Алексей Шепелёв - Maxximum Exxtremum. Новое издание

• Название: Maxximum Exxtremum. Новое издание
• Автор: Алексей Шепелёв
• Жанр: Эротика

«Maxximum Exxtremum» – «максимальный экстрим», совпадение противоположностей: любви и ненависти, высшего и низшего пилотажа экзистенциального бытия героев. Новое издание нашумевшего романа, вошедшего в 2011 г. в рейтинг 12 самых обсуждаемых книг года (журнал «Соль»). В приложении – неопубликованная глава. «…Шепелёв стал самым европейским писателем России». Захар Прилепин «Шепелёв – какой-то чумовой гений, вылупившийся из земляной русской цивилизации, как французский шампиньон». Павел Крусанов

---

Я был, можно сказать, вдохновлён. Какой насос, говорил я Саше, вальяжно покуривая у Зельцера на балкончике, где уже стояло более десятка больших зелёных бутылок с всевозможными номерами на этикетках. Я конечно имел в виду нашу с Зельцером совместную жизнь в её квартире. Недавно я смотрел передачу про так называемый полуостров Казантип – своего рода русская Ибица, рейверская тусня на югах: море, секс, драгз энд дэнс – ни работы, ни заботы. Я сообщил всё это Саше, но название забыл. Что-то вроде «Казебан», сказал я. Он удох и напомнил мне значение этого сокращения.

– Я хоть завтра могу сюда переехать, – заявил он.

– Ну и давай, – завистливо поддакнул я, уже представляя радужные перспективы вечной вечеринки.

– Хочешь, сам, сынок, подкати, – запросто предложил он.

– Да а я-то тут при чём? – удивился я.

– Ну, не знаю, ты ж у нас… Но я тебе, честно говоря, не советую – это ёбаная наркоманская скотина. Выёбывается ещё – один х… сопьётся, сколется и сдохет!

Состояние мозга было идиотическим: в голове сама собою пелась песня «Кот», в троллейбусе мерещились какие-то гады и пауки, на улице темнело от солнца в глазах – куда и как идти ничего не видно! – но расплетаться всё равно ужасно не хотелось. В итоге мы пообещали друг другу вернуться к тем же занятиям 9-го, и с тех пор стали называть тусовки у Зельцера поездками на «полуостров Казебан».

29

Было 17 мая и полвторого дня.

За окном явно светило солнце и стоял тёплый воздух, в котором пахло свежей растительностью, а также высыхающей, уже почти прогревшейся до самых недр землёй, пылью и асфальтом, и все были вовлечены в свои суетливые летние дела и отношения.

Я лежал на своей убогой постели и не знал что делать. Здесь было довольно темно и холодно, хотя сквозь верхний, оставленный незашторенным прямоугольник окна свет бил прямо мне в глаза, ослепляя. Низ был занавешен не очень потребной тряпкой, дабы проходящие мимо соседи невзначай не увидели меня.

…Я, как всегда, с трудом поднялся часов в 12, помочился в ведро, поджарил в масле горбушки от хлеба, сильно обсолил их и съел со сладким чаем… Теперь я опять хотел есть и не хотел оставаться здесь, но ходить почти не мог физически да и идти было некуда. Разве что в магазин – но денег было в аккурат на сегодняшнее мероприятие (надо было много), или в туалет – но там, как я слышал, тусовались на улице соседи – эта жирная милашка и её псевдолюбовник-алкоголик, которого, впрочем, я так никогда в лицо и не видел.

В полпятого мы застрелковались с Саничем в «Спорте», и я планировал выйти ровно в четыре. А что делать сейчас? Как плохо и тяжко здесь… Я встал, посмотрел в окошко, чуть отодвинув штору – и действительно всё в свету и зелени, очень тепло наверно – сейчас бы на природу, на волю с компашкой да девушкой, да шашлычков с винишком! – но я даже подробно не подумал об этом – так, мелькнуло что-то в душе и памяти, сжалось и тут же угасло… Попил воды из чайника, закурил «воздушную» суперлёгкую и лёг обратно.

Так… футбол будет в 18:00…

Интересно, прокатит ли сегодня «система»? (кто выиграет мне всегда было наплевать). Так называемое кафе «Спорт» как бы вмонтировано в ограду стадиона, мы с Сашей взяли обычай ходить на футбол через него: собираемся полпятого, берём пиво, водочки и чебуреков, довольно неплохо проводим полтора часа, а затем через вторые двери, сообщающиеся со стадионом (входные уже закрыты), бесплатно проходим на трибуны. Милое, скажу я вам, дело, особенно если ещё с собой взять пива и хатдогов – и футбол-то особо не нужен!

В принципе должны неплохо время провести, особенно на фоне невыносимо тоскливых дней до майских праздников, когда я, бредя домой по сельповидной улочке, смотря на незамысловатую деятельность невыносимо местных жителей, осознавал, что «дома» меня ждёт полное зловонное ведро, пакет с газетой, куда я насрал, отсутствие еды, отсутствие кого-либо, и даже телевизора или выпивки, и даже тепла!.. И так будет и завтра, и послезавтра, и наверно всегда… Я стал задумываться – почти что как Родион Романович! – писать интересные стихи:

серая пришла пока ещё весна
и даже жгут костры
я приду один один домой
в каморке душной покурю
плюну и повешусь
а ты?
маленькая маленькая ты
хотя ты и большая
только ты возьми меня, большая боль
большаая, взгляни на меня

приди ко мне – заварим чаю

лягни меня ляг на меня
я на полу лежу кончаю
я покончу с собой
как бы невзначай
отчаяние не значит ничего
я не прощу тебе тебя его
я ненавижу вечер тайный
такой я был когда-то – молчал.

