рожами
И заставил молиться на них.

Песенка к крестам новоявленным
Не склонила в мольбе своих слов
И касается правом славленных
Бессеребренников дураков:

Кто ни совесть, ни честь не закладывал,
Ни себя, ни других не предал
И в душе своей кто досады вал
Хмелем, как кулаком, расшибал.

Про меня, про тебя эта песенка.
Я здесь – молотом, ты там – серпом.
Поумневшие выше по лесенке
Поднимаются над дураком.

Наверху поют песни оплачено.
Барды мне не чета, дураку.
Моей песенке предназначено
Быть повешенной на суку.

1978 г.

«День рождения, вино игристое…»

День рождения, вино игристое,
И в подсвечниках тают свечи.
Почему так уходит быстро
Этот добрый и ласковый вечер?

Подожди, не спеши, но месяц
Машет шляпой своею звёздной,
Над моей головою свесясь,
Шепчет: – Поздно, уже слишком поздно.

Через год он придёт, но будет
Вряд ли так же ласков и щедр.
Ведь известно, что время губит
Даже самый могучий кедр.

1978 г.

«Играет ворон во трубу…»

Играет ворон во трубу,
И время тащится, как Дон-Кихот на кляче.
Не будем искушать судьбу
И больше нашу встречу не назначим.

Мою любовь, как жёлтый лист,
В кровавых пятнах выступившей меди
Сорвал не дождь, не ветра свист,
А ложь и фальшь, что бьют похлеще плети.

Любовь изношена душой,
Уж не шуршит – растоптана, распята.
Я богохульствую порой,
Но всё равно любовь, как прежде, свята.

Играет ворон во трубу,
И время тащится, как Дон-Кихот на кляче.
Не будем искушать судьбу
И больше нашу встречу не назначим.

1978 г.

Торможение

Мембрана хрипела простуженным голосом.
Я в нем не узнал тот единственный – твой.
Когда же прорвался, то темную полосу
Он светлой в момент заменил полосой.

– Откуда ты? Где ты? – Узду рву терпения,
Бегу электронами по проводам,
К тебе тороплюсь, обгоняя мгновения,
Чтоб глазами в глаза, чтоб губами к губам.

– Не спеши. Не могу, – молот бьёт торможения
Так, что мне перегрузка ломает хребет.
Ну куда здесь лететь, впору плыть по течению,
Где на каждое «да» можно выдумать тысячу «нет».

Сбросив скорость на ноль,
нервы выжав свои до предела,
Приземляюсь, взяв на плечи обыденный груз.
Всё нормально, лишь только душа обгорела,
Как нутро обгорает у дюз.

1978 г.***

Сольём тела в один бокал,

В том нет сомнения!

Пусть Сатана направит бал

Грехопадения!

Проходит время – бьют часы.

По разным чашам

Лишь только души на весы

Не бросьте наши.

Нам на двоих один ответ

Перед судьбою.

Один закат, один рассвет

У нас с тобою.

В едином русле два ручья

И не разлиться,

Не разобраться, где тут чья

Любовь струится.

1979 г.

Сказка

Мы, не зная все детали,
Можем просто ошибиться:
Где исход уже летален —
Там в улыбке наши лица,

А где радости колодцы —
Мчимся с вёдрами печали.
Смех ручьями звонко льётся
Там, где реки слёз бежали.

Если б только сам не слышал,
Я бы в жизни не поверил.
Если б сам не видел…
– Тише! В сказку ту закроем двери.

1979 г.

«Едим из общей миски…»

Едим из общей миски
И с общего стола.
На всех одни сосиски,
На всех одна халва.

Чего желать мне больше —
Расседлан мой Пегас.
У нас всё, как и в Польше,
А в Польше как у нас.

1979 г.

«Растаял без следа в лучах рассвета…»

Растаял без следа в лучах рассвета
Голых ветвей причудливый узор,
И небо северное распахнуло в лето
Свой голубой безоблачный простор.

В объятиях жарких солнечного света
Согретый город нежится в тепле.
По солнечным лучам шагает лето,
Зелёным морем растекаясь по земле.

Но вдруг деревьями, как крыльями, замашет,
Оно, нахмурив радуги бровей,
Дождями до краёв наполнит чаши
Широких Ленинградских площадей.

И ярче вспыхнет день, и лужи, словно блюдца,
С губ облаков стекает молоко
И хочется руками дотянуться
До солнца, но оно так высоко!

А к горизонту лишь оно склонится
И окунёт лучи свои в залив,
Закат взметнётся сказочной жар-птицей,
Своею грудью солнце заслонив.

Он в клетке неба бьётся до рассвета,
Роняя перья алые в Неву.
Так через ночь шагает в утро лето,
Росы жемчужины просыпав на траву.

1980 г.

На смерть В. Высоцкого

Он сердцем пел и прикипал душой.
По струнам, как по обнажённым нервам.
Не отступая, вёл неравный бой
В семидесятых так, как в сорок первом.

Кто встать мог рядом – тот, отступая, шёл,
Спиною повернувшись к той высотке,
Где не склоняясь, яростен и зол
Наотмашь хлёстко песней бил Высоцкий

По подлости, по мерзости людской,
Чтоб зло добро за горло не хватало,
Чтоб души не изъелись чернотой,
Чтоб правду ложь собой не заслоняла.

Как оправданье – подлый шепоток:
Мол де он пил запойно и допился.
Да! Жаден был, но каждый свой глоток
У жизни брать за просто так стыдился.

От воронья чернеет небосвод,
Клевавшего его ещё живого.
Напрасно кружат – память не умрёт.
От сердца к сердцу вечная дорога.

Да! Ни чугун, ни бронза, ни гранит,
Не смогут даже мраморы Каррары.
Лишь только память песни сохранит
В их триединстве: слов, души, гитары!

Жгут слёзы – скорбь снимает дань
И болью загоняет гвозди в доски.
Смахни слезу и, выпрямившись, встань
За соль Земли так, как стоял Высоцкий.

25 июня 1980 года

Облако

На скорой
                         еду
                                         скоро,
Дорог
                    лохматя
                                          гривы.
Вдоль
               солнечного
                                      бора,
Где сосны
                    словно
                                         дивы.
А в небе
                    синеоком
Над ними
                      парус белый,
Плывущий
                  одиноко,
К кому
                  и в чьи
                                 пределы?
Он мне
              собрат
                                по духу
Без пристани,
                            без дома.
Я протянул бы
                               руку
К нему
                  до окоёма.
И крепкое
                    пожатие
Скрепило б
                         нашу дружбу.
У нас
            одно распятье.
Другого
                  нам
                            не нужно.
Растаять,
                       раствориться
В бескрайней
                           этой дали.
Со всей
                 Вселенной
                                       слиться
Бесследно,
                          без печали.

Август 1980 г.

Зоопарк