Татьяна Полуянова - Весь мир – к твоим ногам. Рассказы

• Название: Весь мир – к твоим ногам. Рассказы
• Автор: Татьяна Полуянова
• Жанр: Русское современное

Что же в тебе такого, госпожа Белуха, что не даёшь покоя, заставляешь забыть маму с папой, издалека манишь к себе, неудержимо влечёшь человека. Зачем люди ходят в горы? Зачем покоряют вершины? Некоторые не могут иначе…

---

Рижанки с удовольствием отдавали свои рюкзаки бравым сибирским парням. Мирно беседуя и дипломатично налаживая контакты с прибалтийскими туристками, шахтёры отправились по дороге вверх. Анатолий остался охранять брошенный впопыхах лагерь.

К ночи все восемнадцать орлов, довольных и гордых своим подвигом, вернулись. Они не только донесли рюкзаки до места, помогли разбить лагерь и заготовить дрова. Они ещё умудрились поучаствовать в фуршете по случаю открытия туриады.

Обещанный литр спирта и полную авоську невиданных в сибирской глубинке заморских продуктов добытчики гордо принесли с собой. Чинно сели у костра. Пустили по кругу пачку сигарет с фильтром. Разлили по кружкам спирт.

– Эх! Жалко, что завтра уезжаем! За тебя, Толян, славный поход ты нам устроил. Век не забудем, как отдохнули! – Дружно сомкнули кружки, чокаясь.

Ночь была тихая, звёздная. Шахтёры постепенно разбрелись по палаткам. Выспавшийся днём Анатолий долго сидел у костра.

Вот ведь ирония судьбы: он так нервничал всё это время, что не смог провести их по маршруту, не выполнил намеченные мероприятия. А люди так благодарили его, что даже стыдно. А что, нормальные мужики. Отдохнули, как сумели.

До прихода электрички оставалось часа два. Анатолий окинул «орлов» критическим взглядом. Выпито всё, деньги у них кончились. И в магазине водки больше нет, проверено. Значит, предстанут перед светлые очи своих благоверных как огурчики. Спокойно можно оставить их и забежать проведать друга на метеостанции.

Когда Анатолий вернулся, от увиденного его бросило в дрожь. «Орлы» спали вповалку прямо на платформе. Лишь один, самый молодой из них, Димка, сидел на корточках перед ведром с какой-то бурой жидкостью.

– Диман, что случилось с народом? Почему все спят?

Вполне трезвый Диман грустно поведал следующее:

– Ты ушёл, а тут подъехал грузовой состав. Остановился. Макарыч, он же работал раньше на железной дороге, понимает, он и говорит: вон та цистерна – с вином. У бабульки какой-то выпросили ведро. Макарыч чего-то поколдовал. Через какой-то клапан нацедил ведро, заполнил все котелки наши и ещё всем желающим на станции налил. Их чё-то развезло на жаре, вот и сморились, спят вон.

– Да вижу я, что спят. А ты почему не спишь? – спросил Анатолий.

– Дык, не пью я вино, у меня с красного изжога – скорбно признался Диман. – А это тебе берегу. Мужики наказали тебе оставить, – показал он на ведро.

Тут засвистела и приближающаяся электричка. У станции несколько железнодорожников укладывали в сарай инструменты. Анатолий схватил ведро, в котором колыхалось ещё литра три бурой жидкости, подбежал к ним с просьбой:

– Земляки! Вот вино. Ведро отдадите вон той бабушке. Помогите погрузить моих «орлов» в электричку!

– Нет проблем! Поможем, конечно! – ответил пожилой железнодорожник.

Кое-кто из туристов смог забраться в вагон самостоятельно, остальных рабочие погрузили, как брёвна.

Когда Анатолий сдавал на базе группу Анне Петровне, та удивлённо сказала:

– Вот это ты их уработал! – и, обращаясь к туристам, спросила: – Трудный, наверное, поход был?

Шахтёры молчали, всем видом показывая, как они устали и измучились.

Анна Петровна покачала головой, потом удовлетворённо кивнула и сказала:

– Молодец, Анатолий! Вижу, можно тебе доверить группу и посложнее. Студентки мединститута. Выход через три дня. Иди, отдыхай пока!

2012 год

Приют на ручье Высокогорном

– Вот твоя группа, – сказала старший инструктор, – на сей раз девочки! Студентки мединститута. Береги их, Толик!

Девчонки выстроились шеренгой, и все: от малюсенькой, вертлявой финтифлюшки на одном фланге до двухметровой гренадёрши на другом – смотрели одинаково насмешливо. Вообще-то я не робкого десятка, но тут поёжился, словно за воротник сунули мороженое, и оно проехало между лопатками. С тоской представил себе, как я с ними весь поход – один… Но действительность превзошла самые невероятные из предположений.

Жалея девчонок, групповое снаряжение и большую часть банок тушёнки-сгущёнки сложил в свой рюкзак. И теперь пёр в гору по каменистой тропе килограмм пятьдесят, не меньше, размышляя, зачем мне это надо. У студенток рюкзаки неожиданно оказались тоже тяжёлыми. Они едва тащились, то и дело уговаривая остановиться на ночёвку или хотя бы на перекур. На уговоры я не поддавался – помнил алгуйский поход с шахтёрами.

