Андрей Синельников - Евангелие от Андрея

• Название: Евангелие от Андрея
• Автор: Андрей Синельников
• Жанр: Русское современное

«Поехать на Валаам Антон с Павлом собирались давно. Но не как все, на комфортабельном лайнере из Москвы или Санкт-Петербурга с круизной поездкой по каналу: заходом на Кижи и посещением других достопримечательностей Карелии и северной Руси, а как самые, что ни наесть турики. Даже поездка из Сортавалы на пароходике или ракете в их планы не входила. Где-то они слышали, что раньше паломники и монастырская братия добирались до архипелага с восточной стороны озера по цепочке островов. Вот пройти этим путем было интересно. Мысль эта запала сначала в голову Антона, как большего афериста в их маленьком, но сплоченном коллективе, а потом все-таки утвердилась и в трезвой голове Павла. Они стали искать разные старые карты, еще времен советско-финской компании и даже ранее. Наконец, поняв маршрут, закупили всяческого необходимого туристу снаряжения, начиная от легкой палатки и спальников и кончая рыжими непромокаемыми костюмами. Добираться решили так. Сначала до Олонца, затем к Ладожскому озеру. Там взять в наем рыбацкую лодочку с мотором и оттуда островами к Валаамскому архипелагу. Деньги были, желание тоже. На работе трудностей не предвиделось, благо Павел был сам хозяин небольшого предприятия, так сказать мини олигарх, а Антон всю жизнь числил себя человеком свободной профессии, а проще говоря, мелким аферистом…»

---

Они поели. Натянули просохшую одежду. Взяли топор, прихваченный с собой револьвер, и пошли обследовать остров.

Остров был крошечный и какой-то мрачный. Наверно это впечатление создавали скалы кроваво-серого цвета, выступавшие на каждом шагу, да черный пляж, покрытый черно-металлическим песком.

– Такой песок наверно в преисподней, – мрачно пошутил Антон. И сам поперхнулся от этой шутки.

В самом углу пляжа у огромного валуна были видны остатки бревенчатой пристани, почти полностью скрытые водой. Павел подошел к ней, поковырял топором. Бревна были как из камня. Он нагнулся, взял горсть песка, насыпал в пакетик и уложил в карман.

– Дома на анализ отдам. Чего это за черный песок?

От пристани, теперь было видно, в глубь острова шла тропа, обрамленная двумя рядами пихт, выделявшихся на фоне сосен, не только цветом, но и какой-то дремучестью. Они уверенно пошли по тропе.

Тропа вскоре привела их к остаткам старого фундамента из валунов, заросшего кустами красной смородины. Неподалеку от него был виден каменный колодец. Друзья подошли к нему. Антон разглядел какие-то надписи. Взяв нож, он очистил кусок стенки. На валуне явно была видна руна Хагель. Паук или снежинка, упавшая на камень. Такая же руна, как и на моторе их катерка. Символ дивизии СС «Норд». Однако ниже проглядывались еще более древняя надпись. Антон расчистил дальше.

– Это уже не руны. Это на старославянском, – присаживаясь на корточки, пробурчал Павел.

– Э ты что филолог? – поддел его Антон.

– У меня первая жена была филолог-славянист. Она меня этими надписями и достала, – неохотно ответил Павел, – Это даже не кириллица, это глаголица. Расчищай. А я скопирую.

Они пыхтели часа два. Надпись была большая вкруг всего колодца и в три ряда. Антон расчищал, а Павел старательно копировал.

– Ну что там? Что там написано? – не сдержался Антон, – Про клад?

– Хрен его знает, что тут написано. Я ж не академик лингвистики. Не понял я ничего, – честно признался Павел, – Дома посмотрим. Я знаю, кому показать.

– Ну, хоть что-то ты понял? – уныло протянул Антон.

– Тут про какой-то маленький остров говорится. Все, что смог понять. Отстань Антошка. У Первозванного спроси!

Больше на острове они не нашли ничего. Слазали по веревке в колодец. Облазили весь фундамент, по – видимому старого скита. Копнули там, тут. Ничего. Вылезли на самую маковку острова. Нашли там старый жертвенный камень с углублением в самом центре. С высоты старого капища хорошо был виден маленький островок лежащий метрах в ста от их острова на восток. А на запад просматривались первые острова архипелага Валаам. До них было не более километра. И на небе ни облачка.

– Паш, давай к маленькому островку сплаваем?!! – просительно заглянул другу в глаза Антон.

– Сходим, Антошка, сходим. Плавает гавно, – вспомнил урок Павел, – Пошли.

На островок на веслах они добрались быстро. С северной части их встретили крутые берега, поросшие клюквой. Сколько они не всматривались, пристать тут возможности не было. Они зашли с юга. Прямо в воду уходили длинные каменные плиты, как будто нарочно сделанные для причаливания лодок. Вдоль берега вилась ржавая колючая проволока на стальных опорах, таких же ржавых, как и она. За ней угадывались старые стрелковые ячейки, сложенные из валунов. От ячеек тянулся полуобвалившийся ход сообщения. Они пошли по нему, мимо оставшихся фундаментов казарм и развалившихся блиндажей. Ход поднимался вверх. На самой высокой точке острова сохранились два орудийных дворика под дальнобойные орудия. Между ними угадывались, по вентиляционным отверстиям, подземные бункера, вырубленные в скалах. Они стали искать вход. Наконец в одном из бетонных тамбуров Павел увидел обвалившиеся ступени ведущие вниз. Антон включил фонарь, и они осторожно спустились в бункер. Здесь были орудийные погреба, жилые помещения, радиорубка и командный пункт. Под верхним этажом угадывался еще этаж. Лестница в него вела из командного пункта. Они спустились по шатающейся ржавой лестнице в пещеру внизу. Это была комната офицера. Антон осмотрел ее в луче фонаря. Столик, нары, табурет. Все сотлевшее, сгнившее. Сюда даже рыбаки, которые все здесь сожгли на дрова, не добрались. Видно просто люк сгнил в последнее время, а до этого его не видели под завалами. В углу стоял рундук. Точнее орудийный металлический ящик. Антон стер с него пыль. Первое что он увидел уже знакомого ему паучка руны Хагель.

