Виталий Трофимов-Трофимов - Трехрукий ангел. Предапокалиптический роман

• Название: Трехрукий ангел. Предапокалиптический роман
• Автор: Виталий Трофимов-Трофимов
• Жанр: Научная Фантастика

2073 год. В мрачном будущем Нового Средневековья, пропитанном идеями трансгуманизма и приближающегося конца человечества, русский спецагент ООН по борьбе с терроризмом Шухрат Мухаррам преследует боевиков, учинивших катастрофу в Кашмире. Чем дольше он расследует это дело, тем яснее становится, что это часть еще большего плана по разрушению мировой политической системы и мировой экономики. За всеми событиями стоит таинственный Архитектор, который, кажется, решил уничтожить мир.

---

Казавшийся совершенным план Арчибальда для северной Индии, приведший в прошлом году к резкой эскалации и череде неуправляемых и жестоких актов насилия, захлестнувших провинции Дардистан, Балтистан и Ладакх, уже стал распространенной шуткой в стенах крупнейшей международной организации. Организации, стремительно терявшей и уважение, и авторитет.

Еще большим издевательством над планом послужили заявления нескольких явно рассчитывавших на успех сепаратистских лидеров Евразии и обеих Америк, требующих рассмотреть план Арчибальда, адаптировать и применить его в отношении их ситуации.

Решение послать в регион расширенный контингент сил по навязыванию мира UNMAPFOR не казалось однозначно правильным. Хотя только три из восьми постоянных членов Совета безопасности ООН высказались за необходимость ввода миротворческих войск, никто из оставшейся части не наложил на это решение вето, выразив тем самым молчаливое согласие.

Слушания по преодолению кашмирской трагедии, разразившейся сразу после референдума 2072 года, фактически превращались в смотр кандидатов, желавших предложить свое будущее для новой республики. Поэтому Игорь Ратников, возглавивший несколько лет назад UNISS, Службу ООН по разведке и безопасности, пришел поглядеть, найдет ли кто-нибудь в накопившемся вековом хламе неразрешимых противоречий какое-нибудь рациональное политическое решение.

Внимание заслуживали только инициативы по созданию широкой конфедерации, но и они не являлись гарантией для установления прочного мира. Выдвигали их представители тех стран, которые не играли в кашмирских делах никакой активной роли: Непал, Пуштунистан, Нуристан, Западный Белуджистан, Бангладеш. Особенно ярко и эмоционально выступил представитель от Северной Тамилнадской республики, его поддержали громкими продолжительными аплодисментами. По сути, ничего путевого в его речи, кроме формулы «больше свободы – меньше оружия», не было. Речь выглядела замечательной, звучали понятные конструктивные предложения, но никто не будет рассматривать их серьезно из-за скандальной истории появления этой республики: обширного геноцида, профинансированного наркоторговцами Индокитая.

Поскольку мировой рынок уже триста лет поделен между ведущими экономическими державами, новым государствам оставалось только так или иначе в него вписываться, а стартовых возможностей для этого было все меньше и меньше из года в год. Более того, с каждым новым признанным государством возможности других претендентов сокращались, крупные экономические игроки заставляли новые нации либо содержать на своей территории военные базы, либо продавать навоз и росу по утрам любителям экотуризма, которых и так не очень много.

Международные институты слабели, в них создавались новые квоты, усложнялась иерархия управления, которая уже не могла быстро принимать решения и реагировать на новые угрозы. Вся активность тонула в многочисленных совещаниях, подобных этому, в бесполезных дебатах и пафосных заявлениях о демократии, в которую никто больше не верил.

Когда же численность новых государств перевалила за третью сотню, мало кто мог успешно организовать сопротивление международному криминалу, наркотрафику, торговле людьми, пиратству, геноциду и прочим преступлениям против человечества, характерным не для двадцатого и даже не для девятнадцатого века. Страны-изгои перестали быть изгоями в силу своего численного большинства. В гнойных ранах цивилизации паразитировали религиозные секты, претендовавшие на торговлю всеобщим спасением. Те, кто не нашел своего места в легальном разделении труда, начал заниматься нелегальным промыслом. Лишь отдельные международные институты могли предпринимать какие-то косметические действия. Мир вступал в новую эпоху, закрывая тем самым эру международного сотрудничества и национального процветания.

Ратников не прошел в зал, остался стоять на балконе для прессы, где кроме него мирно спал представитель «Вега-Медиа», одного из крупнейших интерактивных новостных каналов Южной Америки.

Он уже собрался покинуть балкон, как дверь приоткрылась и вошел один из постоянных ооновских экспертов по потенциальным глобальным катастрофам. Он прошел и сел во втором ряду, закинув ногу на ногу, и уперся перекрещенными кистями рук в гнутую трость орехового дерева.

– Что обсуждают? – спросил он Ратникова.

