Эльдар Ахадов - Книга странствий. Том второй

• Название: Книга странствий. Том второй
• Автор: Эльдар Ахадов
• Жанр: Путешествия и география

В новой книге Эльдара Ахадова, написанной в лучших традициях Русского географического общества, в художественно-публицистической форме освещаются реальные события многогранной жизни автора на Крайнем Севере и в Сибири, в Азербайджане и Пензенской области, а также его путешествия по Азиатскому и Южноамериканскому континентам.

---

Водитель включил фары, но в принципе дорогу ещё было видно – сумерки. И вот во время нашей неспешной дорожной беседы, как говорится, краем глаза я заметил, что между колёс что-то мелькнуло. Что именно – я, конечно, не разглядел. И, слегка растерявшись, мы с шофером остановили машину не сразу, а удалившись метров на 150 от неопознанного объекта.

Я отправился пешком по дороге в обратную сторону и, действительно, вскоре начал различать посредине неё некий предмет, вблизи оказавшийся зайцем. Зверёк стоял на задних ногах и был неподвижен, как искусное чучело. Судя по нему можно было сказать, что зайцы этим летом явно не голодали. Упитанный зайчик, очень приличный. Я поравнялся с ним и, поразмышляв мгновение, решил взять его за уши, закинуть, как вещмешок, через плечо и таким вот образом доставить в кабину МАЗа.

Увы, с этого момента ситуация вышла из-под контроля. Поднятая за уши тушка зайца внезапно ожила и заорала мне в лицо совершенно диким образом. Крик был ужасно громким и протяжным. Мало того: заяц резко и очень больно долбанул меня своими крепкими задними ногами в грудь. Удар и крик были такой силы, что заставили меня отпустить заячьи уши. Упавшее на землю животное огромными прыжками двинулось по середине дороги прямо на наш злосчастный МАЗ.

Сбитый с толку водитель, остававшийся возле машины, забеспокоился, не зная что предпринять. Заяц приближался. В смятении я почему-то крикнул ему: «Берегись!». Шофёр засуетился ещё больше. Озверевший заяц тем временем доскакал до задних колёс большегрузной машины и на мгновение замер на месте. Затем он сделал полный разворот и… ринулся теперь уже в мою сторону!

Деваться мне было некуда. Я продолжал стоять, мужественно поджидая стремительно приближающегося оппонента. Заяц, словно торнадо над прериями или самум в пустыне, промчался мимо меня по прямому, как стрела, участку лесной дороги и, так же неуклонно, никуда не сворачивая, бросился в кусты – там, где дорога делала поворот.

Позднее, обсуждая ситуацию, мы с водителем пришли к выводу, что косой просто впал в состояние столбняка в тот момент, когда над ним по дороге пронёсся наш МАЗ. А болевые ощущения, от поднятия за уши, привели его в чувство. Вот и вся история.

С той поры много воды утекло в Панимбе и Еруде. Многое в жизни изменилось. Исчезло с лица земли целое государство – Советский Союз. Дети мои выросли. Но мне до сих пор не встретилось никого, кому удавалось бы вот так же, в живой дикой природе, держать за уши живого здорового неручного недрессированного таёжного зайца.

Плыло сено по реке…

Вечерело. На дебаркадере возле поселка Бор, что находится в месте слияния Подкаменной Тунгуски и Енисея, собралась толпа пассажиров и встречающих. Собрался народ в ожидании теплохода, который должен был уже вот-вот появиться на горизонте. Были здесь и туристы, были и местные. Куда люди спешат-торопятся? Какая надобность их в путь-дорогу направила? У каждого свои причины…

Вот она, Подкаменная Тунгуска, рядом, почти напротив – за недальним лесным увалом! Широка в устье, раздольна, как песня. Не то, что в среднем течении, у поселков Усть-Камо, Куюмба, Ошарово, где доводилось бывать мне прежде.

Туда сейчас, в конце июля, ни одна баржа не поднимется: спала вода весенняя, следа не осталось от былого половодья. Весь завоз в те места проходит в короткий период конца весны, в навигацию – по высокой воде: продукты, товары всякие, запчасти. Два-три дня навигации – и вся команда, доставляющая баржами груз, становится смуглолицей, прожаренной солнцем не хуже, чем на черноморских курортах в разгар сезона. Возвращаются домой вроде как не после тяжелой круглосуточной вахты, а откуда-нибудь с Сейшельских островов. Только уставшие почему-то.

Народ тем временем уже волноваться начал. Теплоход явно запаздывал. Впрочем, волновались в основном туристы, которых легко было отличить от местного населения не только по поведению, но и по одежде. У местных, поселковых она бедноватей, скромней, но такая, в которой люди здесь обычно здесь и ходят. А у туристов – пафосная в двух диаметрально противоположных направлениях. У одних настолько «походная», маскхалатно-боевая, унисексно-луноходная, как будто они не по родной земле собрались путешествовать, а по стране динозавров и людоедов. Другие, наоборот, одеты настолько легкомысленно, чуть ли не в вечерних платьях, будто едут не в простую сибирскую глубинку со всеми вытекающими последствиями, а на концерт Пласидо Доминго или Монтсеррат Кабалье в «Ла Скала».

