Вера Авалиани - Персональный миф. Психология в действии

• Название: Персональный миф. Психология в действии
• Автор: Вера Авалиани
• Жанр: Детектив
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906896-22-3

Всё ещё красивая женщина средних лет пытается в романе психологически протестировать события своей личной жизни, любви и сексуальных контактов и для вычитки нанимает студента литературного института. Ей хочется сосредоточенно поработать в своём домике у моря, но тут события начинают развиваться так бурно, будто все психодрамы и даже убийство случаются вновь и вновь в режиме быстрой перемотки.

---

И вот в такой компании развивались следующие события.

Я сочинила очередную сказку, что у меня под крыльцом вырос чудо-цветочек – весь белый, со стеблем. И на нём вместо листьев – сердечки. И кто их съест, того будут любить. Только сорвать его нужно ночью. Все трое слушателей затаили дыхание – белобрысый младшенький Вовка, средненькая дочь Жаворонковых – Галка и красавица – старшая с каштановыми волосами и зелёным глазами – Таня. Она была на пять лет меня старше.

И вот разошлись мы по домам. А утром травинку кто-то вырвал. Я переживала – сама верила в свои сказки. Кто – точно не знаю. Но единственной завистливой среди Жаворонковых была Галя. Предположим, и правда – одевали меня в детстве лучше. Но ведь она завидовала не только этому. Например, когда мой папа умер, она сказала: «Везёт же тебе, твой папа умер, а мой – нет». И в голосе её звучала неизбывная зависть.

Ирина опускала макароны в воду стоймя. А в это время Олег мешал фарш на сковороде. Но, когда услышал повод для зависти, замер с ложкой в руках, рискуя тем, что мясо подгорит. На лице его было неверие и изумление.

– Вы это придумали. Тогда, в детстве, или для своего мифа?

– Клянусь. Придумывать я умею и люблю. Но суть персонального мифа – не врать себе.

Олег, наконец почувствовав запах подгоревшего фарша, выключил плиту и снова помешал заправку для макарон.

– Хотите, покаюсь в том, в чём правда виновата?

Олег сделал благостный вид и сложил ладони одну к одной, изображая пастыря.

– Кайся, дочь моя.

Ирина засмеялась, но поддерживать мизансцену не стала.

– Я сочиняла страшную историю для моей подружки Ленки и её старшей сестры у них на крыльце. Дело было летом, и дверь в дом была открыта. «Дядька повёл мальчика – он весь был в крови и плакал в сквере у столовой. И там закопал вчера вечером. Я сама видела». Девчонки ахнули.

– А ты что сделала? – в ужасе спросила Лена.

– Я… убежала, испугалась. А то он бы и меня убил.

Все, включая меня, расплакались. Я своим мысленным взором видела всю картину. Хоть и знала, что всё выдумала сама.

Тут мимо нас с крыльца сбежал отец Лены, кинулся к сараю и вышел оттуда с лопатой. Я поняла, что он поверил в мою сказку. И стояла, как загипнотизированная, и не смогла признаться во вранье. Мне было стыдно. Потому что Ленин папа обошёл всех соседей, и все они с лопатами два дня перекапывали сквер. На второй день к ним присоединились милиционеры. Оказалось, и правда какой-то мальчик пропал. Меня никто не допрашивал – не хотели подставить под удар убийцы, делали вид, что источник слухов неизвестен. Даже когда никого не нашли, решили, что убийца перепрятал труп, как только нашёл машину. Устами младенца могла глаголить только истина – и больше ничего.

Зато пережитый мною стыд уберёг меня от выдумок в журналистике. Нет, детали я могла додумывать (подчеркивая это). Все они дожидались момента, когда…

– Когда вы будете придумывать свой персональный миф, – подколол Олег.

Ирина вынула макароны на блюдо, и сверху Олег вывалил обжаренный фарш.

– Нет смысла врать себе.

– Но ведь другие тоже это прочтут.

– И гарантированно сочтут мой миф выдумкой. Потому что невозможно выдумать что-то более непредсказуемое, чем реальность. В моём случае точно. Выдумки часто банальны. В них всё чёрное или всё будто с добавлением отбеливателя: вот грязь – и тут – бабах – всё посветлело и вывелось и сияет белизной снега. Впрочем, городской снег белым даже до земли не долетает.

– Но люди хотят в фильме хороший конец. А уж в жизни тем более.

– Екатерина Великая умерла, тужась в туалете. Хороший ли это конец биографии, полной всего разного? А Петр Первый умер от пневмонии, которую получил, спасая своего работника из воды.

Хоть Олег об этом и не сказал, но на лице его было написано изумление – он явно не знал, от чего умерли эти правители-победители.

– И какой я должен сделать вывод из смертей Романовых? Что самое опасное – это быт? Согласен.

Ирина хмыкнула, довольная.

– И этот тоже. Но я-то доказывала тебе то, что никакая жизнь достойную смерть не гарантирует. А ведь именно она и есть конец жизни, конец нашего личного фильма ужасов иди трагикомедии – кому как повезёт.

Дискутируя, они уселись за стол и разложили по тарелкам макароны и мясо.

