Алина Николевская - Прозорливый идиот, или Ложимся во мрак

• Название: Прозорливый идиот, или Ложимся во мрак
• Автор: Алина Николевская
• Жанр: Русское современное

Роман из серии «Богатые тоже плачут». Написан от первого лица, типа «Над пропастью во ржи». Отец главного героя – водочный король. Брутальная личность, конченая сволочь. Но сынок всё-таки одержал над ним верх, хотя и сам при этом не уцелел.

---

Я дал ему денег вдвое больше положенного, когда он подвёз нас к подъезду рождённой эпохой Хрущева пятиэтажки, стоявшей в длинном ряду своих страшного вида сестёр на улице под называнием 3-ая Прядильная.

Время было позднее. Наверное, за полночь. На улице – тихо, как в могиле, даже повисший на мне всей своей тяжестью Лёха перестал стонать. Вдруг послышались шаги, смех, девичий голос. Я обернулся. Чёрной лентой лежала мостовая, ещё мокрая от дождя, который пролился в Измайлово, не дойдя до центра, откуда мы приехали. На влажном асфальте неровными золотистыми пятнами отражались уличные фонари, а по тротуару вдоль деревьев шла девушка, выглядевшая гостьей из другого века. Под шёлковой чёрной накидкой – она струилась, слегка распахиваясь при ходьбе, – угадывалось что-то восхитительное – бархатно-шифоново-кружевное, длинные пряди волос отливали в ночи синевой, лоб украшала сверкающая диадема, на ногах – изящные, словно покрытые серебряной паутиной остроносые башмачки с пряжками, украшенными филигранью. Девушку сопровождал парень с выбритыми под ирокез висками, весь в чёрной коже, куртка – с множеством металлических заклёпок и цепей, на ногах – ботинки в армейском стиле – combat boots. Признать в нём Кирилла было трудно – и из-за панковского прикида, и потом мы же не виделись сто лет, – но мне это удалось. И когда он подошёл, я сказал:

– Здравствуй, Кирилл.

– Привет, – откликнулся он, словно мы расстались только вчера. Подошёл, перекинул через свою шею левую руку брата, правая – лежала на моей шее. – Где ты его нашёл? Или сам стал красным?

– Случайно встретились. Ему «скорую» надо вызвать.

– Ты думаешь, это с ним первый раз? – в голосе Кирилла слышалось раздражение. В то же время он бережно коснулся пальцами щеки Лёхи, который, покачиваясь, стоял, опустив голову ему на плечо. – Весь уже битый, перебитый. Матери все нервы вымотал. Вот и сегодня попёрся на какое-то объединительное собрание каких-то несогласных. Слушай, – он перевёл взгляд на меня. – Приходи завтра вечером в клуб «Фантазус». Там поговорим.

– Где это?

– Рядом с Плющихой переулок, названия не помню. Найдёшь, там он один такой.

– Тебе денег дать?

Он поднял брови.

– Зачем?

– Для «скорой». Говорят, если не заплатишь, они могут по дороге в больницу из машины больного выкинуть. У Лёхи-то явное сотрясение мозга.

– Ничего, – Кирилл взвалил брата себе на спину. – Очередное сотрясение ему только в кайф. Он же по жизни в голову раненый. Ну что, пока?

– Пока. До завтра.

*

Вечером следующего дня у входа в клуб «Фантазус» толпились – мрачного вида – все в чёрном – готы и эмо, внушающие отвращение немытые альтеры, длинноволосые металлисты, одетые в «милитари» индустриальщики, да и самые обычные внешне парни и девушки. Все они хотели попасть на выступление играющей блэк-метал шведской группы с длинным названием, включающим слово «Front». Накануне группа выступала в Питере, причём, триумфально. Об этом восторженно рассказывали находившиеся в толпе фанаты «фронтёров», делившиеся также впечатлениями о ночи, проведённой с любимой группой в поезде Петербург – Москва.

Кирилл появился, когда, оставляя на асфальте перед входом пустые пивные бутылки и банки из-под тонизирующих напитков, публика начала втягиваться внутрь. Появился вместе с девушкой, которую я видел с ним накануне. Её звали Лорилин. Имя конечно вымышленное. У него тоже имелось вымышленное имя – Ди Зилло (Дикий Зилло) – поскольку вступил в ряды панк-готов, а там так принято. Об этом он поведал, когда мы находились уже внутри – в заполненном под завязку зале. Предложил последовать его примеру, – быть готом это сейчас прикольно – и, не долго думая, наделил меня именем Прозорливый Идиот.

Мы ещё немного пообщались, я спросил, как себя чувствует Лёха.

Ответить Ди Зилло не успел – начался концерт, причём с сильного и внезапного задымления зала. В багровых, подсвеченных софитами, клубах дыма едва угадывались силуэты появившихся на сцене музыкантов, которые сходу обрушили на собравшихся шквал звуков немыслимой громкости. Толпа перед эстрадой немедленно спрессовалась, превратившись в клокочущую биомассу, частью которой стал мой друг, напоследок крикнувший:

– Будь как дома!

