Дэвид Джаэр - Ведьма с Лайм-стрит

• Название: Ведьма с Лайм-стрит
• Автор: Дэвид Джаэр
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2016
• ISBN: 978-617-12-2375-2, 978-617-12-1653-2, 978-5-9910-3759-4, 978-617-12-2379-0, 978-617-12-2378-3, 978-617-12-2376-9, 978-617-12-2377-6

Кто она? Королева мошенников, за которой не уследить в темноте спиритического сеанса даже с помощью светящихся браслетов, или настоящий медиум, говорящий голосом духов? Таинственная Марджери Крэндон, ироничная и привлекательная жена профессора хирургии из Гарварда, разоблачить которую стало делом чести для величайшего иллюзиониста Гарри Гудини. Милая блондинка с небесными глазами, очаровавшая жюри журнала «В мире науки» в борьбе за приз в пять тысяч долларов и грозящая смертью Королю фокусников… В опасной схватке, за которой следили по обе стороны Атлантики, ставки оказались слишком высоки…

---

Но, невзирая на всю свою популярность, Гудини хотел добиться чего-то большего, чем слава, связанная с кинематографом и варьете. В отличие от чемпиона мира в супертяжелом весе Джека Демпси, которого многие называли трусом за уклонение от службы в армии, Гарри после начала войны попытался пойти на фронт. Он не прошел в добровольцы по возрасту, но никто не осуждал его за это. С характерным для него рвением Гудини нашел другие способы поддержать соотечественников в этой войне. Он учил моряков выбираться из затонувшего судна в случае, если корабль подобьют торпеды кайзера. Он приходил в армейские казармы и выступал перед солдатами. Он устраивал множество благотворительных представлений и продал «облигаций свободы» – ценных бумаг для финансирования военных расходов – на сумму в миллион долларов. Он пожертвовал собственные деньги на строительство отделения больницы для раненых солдат, назвав это отделение в честь своей на то время уже покойной матери. Таким образом, иллюзионист сыграл свою роль в войне за демократию. Тем не менее его беспокоило то, что он наблюдал за представлением, так сказать, из зрительного зала, в то время как более молодые мужчины непосредственно участвовали в сражениях.

Не сумев доказать свое мужество в окопах под огнем, Гудини в конце 1919 года воспользовался возможностью показать всем, на что он способен под водой. На съемках очередного фильма в Калифорнии на острове Санта-Каталина Гарри участвовал в настоящей жизненной драме, разыгрывавшейся на море. Небольшое судно потерпело крушение и рисковало вот-вот затонуть или налететь на скалы мыса Шугарлоаф. Услышав крики команды, Гудини быстро обвязался веревкой, схватил спасательный круг и прыгнул в бурные волны. Отгораживаясь от волн выставленным спасательным кругом, он ловкими мощными гребками быстро продвигался к утопающим – а те, будто по команде режиссера этой драмы, махали руками и звали на помощь. На берегу, перед гостиницей Св. Катерины, собралась толпа и зеваки ликовали при виде того, как звезда экрана пытается спасти потерпевших.

Но все пошло не по сценарию мелодрам. Гудини выбился из сил, налетел на скалы и от удара чуть не потерял сознание. Вытаскивать его пришлось глубоководным водолазам. Моторному катеру понадобилось почти сорок пять минут, чтобы преодолеть штормовые волны и добраться до пострадавших. И все же Гудини задумывался: смог бы он провернуть этот трюк, когда был моложе?

Хотя в 1920 году Гудини исполнилось сорок шесть лет, люди восхищались его силой, столь необычной во времена, когда, по словам Генри Луиса Менкена, среднестатистический мужчина «скорее походил на зайца, чем на льва». В прошлом году умер Теодор Рузвельт, а с ним канула в небытие и исполненная вызовов судьбы жизнь, которую прославлял этот политик. «Американцы становятся мягкотелыми», – говорил Ф. Скотт Фицджеральд. Тем не менее Гудини все еще служил воплощением упрямого духа гетто. Иллюзионист следовал своему кодексу чести, он вел аскетичный образ жизни, опасаясь, что если утратит хватку, то дни его будут сочтены. Он спал всего четыре часа в сутки, жил в тихом домике в Верхнем Вест-Сайде в Манхэттене, ограничивал себя в еде. У него не было детей, которые отвлекали бы его. Жена помогала тренироваться. Все усилия были направлены на совершенствование навыков мастера побега.

Гудини проделал долгий путь и не собирался мириться с приближением старости. Пышные волосы подернулись сединой и поредели, кожа стала дряблой, но серовато-голубые глаза не утратили былой пронзительности. Даже на позднем этапе карьеры амбиции Гарри были беспредельны. Он планировал встретить 1920-е годы прыжком в наручниках с небоскреба Вулворт на Манхэттене – самого высокого на то время здания США. Предполагалось, что он каким-то образом снимет в падении наручники, откроет парашют и приземлится на Бродвее в зоне, специально подготовленной для его прыжка. Друг Гудини, Орсон Мунн, представлял себе, насколько зрелищным получился бы трюк. Владелец журнала «В мире науки», арендовавший офис компании в Вулворте, часто поднимался с гостями на лифте на пятьдесят восьмой этаж небоскреба на смотровую площадку. Он утверждал, что открывающаяся панорама поражает воображение куда сильнее, чем вид с колеса обозрения в парке аттракционов на Кони-Айленд. Невзирая на послевоенный кризис, Мунн предрекал наступление десятилетия прогресса. Во многом благодаря клиенту своего отца, Томасу Эдисону, чьи изобретения компания Мунна помогла запатентовать, кинематограф процветал, фонограф был чуть ли не в каждом доме, а будущее сулило новые чудеса, о которых так часто писали в его журнале.