Олег вдруг вскочил проворно, чуть подальше потянулся из окна и сорвал себе огурец. И, уже сделав шаг обратно на своё место, отдал его Ирине.

– Я сбегаю ещё сорву. – В голосе его звучала вина. Ирине его поступок понравился.

– Сбегай. Только действительно сбегай, а то всё остынет.

Для парня его роста до грядки было три шага. И он их смешно проскакал. В это время на столе завибрировал его мобильный. На экранчике высветилось слово «Отче». Ирина усмехнулась тому, как сын именует отца. Она быстро встала и протянула в окно телефон Олегу. Но у того руки были полны огурцов, и он замотал головой.

– Перезвоню.

– Но это – твой отец.

– Мы с ним пару лет не разговаривали, так что ещё пару минут подождёт, – неожиданно зло сказал парень. И снова смешно лавируя между прядями огуречных стеблей, вбежал в дом. Ира уже протягивала ему дуршлаг для того, чтобы он бросил туда огурцы и ответил на звонок, который продолжал разрываться.

Олег всё же взял трубку. Точнее, грязным пальцем нажал громкую связь.

– Что случилось, сын, ты всё ещё на меня злишься? – голос «Отче» был таким красивым баритоном с неподражаемым вибрато, что внутри Ирины что-то сладко отозвалось внизу живота. Она одёрнула себя – любопытство было сильнее. Олег домыл огурец и руки и ответил, словно плюнул в телефон:

– Я из моря на пляж выходил.

– А мне показалось, что шумела вода из крана. Но про то, что ты уехал отдыхать на море, мне сказала твоя мать. – Голос оставался невозмутимым, несмотря на то, что сын явно «нарывался». – Она сказала, что тебя наняла старушка для написания мемуаров. – Отец явно не сам про старушку выдумал. Или так сказал матери Олег, или его мамаша сама так расценила женщину пятидесяти восьми лет.

Определение сперва кольнуло Ирину в сердце. А потом она поняла, что да, так оно и есть. Она старушка, а её писанина – не психологические экзерсисы, а именно что мемуары. Олег прочёл эту мгновенную боль на её лице. И мгновенно забыл о своей обиде, о которой Ирине пока было ничего не известно. Поэтому сказал скорее ей, чем отцу:

– Да, ты прав. Редактирую что-то вроде «Мемуаров гейши». Только круче.

Отец на секунду озадаченно замолчал:

– Так ты ещё и спишь с этой… гейшей?! Она же тебя на тридцать лет старше!

– Ты тоже старше моей бывшей пассии, как её – забыл – на двадцать девять лет. И ничего.

– Это другое дело. Твоей матери сорок девять!

– Дело это одно: секс, – сказал как отрезал Олег. И осёкся, увидев еле сдерживаемое возмущение на лице Ирины. Оно стало маленьким и словно готовилось взорваться. Он понял почему: ведь не было и намёка на такую возможность в её поведении. А он – для красного словца не пожалел ни её, ни отца. В самом прямом смысле.

Он прикрыл трубку рукой:

– Простите меня, я всё потом объясню.

Ирина ковыряла вилкой в макаронах чернее тучи.

– Я как раз звоню тебе, чтобы ты начал подыскивать дом где-нибудь в том же местечке. Я решил купить что-нибудь у моря. Мы завтра с Анной вылетаем к вам. Надеюсь, ты снимешь нам отель. Мы прибываем в Сочи в одиннадцать вечера.

– Всё ещё с Анной? Идёшь на личный рекорд.

Отец в ответ промолчал, только крякнул.

– Сними нам номер в отели поблизости от вас. А если нет – спроси разрешение у этой своей… дамы сердца, чтобы мы эту ночь переночевали у вас, а потом уж что-то снимем.

– Попробую помочь. Сыновний долг будет выполнен.

Олег ткнул пальцем в телефон так, что тот чуть не съехал со стола.

Он сел за стол и уставился в тарелку. Ирина подняла глаза и спросила:

– Что, папаша у тебя девушку увёл?

– Да, третью. С кем ни познакомлю – все на его голос клюют и идут к нему, как кролики к удаву.

– Да, голос впечатляющий. Да и внешность. Громадный кот в сапогах, – прокомментировала Ирина.

– А он что, в сапогах?

– Нет, но кот.

– Да уж. Байкер в чёрной куртке и техасских сапожках. Пиджаки и те носит с джинсами и кроссовками. Шейный платок и всё такое. Потуги на икну стиля.

– Ну от таких потуг не грех и умереть, – пошутила Ирина.

Лицо Олега оттаяло. И он рассмеялся.

– Скажи, а ты любил эту Анну? Или отец взбесил тебя окончательно с третьей попытки?

– Не знаю. То и другое, наверное.

– Но ведь два года прошло, а ты всё ещё пылаешь местью.

– Два? Да, уже два… Я кольцо купил, решил жениться на Аньке. Она такая – с характером и сиськами, – сам улыбнулся своей характеристике Олег, – а она сказала, что уже две недели, как спуталась с отцом, и за меня не может выйти, чтобы семья не стала «шведской».