Максим Васюнов - Следы ангела (сборник)

• Название: Следы ангела (сборник)
• Автор: Максим Васюнов
• Жанр: Публицистика
• Год: 2017

Герои этой книги – знаменитые и безвестные, богатые и бедные, пожилые и молодые, но все очень счастливые люди. Тайна их радости настолько же сложна для понимания, насколько и проста – им удалось увидеть Бога. Для кого-то встреча с Ним в земном мире стала неожиданностью, а кто-то об этом искренне и долго молился. Иным понадобилось чудо, чтобы уверовать во Христа, а кому-то хватило созерцания заброшенного сельского храма… Но каждый из них теперь знает, что Любовь есть. И что ангелы оставляют следы.

В сборник вошли интервью Дмитрия Дюжева, Захара Прилепина, Алексея Петренко, Екатерины Градовой, Алины Покровской, Галины Яцкиной и других.

---

Мы-то все назад пятимся, дальше от огня, он гривами пламени нас гонит, плюется, а отцу Никодиму хоть бы хны. Стоит лицом к лесу, крестится. Прислушались мы невольно к молитве-то его:

…Смиренно молим Тя, всесильная рода нашего Заступнице, сподоби на немощныя и грешныя Твоего Матерняего участия и благопопечения. Спаси и сохрани, Владычице, под кровом милости Твоея…

И как он молился-то тогда! Эхо его трещало вместе с лопающимися от температуры деревьями, шифером и стеклами, а иногда казалось, что весь мир вокруг лопается от голоса его и плавится от его сердца, с таким жаром он молился, с такой искренностью, слезы у всех на глазах навернулись. А огонь-то, огонь вроде как смирятся начал, я сначала подумал, показалось, засмотрелся, глаз замылился, а потом гляжу – нет, огонь и правда отступает потихоньку, отец Никодим снова на него пошел, а стена огненная от него, он на нее, она от него, как завороженная. Сила молитвы той, видимо. А молитва, право, хорошая, мощная. Вот послушай, какие слова тама есть.

…В час же грозного посещения Божия, егда огнем возгорятся дома наша, или молниеносным громом устрашаеми будем, яви нам милостивое Твое заступление и державное вспоможение: да спасаеми всесильными Твоими ко Господу молитвами временного наказания Божия эде избегнем…

И вот молится он, а огонь все отходит, и тут, как будто Змей Горыныч хвостом своим, из леса как махнет, да прям всей своей силой на отца Никодима. Все, домолился заступничек наш. И зачем полез? Зря только себя угробил. А нет, глядим, как только пламя-то на тонкие змейки поделилось, да осыпалось – стоит батюшка-то и молит, все молит, и снова на огонь идет. Все дрожит от зарева до горизонта, вроде, как от молитвы содрогается, дрожит, языки кажет свои зловещие, но отступает.

… временного наказания Божия эде избегнем и вечное блаженство райское тамо унаследуем: и со всеми святыми воспоем Пречестное и Великолепное Имя….

Это он, значит, молитву Божьей Матери перед иконой Её Неопалимая Купина читал, а икона-то у него как раз эта-то в руках и была, это уж мы потом узнали. Сейчас образ на видном месте в нашем храме стоит, все перед ним кланяются, прежде всего, всегда свечи перед ним ставят.

А тогда-то, в ту ночь, батюшка еще молитвы читал. И тропарь читал. Пока вконец огонь не отогнал от деревни, чудо, говорю тебе, чудо самое что ни на есть, настоящее чудо сделал он. Ведь сгореть должны были все дома наши, все село в углях бы валялось как после немцев. Эна, вон как, видишь, бывает, есть Бог-то на свете. Есть.

А на следующий день отец Никодим слег, оно и понятно – всего себя отдал, изжог ради нас. Лежал у себя и никого не пускал, только плач его слышали, да стоны. Бедняжка, ага. К четырем часам, помню, все у его избы собрались, все бабы ревут тоже, прощения просят у него. Бабки надоумились в храм пойти за него молиться, не все наши пошли тогда, но были и те, кто до этого и порога не переступал. Но сила молитвы грешников – это не сила человека Божьего, неделю мы в общем отмаливали батюшку, потом уж начал выходить помаленьку к нам, весь бледный, постаревший, осунувшийся.

«Чем помочь тебе, батюшка?» – спрашиваем его все. «Себе помогите», – он только это и отвечал. А в один вечер, аккурат перед самым своим полным выздоровлением, отец Никодим на пару часов в храм пришел послужить и сказал, сам слышал: «Вот вы, – говорит, – думаете, почему я помощи от вас не принимаю никакой, спаси вас Господь, это не от обиды и не от зла на вас. Вы такие же, как все люди нынче. Как все – всё перепутали: с чертом разговариваете, а на ангела плюете. А наоборот надобно бы. Тогда с искушениями будет сподручнее бороться. Со страстями вашими. А я что – я своего ангела знаю, мы с ним на короткой ноге. Не обижаюсь я на вас, иначе бы на весь мир злость затаить надо, а это я никак не могу. Не умею. И вас о том же прошу – если даже в Бога не веруете, то хоть с чертями не говорите и злость не таите».

«А как в Бога-то верить?» – спросила его тогда наша продавщица, Надька, у ней тогда уж трое детев было, а все одна, без мужа значит, вот уж точно мегерой слыла по всему селу, будто все в ее несчастьях виноваты. Батюшка посмотрел на нее так добро, тепло так, она аж улыбнулась сразу так, как никогда до этого. «Верить в Бога – значит, верить в то, что Бог верит в нас, – это батюшка ей тогда ответил. И как добавит – строго так, сурово даже: – А тех, в кого Он не верит, Он огнем сжигает!» И ушел. Все сразу вспомнили пожар, что намедни-то был и аж – будто кто ледяным гребешком по волосам провел – так все содрогнулись.

