Коллектив авторов - Земное время №2 2016

• Название: Земное время №2 2016
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Публицистика

Во второй номер журнала вошли , в том числе стихи Псковских поэтов: Ирэны Панченко, Татьяны Рыжовой, Игоря Плохова, Александра Себежанина, Олеси Соловьёвой. В Риге презентация журнала состоялась в мае этого года, в рамках дней русской культуры.

---

Земное время Литературно-публицистический журнал • № 2 • 2016

МАПП: ТВОРЧЕСТВО и РАЗВИТИЕ

Концерт-презентация журнала «Земное время». Рига., Латвия

Гости и участники презентации международного альманаха МАПП «Ступени». Вильнюс, Литва

Участники концерта-презентации журнала «Земное время». Рига, Латвия

Концерт-презентация журнала «Земное время». Псков, Россия

Вручение памятного подарка в честь 75-летия Льву Месенгисеру, главе Литовского отделения МАПП

После концерта-презентации журнала «Земное время». Вильнюс, Литва

«Земное ВРЕМЯ»

Международная ассоциация писателей и публицистов (МАПП)

Гл. редактор: Андрей Корсаров

Фотографии: Владимир Старков

Компьютерный дизайн: Игорь Ефимов

Э-почта: [email protected]

Facebook: APIA-МАПП

Гость номера

Эммануил ВИТОРГАН

Советский, российский актер театра и кино, Заслуженный артист РСФСР, Народный артист России. Снялся более чем в ста фильмах. Недавно он отметил свой 75-летний юбилей. Вместе с женой Ириной более 20 лет назад открыл и руководит «Культурным Центром Эммануила Виторгана», в котором играет свои спектакли, проводит творческие вечера и концерты.

Cамое важное – это общение

У каждого состоявшегося человека в жизни есть люди, события или, например, литературные произведения, фильмы, которые значительно повлияли на его собственную судьбу, выбор пути, выбор цели. Об этом бы и хотелось поговорить с Вами. Первый вопрос – а с чего или с кого все началось? Кто был тот человек, кто направил Вас на театральную стезю? Кто сказал, что давай-ка, мол, в театральное?

Знаете, у меня в семье никто вообще не имел никакого отношения к театру. Но в школе, это было еще в Ставрополе, я учился с мальчиком – рыжеватый такой мальчик, Юра Кочетков – так вот у него родители как раз были артистами. Мы с ним до 4-го класса очень подружились, я часто бывал у них дома, а жили они прямо во дворе театра, так что мы могли свободно посмотреть любой спектакль, и мне тогда это сильно пришлось по душе. Потом так сложилось, что и мои, и его родители переехали в Астрахань, где я, по совету его «театральной» семьи, и пошел во Дворец пионеров в драматический кружок. Вот так меня и увлек театр. И если я до 4-го класса в школе регулярно получал грамоты почетные за успеваемость, то после, заканчивая 10-й класс, у меня уже было «энное» количество «троек». Причем, вместо некоторых «троек» педагоги вполне могли бы поставить и «двойку», особенно за математические все дела. Но они знали, что просто я уже «весь там» и готовился поступать только в театральное, поэтому они мне прощали. А с моим другом Юрой Кочетковым, нынешним народным артистом и лауреатом всяческих премий, мы до сих пор вместе, хотя обоим нам уже за семьдесят.

А какие люди дальше стали определяющими для Вас уже в театральном мире?

Я поступил в Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии (ЛГИТМиК), где встретил потрясающее количество великих педагогов. Мой курс вел Борис Вульфович Зон он был просто уникальным человеком, у него было огромное количество учеников, ставших впоследствии знаменитыми артистами. Именно он и заложил основы… А потом, в своей актерской жизни, я получал такую режиссуру, о которой можно только мечтать: Георгий Товстоногов, Леонид Варбаковский, Мария Смакнеби, Андрей Гончаров.

Андрей Александрович Гончаров, главный режиссер и, позднее, художественный руководитель Московского академического театра им. Маяковского – это еще один очень важный в моей жизни человек. Он был настоящей душой театра, работать с ним было бесконечно интересно и в творческом и в человеческом плане. Когда его не стало, художественный совет театра, в который и я входил, и Армен Джигарханян, и Наташа Гундарева – мы все никак не могли найти нам другого режиссера… Мы даже просили Управление культуры подождать какое-то время, попробовать у нас разных режиссеров, которые будут ставить у нас спектакли, а мы по ним уже будем определяться… Мои коллеги и мне предлагали заняться этой работой, собирали подписи, но я был против – это жуткая ответственность – ты должен решать буквально судьбы людей – а это очень и очень непросто… Ведь бывало, что с приходом нового художественного руководителя, когда он от кого-то из актеров отказывался, это приводило к настоящим личным трагедиям… Ответственность в этом плане колоссальнейшая совершенно…