– Не то, что надо. У всех на уме только одно: перекинутся ли беспорядки в западный Китай. В таких ситуациях мы опирались на вашу модель по диверсификации кризиса, пытались экспортировать его в другие регионы, частично вывозить революционный потенциал в соседние страны, в Ирак, в Курдистан, в Африку. Сейчас все вокруг горит, кругом красные зоны, вывозить некуда.

– Китай – одна из последних опор ялтинского миропорядка. Он сильно ослабел из-за конфликта вокруг Тайваня, архипелага Дяоюйдао и гражданской войны в северных провинциях. Удар по Кашмиру – это удар по Тибету и Синьцзяну, а там взрывоопасная ситуация. Западные провинции тянут основное бремя войны.

– Сейчас будет выступать Далай-лама. – Ратников вновь повернулся к президиуму.

– Опять включит свою старую пластинку…

К трибуне поднялся человек, отдаленно напоминавший Далай-ламу XIV. Он был моложе, по-другому двигался, а выражение на лице, не настоящее, пластиковое, отражало все лицемерие, с которым он вертел учением Сиддхартхи Гаутамы. После того как компьютер засвидетельствовал когнитивную сигнатуру Далай-ламы, тот получил возможность обратиться с речью.

Буддизм учит, что каждому человеку отведена определенная судьба, обозначенная кармой от прошлого воплощения, и что после смерти человек в награду получит новое перерождение в соответствии с его прежними заслугами. Так будет продолжаться, пока он не станет человекобогом и не погрузится в нирвану. Но Далай-лама не всегда выступает как хранитель традиции Дхармачакры, кроме всего прочего, он – политик.

Как политик Далай-лама функционирует на основаниях «правительств в изгнании» и продолжает считаться лидером Тибета, занятого Китаем в 1950 году. Далай-ламы были теократическими правителями Тибета, руководя страной из тибетской столицы Лхасы. В связи с этим и теперь Далай-лама рассматривался как духовный и политический лидер тибетского народа. Китайцы свели на нет эту практику.

Фигура Далай-ламы была переходной, так как ламы смертны. По представлениям тибетского буддизма, Далай-лама является перевоплощением Авалокитешвары – бодхисаттвы сострадания. Когда умирает один Далай-лама, воплощением бодхисаттвы становится новое физическое лицо. Только один человек может правильно распознать перевоплощение Авалокитешвары – фигура Панчен-ламы. Китаю улыбнулась удача: по поводу одиннадцатого Панчен-ламы возникла конфликтная ситуация. Правительство Китая присвоило этот статус Гьялцэну Норбу, в то время как Тибетское правительство в изгнании и Далай-лама XIV признавали только Гедуна Чокья Ньима, который пропал в 1995 году.

Годы шли, Гедун Чокья Ньим так и не объявился.

Гьялцэн Норб, как выяснилось, имел партийный билет компартии, в случае смерти действующего Далай-ламы Тэнзина Гьямцо он должен был признать воплощением бодхисаттвы того, кто нужен официальному Пекину. Было выпущено постановление, что реинкарнации бодхисаттв без санкции компартии запрещены. Это должно было поставить крест на институте Далай-лам как на поборниках независимости Тибета.

В этой ситуации Далай-лама нашел черный ход в политическом противостоянии – не умирать. Он объявил о своем интересе киберизировать свое тело так, чтобы это не было признано реинкарнацией и не требовало сертификации у Панчен-ламы. Киберизация – это прерывание колеса Сансары. Если ты записан на жесткий диск, ты уже не можешь перерождаться. Это кибер-нирвана.

Технологии для этого до двадцатых годов XXI века не имелось. Несколько корпораций в тридцатые годы фактически учредили проект по организации Далай-ламе цифрового бессмертия. Они изготовили тело. Приходилось внедрять и патентовать ноу-хау прямо в процессе сборки. Сознание было трансфертировано на нейросетку, Далай-лама продолжил жизнь как постчеловек, записанный на синтетические носители разум живого существа. Это настолько вдохновило человечество, что уже к сороковым сложилась новая социальная реальность: началась биотехнологическая революция людей.

– Господа, – прозвучал металлический голос Далай-ламы, – прошло четыреста восемьдесят восемь лет со дня вторжения могольского императора Акбара до событий семьдесят второго, когда Кашмир провозгласил свою независимость, подтвержденную референдумом и прямой волей народа Кашмира с оружием в руках защищать свою свободу и определять будущее цветущей долины. Но пример Кашмира нравоучителен для всех народов, желающих управлять своей землей и своим небом. Свобода Кашмира – это свобода Ладакха. Она вселяет в наши сердца надежду на справедливый мир. Ладакх иногда называют «Малым Тибетом» из-за единой исторической судьбы, связавшей наши страны: Кашмир и Тибет. Здесь когда-то проходил Великий шелковый путь, а буддийские монастыри, расположенные на пути из Индии в Тибет, стали сосредоточением мудрости и знания, доступного смертным…