Владимир Лиштванов - Одиссея одинокого волка

• Название: Одиссея одинокого волка
• Автор: Владимир Лиштванов
• Жанр: Альтернативная история

Потомок князя и бедного крестьянина, в детстве боявшийся глубоких водоёмов, он стал подводником. Дослужился до капитана второго ранга, а в старости пришлось стать простым охранником. Его жизнь полна разнообразных событий. Победы и поражения, взлёты и падения случались на каждом шагу. Его окружали неординарные люди, необычных судеб, он попадал в различные ситуации, память о которых жива в душе. Истории жизни труженика морских глубин, его родственникам, друзьям и сослуживцам посвящена эта книга.

---

Это была симпатичная, стройная девушка, лет тридцати двух, но не замужем.

Николай Васильевич сразу обратил на неё внимание, тем более что звали её так же, как первую возлюбленную.

Он увлёкся ею, стал активно ухаживать, и вскоре она ответила взаимностью.

Поняв, что они любят друг друга, молодые люди поженились.

Прошёл положенный срок и у молодых супругов, в 1952 году, родился сын. Прошло ещё некоторое время, и у них родился второй сын.

Работая делопроизводителем, Николай Васильевич получал 250 рублей, до реформы 1961 года, а Мария Прокопьевна – 400 рублей. Эти деньги быстро тратились.

Когда Николаич пошёл служить, то встретил старого мичмана.

Он срочником служил в те годы, при Н. С. Хрущёве.

Так тот мичман был тогда старшиной, и получал 700 рублей. Больше, чем родители Николаича, вместе взятые.

В пятидесятых годах огорода врачам и учителям в деревне выделяли 25 соток, а колхозникам – 50.

Картошки получалось меньше, а свиней кормить надо было картошкой и бурьяном, зерна мало было, и им не кормили.

Белый хлеб был один раз, на Пасху. Пасхи пекли все поголовно, включая милицию и секретаря райкома.

Матери Николаича стало тяжело управляться по хозяйству, с двумя детьми, да ещё преподавать в школе, да и Николай Васильевич мало получал.

На семейном совете, посовещались и решили переехать к родителям жены, там бабушка поможет в уходе за внуками.

Подумали и переехали из деревни под Сумами, в деревню около Коренево.

Там Мария Прокопьевна пошла в школу, учительствовать, а Николай Васильевич записался в местный колхоз.

В колхозе Николая Васильевича назначили председателем ревизионной комиссии. У него было два помощника, лошадь с телегой, да сажень с верёвкой.

Они ездили, проверяли как ревизоры, сколько зерна убрано, достоверно ли даны сведения. Поголовье коров считали, каков приплод, сколько сдохло. Сколько горючего израсходовано. Когда стога метали, то оставалась солома.

Проверяющие писали, сколько заготовлено соломы. Едут, обмеряют, всё учитывают. Если больше – хорошо, если меньше, то обман идёт.

Однажды разговаривали односельчане про своего соседа, бывшем полицае.

– Может он ещё живой, – предположил один из присутствующих.

– Нет, их всех батька расстрелял, – сообщил Николай Васильевич.

Узнав об этом разговоре, Василий Терентьевич сильно разозлился на сына.

– Дурак, негодяй! – орал он, хотя в других ситуациях, дед никогда не повышал голоса.

Прошло некоторое время и Николая Васильевича назначили бригадиром полеводческой бригады.

В 1964 году его бригада вырастила огромный урожай свеклы, и Николаю Васильевичу насчитали получить денег 4500 рублей, уже новыми. Тогда так начисляли всем за перевыполнение плана.

Это были бешеные деньги. В то время самый дорогой автомобиль «Победа» стоил 2200 рублей. Две «Победы» заработал Николай Васильевич.

На октябрьском пленуме ЦК КПСС сняли Н. С. Хрущёва и назначили Л. И. Брежнева.

Л. И. Брежнев, как только заступил, то сразу дал команду, чтоб эти деньги не выплачивать.

В конце концов, Николай Васильевич получил всего 800 рублей, из причитающихся 4500.

А при Н. С. Хрущёве, он бы получил полностью вознаграждение. Можно было бы построить дом, купить что-либо в дом, а тут получил 800, и думай, куда их израсходовать.

Когда старшему сыну исполнилось пятнадцать лет, семья переехала в областной центр на постоянное месть жительства.

Глава восьмая. Жизнь в деревне деда Прокопа

Хоть родился Николаич в деревне под Сумами, но детство и юность до пятнадцати лет провёл в другой деревне.

Она на ровном месте стояла, в двадцати двух километрах от Коренево. Был пруд.

Эта деревня была особенной.

Если жители окрестных деревень говорили на чистом русском языке, то жители этой деревни разговаривали на украинско-русском суржике, а многие только на украинском.