Это что-то подобное ответственности хирурга…

Да, именно, причем, хирурга по каким-то очень сложным операциям… Но тут даже не придумаешь – будет ли полезна эта операция в дальнейшем. Но, в итоге, нам назначили нового худрука… Мне не хочется об этом говорить, потому что он уже ушел из жизни, но с назначением Сергея Арцибашева, на мой взгляд, к сожалению, произошла ошибка. Он так себя повел, что я вынужден был уйти из театра…

И дело было совсем не в отношении ко мне – нет-нет, он меня назначал на роли, вел репетиции и так далее, так что дело не в этом. Просто однажды я вышел во внутренний двор театра и увидел, как под дождем валяются все фотографии 80-летнего содержания театра имени Маяковского… А там же такие актеры! Да, кто-то из них потом уходил из театра – тот же Миша Казаков – но они все побывали в этом театре. Это я говорю о том периоде, когда я их знал – а там же были просто гиганты! В общем, все это валялось во дворе, под дождем… Я бы не хотел, чтобы Вы меня видели в этом состоянии – я влетел к нему в кабинет и в нелицеприятных выражениях все высказал, сказав, что ноги моей больше не будет в этом театре. И я ушел, но, поостыв, понял, что из-за меня, как минимум, спектаклей пять пропадут. Тогда я вернулся, за год на все свои роли ввел вместо себя других и как только утвердили последнего из них, ушел уже окончательно.

Фото: Владимир Старков

Ушли в «никуда»? Это же было совсем непросто?

Да, было все это огорчительно, ведь это много лет жизни и коллектив замечательный, и ко мне относились прекрасно… Так что первый период был такой немножко грустноватый… У нас еще и квартира тогда была прямо напротив театра, из кухни было видно окно моей гримерки… А потом мне так вдруг оказалось, на удивление, хорошо без театра – никто мной не руководит, не говорит, на какую роль мне надо, какой режиссер, какие партнеры. Я сам сегодня выбираю ту пьесу, которая мне нужна, я предлагаю тем ребятам, кого я хочу, приглашаю того режиссера, который мне ближе – это такое удовольствие получается!

А кого еще из режиссеров Вы бы отметили?

Сегодня по качеству режиссуры мне очень импонирует Римас Туминас из Вахтанговского театра – он просто молодец! Я с ним очень давно знаком, когда он еще был студентом и делал дипломный спектакль. Сейчас мы с ним очень приятельствуем, можно зайти к нему в любое время – в кабинет или на репетицию… Вот сейчас он в Большом театре поставил оперу – он очень талантливый человек и общаться с ним просто наслаждение, при всем при том, он скромен немыслимо.

Не могу не назвать еще имя Аркадия Каца, который очень хорошо знаком рижанам – он ставил в советское время в Риге такие спектакли, которые невозможно было поставить в Москве. И он продолжает работать и сегодня, в Доме актера в Москве. Это радость безусловная – знать таких людей, но и колоссальное количество печали, потому что в последнее время они уходят один за другим… Ушел Алик Филозоф, с которым мы проработали около десяти лет в театре Станиславского… Потери огромные… Именно поэтому и хочется самому больше успеть сделать, поделиться, донести что-то людям. Так родилась и идея нашего с Иришей клуба.

Экс-президент Латви В.ЗАТЛЕРС в гостях у «ВИТОРГАН-клуба» в Юрмале

Вы упомянули спектакли Аркадия Каца в Риге, которые были «невозможны» в той же Москве, да и Вам самому раньше приходилось сталкиваться с цензурой. Есть ли какие-то ограничения сегодня?

Да, действительно, было такое, что приходили на приемку спектакля разные представители власти, потом присылали замечания и изменения. Сейчас ничего подобного нет, но в итоге наступила полная распущенность, что называется, из одной крайности в другую… Я никогда себе не позволю сказать со сцены «матерное» слово, а сегодня это уже никого не удивляет. Но, на мой взгляд, это противопоказано художественному произведению. Я совершенно убежден, что можно выразить то же самое, НЕ произнося этих слов – и все будет понятно. Не хотелось бы, чтобы это воспринималось, как этакое ворчание, но меня такие примеры сегодня действительно огорчают. Я могу, конечно, пойти посмотреть спектакль, зная, что там есть «мат», но только ради актеров, которые мне интересны. Но для меня лично такое противопоказано – наверное, это и воспитание, которое я получил в ленинградском институте. Тем не менее, если мне кажется, что человек в чем-то не прав, для меня это совсем не значит, что я прав. Если я понимаю, что не прав сам, я извинюсь, а если кто-нибудь не прав и настаивает на этом – ради бога, живи так, как тебе живется – у тебя своя жизнь и своя правда. Поэтому, если кто-то при мне начинает давить, что все должно быть именно так как он или она считает, мне становится неинтересно.