В конце концов, и то, и другое – красноречивей любых пояснений указывает: кто тут городские и каковы их представления о жизни за чертой города на основании телевизионно-новостной «лапши» и личных выездов «на шашлыки» на ближайшую дачу.

Однако, именно один из них – субъект в темных очках, в панаме цвета хаки и с наушниками в ушах – скорее от нечего делать первым заметил странное на его взгляд явление на реке. Через минуту туристы сгрудились у перил дебаркадера, живо обсуждая непонятное явление. Действительно, почти по середине Енисея мимо дебаркадера проплывали сами по себе один за другим два огромных стога сена. Удивляло наблюдающих не только то, что стога не разъезжаются, не размокают в воде, но и то, что плывут-то они… против течения. Хоть и медленно – но всё-таки против, а не по! А течение-то здесь у Енисея-батюшки – дай Боже!

Толпа приезжих пребывала в замешательстве до того самого момента, когда перед ней открылась обратная сторона стогов. С той, невидимой прежде стороны, плоты с сеном на них толкали маленькие моторные лодочки, в которых сидели местные косари, то сено накосившие. И таким спокойствием, такой вечностью веяло от этого размеренного почти незаметного глазу передвижения по тихой воде великой сибирской реки, что пораженные горожане притихли и долго молча глядели вслед удаляющимся стогам и лодочкам. Словно живая повседневная жизнь проплыла перед их взорами, проплыла и удалилась с достоинством по своим житейским настоящим делам.

Реликтовое чудо

На самом юге края среди осенних саянских хребтов, словно рыжей шерстью, покрытых густым лиственничным лесом, по мягким огненным хвоинкам, сплошь устелившим тропу, спускался в долину реки Ус улыбчивый рыжебородый топограф с большущим рюкзаком за спиной. Лисичкину нравилось так вот идти вперед, не зная в точности: что ждет тебя там, хотя, конечно, и карты у него с собой были, и компас, но всё-таки – не дано им всего предусмотреть..

Карта ведь не знает: какое именно время года сейчас, а компасу, верно определяющему направление к цели, никак не угадать настроения своего хозяина.

А там, за самой последней, высокой скалой, открывалась чудесная панорама на просторную долину Уса, со всех сторон обрамленную мохнатыми оранжево-жёлтыми горами. Удивительно, как это такое широкое, просторное и плоское могло уместиться среди царящего всюду по горизонту высокогорья?

Направлялся Лисичкин мимо деревни Терешкино в Верхнеусинск, там его должны были ждать товарищи по партии, не политической, разумеется, а по своей профессиональной – топографической. Однако, не доходя до берега Уса с его прозрачными быстрыми водами, в которых на каменистых перекатах, в ямах за валунами и в глубоких заводях обитают хариусы, ленки и даже таймени, он вдруг свернул в сторону, противоположную намеченному маршруту. А Лисичкин зря в сторону не свернёт. Что ж ему такое встретилось? А вот что…

В первые мгновения, когда Лисичкин заметил это, ему показалось, что он путешествует во времени и случайно, словно в фильме Стивена Спилберга, оказался в парке юрского периода. Возникшее перед ним настолько поражало воображение, настолько завораживало, что пройти мимо, прикинувшись, будто этого нет, оказалось выше его, лисичкиных, сил. Если не поднимать голову вверх и просто смотреть на то, что он увидел, то это кажется исполинскими ногами динозавров, от одного их вида которых веяло чем-то невообразимо давним. Реликтовая роща гигантских лиственниц! Сколько сотен или тысяч лет простояли здесь эти деревья? Как удалось им уцелеть и дожить до нашего времени?

В обычном лесу между крупными деревьями умещаются и кустарники, и мхи, и травы, а в этом – дерево от дерева находится на приличном расстоянии – до десяти-пятнадцати метров, но ни травинки, ни мшинки не растет рядом с ними. Лисичкин посмотрел вверх и взгляд его тут же словно заблудился там, в кронах величественных лиственниц, там, откуда, наверное, начинается вечность. Увиденное настолько поразило его воображение, что он даже не догадался, даже забыл прикинуть хотя бы на глаз, хотя бы в уме, какой они были высоты и какого обхвата. О чем, кстати, долго сожалел после.

Долго, как зачарованный, бродил топограф по реликтовой роще, но всё когда-то кончается. Небо затянули низкие тучи, начал крапать нудный осенний дождичек. Лисичкин очнулся, вздохнул, натянул на рыжую голову капюшон и повернул в сторону Верхнеусинска.