Причём появились жители этой деревни в здешних местах, относительно недавно, всего пару сотен лет назад.

Откуда они пришли неизвестно, но некоторые краеведы считают, что во времена крепостного права, жители их деревни были куплены где-то в Малороссии князем Барятинским и переселены в эти края. Хотя до революции в деревне был свой помещик, и он имел небольшой удел земли.

Как Николаичу рассказывал дед Прокоп, эти земли были во владении князя Барятинского. Его земли были в Марьино, в сторону Сум.

В Сумской области были земли сахарозаводчика Терещенко, Под Коренево есть до сих пор Мазеповка, Ивановка, Степановка, это земли Мазепы, но потом они отошли царю.

Пушкарное – тоже царская земля. В Пушкарном все дома, хоть и маленькие, но добротные и сложены из кирпича.

Как говорил дед Прокоп, на царских землях люди жили лучше всех. Они меньше всего облагались налогами, были более свободными, чем остальные, не крепостными, а царскими. Они сами вели торговлю и царских никто не смел обидеть, вот оттуда у них и достаток.

В двадцатом веке жителям деревни деда Прокопа досталось пережить много различных событий.

В 1918 году немецкие войска оккупировали Коренево и захватили дедову деревню. Они чуть-чуть до губернского центра не дошли.

Когда рота немцев в первую мировую заняла дедову деревню, то мужики, посовещавшись, решили вырезать их.

Ночью сняли часового и перерезали врагов.

Утром народ пришёл к избе, где жил немецкий капитан и его рота, и стали ждать указаний на работу. Но никто не вышел. Немного подождав, народ послал старосту выяснить, в чём дело.

Староста вошёл в дом и обнаружил, что вся рота перерезана, а обмундирование с оружием похищены.

Тогда немцы никаких репрессий не делали, так как не нашли, кто это сделал.

В первую мировую войну немцы были другие. Не было Гитлера, не было «СС», было другое воспитание и другие взгляды.

Тогда немцы решили, что партизаны, или отряд какой проходящий это сделал. Никто не мог подумать, что это банда деревенская могла такое совершить.

Когда красные пришли в гражданскую войну, то мужики дали указание бабам. Те красноармейцев напоили, накормили и когда те уснули, раздели их и забрали всё оружие.

Потом все они были под Г. И. Шаховым, в его банде.

После гражданской войны, крестьяне принялись обрабатывать полученную землю.

Кто мог обрабатывать, а кто и нет. Не все знали, что выращивать, не чем было сеять, не знали что и как. Работать в основном все хотели, но не могли.

Почему и кулаки появились. Семья – пять человек, а подчас и больше.

Бывало, что из работников – отец, мать и семеро сыновей, а в другой семье – отец, мать и семь дочерей.

Естественно, в первой семье будет больше достатка и лучше выполнена работа на земле.

Как сейчас. Кто-то собрался на рынок, провернулся, киоск купил. А второй не может идти продавать, он может только работать. Так и тогда. Кто-то не может обрабатывать.

Отдаёт свою землю другому. А сам идёт к нему в работники. Когда землю раздали, то началось расслоение на кулаков и бедняков, пошло деление на бедных и богатых.

Это не устраивало новую власть. Дед Прокоп вспоминал, как раскулачивали.

Собиралась голытьба, комбед. Вот там называют таких-то.

Вся семья работала, земля у них была, дом приличный построили, жатки у них были, лошади, паровая молотилка.

Решили раскулачить их. Послали в волость гонца с письмом, что это кулаки, кровососы.

Приезжают милиционеры, указанную семью сажают на подводу, забирать с собой ничего нельзя, и повезли куда-то.

Что остаётся, комбедовцы пропивают, свиней режут, яйца жарят, кур и другую живность режут.

Самогон пьют, тогда у всех был самогон. Всё попили, пожрали.

Комбед этот, человек пятнадцать, каждый вечер собирались. Сами работать не хотят, а собирались решать, что делать дальше.

Накурят, наплюют и думают весь вечер и всю ночь.

Раскулачат одного, потом следующего. Комбед в основном занимался вот таким раскулачиванием, а больше проку от него не было.

Когда ж началась коллективизация, то в колхоз тащили всё.

У него последняя коровёнка, и ту надо было отдать в колхоз. Землю всю забрали, хозяйство полностью забрали.

Вплоть до того, что кур забирали. Нет, чтоб у него две коровы: одну ему, а другую в колхоз, или брать тёлок, а брали всю живность. Семьи оставляли на вымирание.

В начале ХХ века в полутора километрах от деревни деда Прокопа был хутор, который потом назвали «Десятый октябрь». Хутор стоял на обрыве, вдоль речки.

Между деревней и хутором была болотина, заросшая вербой, ракитой и другими растениями. Было полностью всё заросшее.

В период коллективизации всё там вырубили и вырезали на дрова, топить хаты.