«Чего ж они нагрузили туда, заразы? Ведь вся снаряга у меня», – гадал, уводя группу в тайгу – как можно дальше от цивилизации. Лишь изредка, в трудных местах, оглядывался. Помогать приходилось только Ленке. Большая и нескладная, она постоянно спотыкалась и падала. Я помогал ей перелазить через упавшие на тропу большие валуны, переходить по бревну ручьи. Остальные кряхтели и тормозили, но шли самостоятельно.

Вечером, когда у самого язык уже прочно прилип к плечу, повалился в траву.

Девчурки повытаскивали из рюкзаков размером с чемодан косметички, банные халаты и побежали плескаться на Казыр. В монотонную мелодию воды ворвались визги сладкого ужаса.

– Нужно назначить дежурных, пусть готовят ужин, – сказал я, всматриваясь в чистые личики под тюрбанами махровых полотенец. – Остальные, ставьте палатки. Первый раз с лагерем и костром помогу. Смотрите и учитесь: дальше сами.

– И ещё, это… Палаток мало, – промямлил я, почему-то оправдываясь. – Выберите двоих, кто будет спать в моей…

– А чего тут выбирать? – весело сказала Женька, самая красивая из девчонок. – Нас восемнадцать, поход девять дней, вот и будем дежурить по двое, и спать с тобой тоже по очереди! Как у султана в гареме: каждый день – две любимые жены! – Она задорно подмигнула, и над лесом стайкой вспорхнул девичий смех.

Вот болтушки!

Поставив палатки, занялся костровищем. Запахло дымком и неуловимым подвохом. «Любимые жёны» – Женька с Оксанкой – чистили картошку. Когда вода в котле уже зашевелилась, готовясь закипеть, Женька споткнулась, перевернула котёл и залила весь костёр.

– Ой, – тут же вскрикнула Оксанка, посасывая порезанный палец.

Прогнав неумех, на что они ничуть не обиделись, а с весёлым чириканьем занялись какими-то женскими делами, быстро сварил супчик, заварил чай, нарезал хлеб, сало и пригласил группу к ужину. Студентки уплетали за обе щёки и подхалимски хвалили.

– Посуду помоете сами, – буркнул я и пошёл к палатке.

Тело ныло, я намеревался сразу завалиться спать.

– Ой, а ты что – мыться не будешь? – Подкрались Женька с Оксанкой, – мы с таким грязным спать не будем!

– Да ёлки-сосны-веники! – Не выдержал я. – Можете ложиться на улице! Летом каждый кустик ночевать пустит! – И мстительно добавил:

– Мне плевать, что вашу нежную кожу слегка попортят комарики!

– Ладно, пусть нас сожрут кровососы и мы умрём! – хором сказали «любимые жёны», вытаскивая из палатки свои коврики и спальники. – Но ты! Ты весь остаток жизни будешь жалеть об этом!

Ни мыла, ни полотенца у меня не было – никогда не брал в поход ненужное барахло! «Смотри-ка, чистюли: не будут они с грязным спать! – чертыхался я, направляясь к реке. – Интересно, а с чистым будут… спать? И как – две сразу?» Кипящий между валунов Казыр обжёг холодом и быстро охладил воображение. Бр-р! Кое-как смыв пот, собрался выскакивать. На берегу стояла Женька. Она что, следила за мной? С какой целью?

– Вот, мыло тебе принесла.

Блин с морошкой! От ледяной воды начали неметь ноги. А девица беззастенчиво уставилась на меня и уходить, кажется, не собиралась. Скукоженный от холода, побрёл к берегу.

– Может, спинку потереть?

– Да, нет, спасибо, иди уже, твой взгляд бесстыжий… заморозил совсем! – Струсил я.

Женька хмыкнула и, покачивая бёдрами, пошла в лагерь.

– Ну, теперь-то я могу лечь? – спросил я, возвращая полотенце.

– Конечно, любимый, – захихикали девчонки и остались у костра – петь песни.

Обычно я спал в спальнике голым, но тут… Неудобно как-то. Залез в одежде, повозился с непривычки, и вскоре уснул.

Разбудили первые лучи солнца.

«Любимые жёны» сладко посапывали, широко раскинув ноги-руки. Нагие, между прочим… Такие длинные гладкие ноги… не понять, где чьи… гибкие лианы-руки… а грудки… а…

Я пялился на выпрыгнувшие как черти из коробочки сокровища, как вдруг вспомнил наказ старшего инструктора:

– Береги их, Толик!

Однако сейчас эти слова для меня звучали: «Бери их, Толик!»

Вылез из палатки от греха подальше и побежал гасить пожар в пенной воде Казыра.

Если вам когда-нибудь доводилось будить ранним утром восемнадцать студенток во время летних каникул, то вы понимаете, какой это тяжёлый и неблагодарный труд!

Сони крепко дрыхли, не желая просыпаться, потом неторопливо умывались, копались в необъятных баулах с косметикой, причёсывали долгие волосы. После завтрака, который снова пришлось варить самому, мытья посуды и обвинений в жестоком обращении я вывел девушек на тропу.