Но вскоре Гудини встретился с Мунном в «Ратскеллере», дорогом ресторане в полуподвальном помещении Вулворта, и сообщил, что этот «невероятный скачок», к сожалению, не удастся осуществить, поскольку его сочли слишком опасным и город не дал разрешения. Но Гудини заверил Мунна, что 1920 год станет годом чудес. Гарри планировал издание своей книги «Иллюзионисты и их методы»[14], выходил его новый фильм, а главное, он собирался на гастроли в свою любимую европейскую страну. Его турне было отменено в связи с началом войны, и теперь Гудини намеревался провести в Великобритании около полугода, наверстывая упущенное. Также он во время своего пребывания там хотел проверить потрясающее заявление, с которым выступили сэр Оливер Лодж и сэр Артур Конан Дойл: мол, им удалось связаться со своими погибшими сыновьями, пребывавшими в загробном мире. Итак, как раз в то время, когда сэр Оливер прибыл в США из Англии, Гудини проделал тот же путь в обратном направлении.

Американский мистериарх

Когда сэр Артур отправился в Портсмут посмотреть выступление Гудини, ему предстояло посетить место, в котором когда-то началась его новая жизнь. Прошло почти тридцать лет с тех пор, как доктор Конан Дойл приобрел дом – первый в жизни собственный дом – в районе Саутси, пригороде Портсмута. В этом скромном доме он открыл свой первый частный кабинет. Даже тогда он стремился к иной, не медицинской карьере. У молодого врача хватило сил заниматься не только практикой, но и работать, преследуя другую цель, и именно в Портсмуте он создал свое величайшее творение, которое позволило ему оставить неприбыльную и нелюбимую профессию: Конан Дойл написал первое произведение о Шерлоке Холмсе – «Этюд в багровых тонах». Способности Дойла к критическому мышлению часто сравнивали с необычайным талантом придуманного им детектива. Когда Дойл был еще безвестным врачом, Роберт Кох, уважаемый немецкий бактериолог, предложил новый метод лечения туберкулеза. Дойл был одним из первых, кто усомнился в действенности этого метода. И оказался прав – к несчастью для его первой жены.

С Портсмутом у сэра Артура было связано много ярких воспоминаний. Тут он влюбился в свою молодую пациентку Луизу Хокинс и женился на доброй и любящей его девушке. У них родилось двое детей – Мэри и Кингсли, но их мать Туи, так Дойл называл свою первую жену, заболела туберкулезом. Ей не удалось пережить войну с Германией, смерть сына и превращение мужа в «святого апостола Павла» спиритуализма. Увлечение Дойла сверхъестественным тоже началось в Портсмуте. Отрекшись от католицизма еще до приезда в Хэмпшир, сэр Артур, к ужасу Туи, взялся за изучение спиритуализма и теософии, оккультно-религиозных учений. Теософия оказалась для него дискредитирована, когда в результате расследования, проведенного Обществом психических исследований, мадам Блаватская, глава движения, была разоблачена как мошенница. В спиритуализме же Дойла привлекала авторитетность некоторых последователей этого движения в Портсмуте. В городе было много военнослужащих, и когда офицеры, люди здравомыслящие и много чего повидавшие на своем веку, говорили об убедивших их впечатлениях на спиритических сеансах, сэр Артур к ним прислушивался, хотя результаты его собственных изысканий в этом вопросе не свидетельствовали в пользу спиритуализма.

Но если в Портсмуте сэру Артуру и не довелось столкнуться с духами, то воспоминаний, связанных с этим городом, было много. Вскоре после того как Артур в возрасте двадцати четырех лет открыл частную врачебную практику в доме по адресу Буш-виллас, 1, мать прислала ему в помощники младшего брата, Иннеса. Поскольку отца рядом не было, Дойл взял на себя эту роль и поддерживал зарождающийся интерес брата к военной карьере. В те дни Дойлы часто приходили к почтамту, ожидая новостей о военной кампании в Египте, а в порту наблюдали, как солдаты отправляются в Африку сражаться с арабами или зулусами, и в своих мечтах Иннес видел себя среди этих храбрецов.

К 1920 году Иннес давно уже был похоронен во Фландрии, но Дойлу было все равно, где лежат бренные останки брата, – разве можно утешиться, приходя на могилу и возлагая цветы на гранит? Дойл верил, что усопшим неприятно видеть, как скорбят по ним семьи. Нет, покойным, как и тем, кто утратил любимых, нужно иное – способ связи!