Прелестная Лорилин тоже куда-то подевалась, по-видимому, всосало в толпу. И я побрёл в надежде отыскать свободный стул вдоль стены в ту сторону, где стулья и столики, словно испуганное стадо, сбились в кучу на крохотной площадке периферийного зального пространства.

Свободных мест не было, хотя пустые стулья были, – их держали для своих дежурные представители тусовок, захватившие столы заблаговременно.

Неожиданно я услышал:

– Садись.

Я оглянулся, скользнув взглядом по стильным тёмным очкам блондина с короткой стрижкой – классический зачёс назад, волосок к волоску, гель, словом всё, как положено. Он сидел за столиком у стены, рядом с ним был свободный стул. Он снова предложил мне занять его, сопроводив фразу приглашающим жестом.

Со словами благодарности я подошёл и только тут понял, – то, что принял за тёмные очки, совсем не очки, а широкая полоса чёрной туши, нанесённой непосредственно на кожу через переносицу от уха до уха. Походило на тонкую шёлковую повязку с прорезями для глаз. Их цвет на чёрном фоне трудно было определить, поскольку внимание концентрировалось исключительно на белках – ярких как у негра.

– Ты здесь первый раз? – спросил блондин после того, как я сел.

– Да, – ответил я, не сводя глаз с кольца на его руке. Серебряное, выполненное в гнущей, режущей, прочеканивающей ювелирной технике, формой напоминая коготь хищной птицы, оно украшало средний палец, полностью его закрывая. На уровне верхней фаланги сиял большой чёрный агат, венчая изысканного рисунка фрагмент, напоминавший пламенеющий костёр и корону средневекового правителя одновременно.

– Нравится?

– Кольцо нравится.

– А что не нравится?

Я кивнул в сторону эстрады. Шведы как раз, немного пригасив звук, крупным планом подавали без связи и разбора отрывистые гитарные запилы, в то время как на задворках композиции блуждала нищая, бледная, тоскливо однообразная мелодия.

– Да, – усмехнулся мой собеседник. – Невесело наблюдать, как ребятишки платят деньги, чтобы поглядеть на ребят чуть постарше, воспроизводящих снова и снова один и тот же старый набор аккордов, упакованных в замусоленную обёртку раскрученных рок-н-ролльных жанров, будь то хард, металл, панк, грандж или гот-рок, который, якобы, основан на эстетике хоррора. Развернёшь обёртку, а там пустота.

– Ну почему пустота, – возразил я исключительно из духа противоречия. – Ребята молодые, у них опыта маловато, техники. Если будут стараться, всё у них получится.

Блондин несколько минут молча смотрел на меня. Потом сказал:

– Пустота, потому что в их музыке нет жизни. Такие клубные выступления для них лишь способ подзаработать. Знаешь, кто они такие, эти четверо шведов? Один стоматолог, другой массажист, третий автослесарь, четвёртый страховой агент. Неделю они усердно трудятся на своих рабочих местах, а на выходные едут неважно куда – куда пригласят и там с красными линзами на глазах, одетые как на карнавал к Сатане музицируют, якобы, создавая атмосферу ужаса и интровертивного настроения. Используя простые аккорды, размытые ревером гитары, отчётливый лидирующий бас и первобытные барабаны на четыре четверти. Ну и непрофессиональный нарочито искажённый вокал. Слышишь, как надрывается?

Один из шведов – в чёрной майке с надписью на груди «DEVOLUTION» – действительно вопил на пределе своих голосовых связок, откинув голову – на шее вздулись вены – и засунув микрофон чуть ли не в гортань.

– Поёт по-английски. О чём, понимаешь? О том, что солнечному свету и теплу предпочитает ледяной кровоподтечный сумрак мертвецкой. Ну так, казалось бы, и вперёд, в этот самый сумрак. Кто мешает? Нет. Благополучно отыграв, парень возвратится в свой милый шведский домик, к своей милой шведской жёнушке, она будет печь пироги, а он – стричь лужайку перед домом, на которой они с детьми и собаками будут наслаждаться солнечным светом и теплом.

Блондин был конечно же прав. Но он был на редкость красивым, к тому же чрезвычайно элегантным – безупречного покроя костюм, тёмная шёлковая сорочка, того же оттенка галстук с булавкой, украшенной миниатюрным серебряным черепом с рубиновыми глазами, – поэтому с ним не хотелось соглашаться.

Я поднял брови.

– Ну и что в этом плохого?

– Ничего, – пожал он плечами. – Кроме того, что, снимая обёртку, получаешь пустоту. Если тебя это устраивает, стань фанатом группы «Bad Religion» – «Плохая религия». Там вообще обязанности вокалиста исполняет доктор биологических наук, а на гитаре играет глава одного из специализирующихся на панк-роке лейблов некто Гуревич. Душераздирающие гитарные партии владельца торговой марки как фон для слезливых завываний и злобных криков учёного-биолога – это ли не готично!