– Смотри Паш, здесь эсэсманы из Норда стояли, – показал он, открывая ящик.

– Ты осторожнее. Рванет еще.

– Да здесь уже все рвануло что могло. Смотри Паш!

Антон держал в руках промасленную тряпку, в которой что-то было завернуто.

– Точно рванет! – предостерег его Павел.

Но Антон уже развернул тряпку. В ней был завернут большой ларец из странного металла с нанесенными на него надписями и рисунками.

– Бери, и топаем отсюда, – поежился Павел, – Чего-то мне не по себе. Как смертным холодом пахнуло.

– Может, поищем еще?

– Топаем! Жадность фраера сгубила.

Антон поднял тряпку, завернул в нее ларец, Обратно до катера они добрались быстро. Взялись за весла и погребли к Валааму.

Все прошло без приключений. Через два часа они причалили к первому острову архипелага. Встретили на нем рыбаков на баркасе. Фляга спирта произвела на них неизгладимое впечатление, и уже через полчаса пламенное сердце финского катерка, напоенное долгожданной соляркой, стучало так же ровно как раньше. Через короткое время эсэсовская калоша входила в бухту Монастырскую на главном острове Валаама, под самыми стенами монастыря. Порыскав по акватории, друзья забились в протоку за островок и причалили там. Договорились с местными парнями, оставили свое плавсредство на их попечение и потопали отдыхать в монастырскую гостиницу, которую Антон, благодаря своему врожденному обаянию устроил в пять минут, поговорив с матушкой настоятельницей.

Развалившись в келье облагороженной евроремонтом, посасывая пиво из банки вперемешку с водкой из горла. Он, отмякнув от всех этих благ цивилизации, с интересом рассматривал их находку.

Ларец был достаточно большой и тяжелый. Замок был с секретом, но не для Антона, в свое время вскрывавшего бронированные сейфы, о чем он обычно не распространялся. Поэтому после небольшого мозгового штурма и изучения всяких узорчиков, и завитушек, он услышал долгожданное «Щелк». Крышка мягко подалась, на что он честно говоря не рассчитывал. Внутри ларца лежал мягкий сафьяновый чехол красного цвета с нанесенным на нем рисунком. Антон растянул шелковый шнур. Внутри чехла намотанные на тонкие стержни, лежали свитки. Чем-то они напомнили Антону ткацкие бобины, которые он видел в Иваново на фабрике. Антон с осторожностью тронул свитки. Он насмотрелся в голливудских фильмах, как те рассыпаются в прах от прикосновения. Свитки остались целыми. Он достал один из них. На нем были письмена, очень похожие на буквы на колодце. Он вспомнил, Павел назвал их глаголицей. Антон повернулся к Павлу, тот, свернувшись калачиком сопел на кровати. «Не буду будить, пусть дрыхнет», – решил он. Упаковал свитки в чехол, закрыл крышку ларцы, завернул его в тряпицу. «А жаль что не бриллианты!», – подумал со вздохом, – «Тоже мне клад!». Подвинул рюкзак и стал убирать сверток в него. В глаза ему бросился знак, проступающий сквозь грязь и масло тряпицы. Руна Хагель. «Вот кто клад-то раскопал! Может там, и были бриллианты, так эта морда финско-нацистская себе прикарманила», – не зло подумал он, повернулся на бок и заснул, под монотонную молитву паломников в соседнем номере.

Острова Ладоги.

Варашев камень.

Остров Мантсинсаари.

Финские бункера.

Место высадки первого десанта на островах.

Острова архипелага Валаам.

Валаам.

Почему-то ему снился Иоанн Креститель. Прямо вот так как на картине Иванова «Явление Христа народу», что висит в Третьяковке, где он не был наверно уже лет десять. Это точно. Он повернулся с боку на бок, продолжая слышать, как молятся паломники, сон стал только ярче. Он ясно различал стоящего на берегу Иоанна.

Иоанн Предтеча проповедовал на берегу. Поверх обнаженного тела, сожженного солнцем, он надел вместо власяницы одежду из верблюжьей шерсти, как знак покаяния его самого и его братьев. Он внушал всем, что Мессия появится скоро, как мститель и исполнитель правосудия, и, подобно древним героям, поднимет народ, прогонит корыстолюбивых и покарает всех виновных, а затем, торжественно вступив в святой град Иерусалим, восстановит царство в мире и справедливости и вознесет его выше всех народов земли. Он проповедовал народу скорое появление Мессии и увещевал, что нужно подготовиться к его появлению раскаянием и очищением сердца. Возродив обычай священных омовений, он как бы призывал всех совершить внутреннее очищение перед последней битвой. Его пламенная проповедь перед толпами народа в величавой раме пустыни, перед священными водами, между строгими горными хребтами, действовала на воображение как волшебная песнь и привлекала множество людей. Она напоминала славные дни древних пророков. Она давала народу то, чего он не находил в храмах. Внутренний толчок и, вслед за страхом раскаяния, веяние надежды, смутной и чудесной.