Ну, ясное дело, с тех пор совсем иное отношение к отцу Никодиму было. Почет да уважение, как говорится. Постоянно к нему люди шли, и наши и из других деревень – быстро молва-то разносится о хороших людях. Да у него дар же был, предвиденья, все у него судьбу свою узнать пытались, да только он не говорил. Да и как он скажет-то – это ж только Бог знает. А если и ему что известно, так разве он право-то имеет говорить? Зато всем все о прошлой жизни сказывал, да о настоящей, да вразмулял всех, наставлял на путь-то их. Это тоже ценили все. И шли, и шли, конца краю не было. Несли все ему сначала продукты, деньги, а потом, по его же просьбе, стройматериалы – храм-то чтоб восстанавливать.

– Из-за храма-то и случилось все, – и дед перекрестился куда-то вправо, – Там вот за домами родненький наш стоит, через пару улиц. Видишь, понастроили хоромы, света Божьего из-за них не видно.

– А что случилось, деда? – Илюша внимательно следил за рассказом деда.

– Да ты, поди, уж устал слушать-то, – искренне удивился дед неиссякаемому любопытству внука.

– Нет, я вообще так-то никогда не устаю, – Илюшка заявил.

– Вот ты какой! Весь в деда. Я тоже никогда не уставал мальцом; да и когда уставать, работали уж все сызмальства. В шесть встанешь, корову отведешь в стадо, потом за водой… Ой, пойдем я тебе наш журавль-то покажу. Ты хоть знаешь, Илья, что это? – и дед лукаво приподнял бровь.

– Птица! – уверенно ответил Илья.

– Э, ничего-то вы нынче не знаете.

Спустились дед с внуком с холма на самое дно оврага, а небо спускалось за ними – облака багровели, становились кучнее, гуще, плотнее, и – как тесто, замешанное в марле и опущенное в воду – расширялись, не теряя в своей сдобности.

До журавля нужно было пройти метров сто по узенькой тропинке, еле заметной сквозь высокую траву и репей.

– Так вот, про батюшку-то нашего, ангела родимого я, значит, рассказываю… Ты, Илья, не обходи меня, не обегай, за мной иди вслед, а то запнешься ненароком за что-нибудь. Так я и говорю, значит…

Однажды поплыл батюшка Никодим на лодке своей в соседнюю деревню, любил по реке-то ходить; а что – милое дело, я тебя тоже научу веслами-то управляться; так вот, в деревню-то он отправился, зачем уж не помню, а когда вернулся, смотрит – машина стоит дорогущая у храма-то нашего, Мерседес черный, и четыре увальня около, его ждут. Зачем приехали? Чего хотят? Непонятно. Гришки, как назло, не было, да и улица вся опустела, сидят по домам, затаились, не к добро такие гости пожаловали – к бабке не ходи.

«Спаси вас Господь, – подошел к ним батюшка. «И вам не хворать», – поприветствовали мордовороты. «Помолиться приехали, или так – природой полюбоваться?» – И вот мне кажется сейчас, что он уже тогда знал причину-то их приезда. «С тобой поговорить, батюшка, приехали», – объяснил тот, что вроде за старшего был, в костюме черном, ухоженный, но морда, как из зоны не вылезал. Страшнющая морда.

«Я вас слушаю», – и батюшка предложил старшему-то их сесть на скамеечку, какую недавно только у паперти поставили. Но тот отказался. «А ты что это, отец, храм-то вздумал восстанавливать? Ты разве не знаешь, что его сносить на днях будут?» – «Да что вы? Это кто вам сказал такое?» – удивился батюшка. «Это мы тебе говорим. Храм этот снесут. А рядом новый построят. Подарок это будет вам от нас». – «От кого это от вас? Да и зачем новый-то, когда и этот, если все по уму сделать, еще тыщу лет простоит?» – «Не простоит, отец, я тебе отвечаю, не простоит. На его месте будет дом отдыха, давно уже все бумаги подписаны, земля выкуплена». Зэка в костюме пытался говорить делово, но все равно съезжал на блатные интонации, получалось, что вроде как с наездом он с батюшкой-то…

«Ну, братва, ну вы даете, это кто ж землю-то с храмом продал? Да и что мест других таких же не нашлось?» – батюшка внутренне негодовал, но виду не показывал. Это уж он потом сказывал, что негодовал. «А не нашли вот. Ты сам-то посмотри – какое место! Какая горка-то, а?! Вид-то какой – ляпата! В натуре лучше не найти. Да и дышится тут, сам знаешь, – ну, рай, я отвечаю». – «Ты-то отвечаешь? Ты вообще кто, брат?» – «Я-то?» – «Ты-то? С кем я разговариваю-то, представиться надо было тебе, коль с таким делом приехал». – «Я Боря. От хозяина, от того, кто и будет тут строить все». – «А хозяин кто?» – «А зачем тебе? Это большой человек. Тебе и не надо, отец, знать про него». Отец вздохнул тяжело: «Значит, говоришь, новую церковь построите рядом?» – «Да я тебе говорю, будет крутая церковь, ты еще сам спасибо скажешь, отвечаю, ну». – «А когда построите-то?» – «А как дом отдыха закончим, так и начнем. Да ты не волнуйся, через года два – будет тебе как в Кремле собор, ну, хозяин сказал, сделает, значит».