Вот так, почти беспомощные попытки арт-терапии. И тоже своего рода антиципация – ведь этого тогда ещё не было, её не было, а суицида, как я теперь надеюсь, вообще не будет…

Быстрей бы четыре. На волю – выйти, увидеть Сашу, нажраться, а там хоть потоп! – главное чтоб в дуплет, чтоб денег хватило и домой потом взять и Сашу заманить – один ведь я о… ею совсем, не выдержу… Должен там быть и Михей. Это хуже… Должна быть Зельцер! Хочу её увидеть. Блин, ведь Саша накануне категорично заявил: «Я не буду ей звонить. Пошла она в пень. У меня другие планы»! Что ж, селяви…

Стало совсем невыносимо. Действие, действия – экшен, как говорит молодежь, тусня и туса – и что-то даже как бы звало меня в дорогу, надо было только решиться, подняться, собраться и отравиться – неведомо куда и зачем…

Когда я уже шёл по улице, настрой пропал: ну и куда я прусь? к кому? что делать-то? Хотя давно подмечено, что стоит пройтись по Советской, главной артерии города, обязательно встретишь кого-нибудь из знакомых, я никого не нашёл. Подошёл к «Спорту» – народ уже суетится, помялся, пошёл на Кольцо – оно напротив через дорогу – всего лишь пересечь Советскую – зашёл, посидел на лавочке, покурил… Вернулся в «Спорт», взял кружку пива и бутерброд… Но время-то ещё мало – чем заняться – сидеть невыносимо!.. – все эти люди, мужичьё, развязное бабьё, а я один…

Вышел и поковылял на рынок – к ларьку у ковров, типа посмотреть кассеты (там, кстати, и рыгаловок много, и народу в них может поменьше…). Я купил банку своего расхожего «Ярпива оригинального» (оно наиболее напоминает простую, без вредных привкусов и примесей воду) и нормальных сигарет, стою у ларька, читая названия и борясь с головокружением от хмеля натощак, уже достаю деньги, чтобы приобрести Sonic Youth «Goo», как вижу – чешет Элька Зельцер, в своей ярко-алой рубашке и на предельной скорости!..

Кассету я всё же купил, смотрю, а её уже нет. Я бегом. Паника. Буквально наткнулся на неё!

– О, привет! Ты что здесь делаешь?

– Да вот, кассету покупал…

Она её осмотрела бегло, явно ничего не поняв, я глотал последнее пиво из смятой банки.

– А я вот домой с учёбы… вот…

Я механически вертел в руках покупку, бессознательно рассматривая её: на обложке был чёрно-белый рисунок, изображающий, по сути, нас с Зельцером (!) в обнимку – только я без бороды, а она с другой причёской, и оба в чёрных очках…

– На футбол-то не собираешься? – Да, дорогие, если мыслить щепетильно, как например мыслю я, здесь я немного глупо и некорректно влезал в чужую юрисдикцию.

– О, а я уж забыла! – отвечала она с экспрессивностью цыганки, – Санич, козёл, не позвонил даже! Я сама ему тот раз звонила-звонила, а его всё не было дома, даже в десять – где ж он бывает-то?

– Не знаю, наверно занят в институте, – говорю я что-то дежурное, а сам уже начинаю загоняться, что это у него за такие «другие планы»?

– Он про меня ничего не говорил?

– В смысле? – не понял я.

– Ну, насчёт сегодня.

– Да нет. У него какие-то планы, говорит, мало времени…

Значит, I STOLE MY SISTER’S BOYFRIEND. IT WAS ALL WHIRLWIND, HEAT AND FLASH. WITH IN A WEEK WE KILLED MY PARENTS AND HIT THE ROAD (надпись на кассете) – понимаю…

– Н-да? – обычная для неё штучка – это идиотское «н-да» (даже ближе к «н-дя») – при этом указательный пальчик, как у маленькой девочки, следует в ротик, оттягивая нижнюю губу – но это длится всего лишь мгновенье, неосознанное мгновенье. Означает сей жест наверно какое-то обречённое удивление, то есть уже неудивление ничему.

Она уже вздыхала и мялась, собираясь срулить – обычная ситуация – неизбежное «нечего сказать», когда люди не очень близко знакомы, и просто встретились на улице… Сейчас начнутся все её «вот…», «во-от…», которые я впоследствии перенял…

– А пойдём со мной в «Спорт», выпьем пива, поедим, а потом на футбол, – сказал я.

Она поколебалась в своей решимости идти домой. Ну ещё пальчик в рот и скажи: «Ну, мне надо идти домой…»! Только начала, как я перебил:

– Деньги у меня есть. На матч пройдём бесплатно. И Санич… (хотел сказать «твой») там будет.

– У меня тоже есть немножечко, – жеманно улыбалась она, опять почти как девочка (только какая-то слегка б… ская), – да и причём тут Санич?