Петр Котельников - Не судимы, но осуждены. Том I

• Название: Не судимы, но осуждены. Том I
• Автор: Петр Котельников
• Жанр: Историческая проза

Почему великий драматург Шекспир превратил Леди Макбет из доброй, спокойной по характеру женщины в злобную подстрекательницу, а мужа её, шотландского короля Макбета, в убийцу в его одноименной величайшей трагедии? Почему Ричард III Глостер обвиняется в том, чего он не совершал? Почему Жиль де Монмаранси-Лаваль, барон де Рэ, граф де Бриень превратился в страшилище «Синюю Бороду»? Ответы на эти и многие иные вопросы можно получить при чтении книги «Не судимы, но осуждены».

---

Особенный разгул бесправия наблюдается тогда, когда разрушаются устои государства, где сила и разум до этого как-то уравновешивали друг друга. Мы это хорошо чувствуем сами, ибо живем там, где это произошло, кстати, не без нашего личного участия. Разум уступил силе. Удивляемся тому, что справедливости не находится места, нет ее даже там, где она должна была беспредельно властвовать.

При власти денег скромен суд.
Вот почему сюда несут
Порою миллионы…
Такой отсюда приговор:
Оправданный мошенник, вор,
И осужден истец законом.

А что уже говорить о милиции и полиции, если они стали служить надежным прикрытием для преступника. И если в прошлом такое прикрытие напоминало по размерам зонтик от дождя, то теперь ее называют крышей. Даже глагол такой возник, прежде неведомый – «крышевать»

Желание обладать властью из чрезмерного тщеславия или захватом чужих богатств рождаемо. Никогда не поверю тому, что цель его – облагодетельствование всего общества. Может, такое теоретически и предусмотрено, но только меньшая часть, составляющая окружение этой, рвущейся к власти личности, дорывается до богатств. Остальные могут только стать свидетелями происходящего, я уже не говорю о той части людей, которая превратилась в ограбленных, отверженных. У нас, скажем, еще до прихода к власти Горбачева началось расслоение общества, лучше всего это было заметно в республиках Средней Азии и Закавказья, где общинно-родовой и феодальный строй сохранились, ловко укрывшись за камуфляжем развивающегося социалистического общества, где стяжательство с каждым годом набирало обороты. Анекдоты на эту тему только определяли реальность происходящего…

Идет застолье. Гости собрались такие, которые в благодетели годятся, а посему и в миру пользуются повышенным вниманием населения. К дверям их кабинетов подходят, стараясь идти бесшумно, робко, едва слышно стучат в дверь, в глубину кабинета не проходят, прижимаясь к двери, словно собираясь каждую минуту ринуться прочь. На предложение сесть, садятся подальше от хозяина кабинета и, почему-то, на самом краешке стула.

Итак, гости сидят за шикарно сервированным столом, в руках у женщин хрустальные бокалы на длинных тоненьких ножках, у мужчин рога туров, отделанные серебром. Один из гостей поднимается, предлагая тост за хозяина дома

– Я предлагаю выпить за батоно Гиви не потому, что у него такой великолепный дворец, мы все здесь собравшиеся тоже не под открытым небом живем… Я предлагаю выпить за здоровье Гиви не потому, что у него есть новенькая Волга и ЗИМ, мы тоже пешком не ходим. Я предлагаю выпить за нашего дорогого хозяина не потому, что у него большие деньги водятся, мы тоже не с пустыми карманами ходим. Я поднимаю бокал за Гиви потому, что он стойкий, честный и принципиальный коммунист!

И с этой привыкшей работать уродливо, отлаженной «сверху» машиной управления предлагалось какое-то реформирование, названное громким словом «Перестройка»?.. Да не смешите людей добрых! Чтобы что-то перестраивать, надобно сначала его построить.

По этому поводу – маленькое сообщение с «того» света:

Ленин спрашивает у Сталина: «Ты коммунизм построил, как я тебе наказывал?»

«Нет, – отвечает Сталин. – Гитлер мне помешал. Сталин обращается к Хрущеву; «Может ты, Никита, построил его?»

«Нет, мне Брежнев помешал!»

Брежнев говорит: «Сиськи-масиськи (что означало – особенное произношение слова «систематически») мне все мешали, а Андропов больше всех»

Так, кто же его построил? – воскликнул в нетерпении Ленин, вытягивая вперед руку, сжимающую скомканную фуражку и притоптывая ногой.

«Никто!» – хором отвечали коммунисты-ленинцы

«Так, что же там перестраивает Миша Горбачев, если мы ничего не построили?..».

Но, говоря по-серьезному, ломку устоев следовало проводить осмысленно. Не может ничего путного получиться, если к этому толкают только желание и полуграмотная проработка действий. Мне лично непонятно, что толкает на ломку устоев массу людей, которые, по осмыслению, ничего от этого не выигрывают? Может осознание того, что эти люди считают себя обездоленными, подневольными, жаждущими свободы? Вот им «вожди» в ярких красках описывают прелести ждущей их впереди свободы, значимость и объем которой они не осознают, да и не понимают того, что свобода – не вседозволенность.

Когда на смену острому уму
Приходит серость да с пороком,
Известно только Богу одному,
Да может быть, еще пророку

Что ждет Великую страну,
Казавшуюся крепкой неделимой?
Пойдет ли, как корабль, ко дну,
Или еще страшнее ждет картина?

Свобода-мираж

«Свобода» – нет заманчивее слова,
Еще бы знать, что в ней заключено?..
Похожа на мечтания немного…
Но, словом ослепить не суждено!;

Возможно, многим кажется, что они стали свободными, поскольку могут говорить, выкрикивать на «майдане» такое, что непозволительно делать даже в странах признанной демократии. Но, на этом свобода и заканчивается! Могут ли они противостоять рейдерскому захвату их имущества? Могут ли они свободно попасть в кабинет крупного чиновника? Могут ли они рассчитывать на защиту своих прав в суде? Нет прав на здоровье, нет прав на труд и нет, самое главное, – права на саму жизнь. Им дано право видеть в средствах массовой информации, как изгаляются «избранники» над правдой, лгут без меры и без совести, не отвечая ни за слова свои, ни за действия. Да, те свободны, обладая значительными материальными ценностями и пресловутом правом неприкосновенности личности. Для всех остальных воля – мираж, фата-моргана.

Воли бог и бог удачи
На коне лихом.
Мимо доброго проскачет,
Взор оставит на плохом!

Остановит и одарит,
Всем, чем он богат,
С ним живут и с ним лукавят
Вор и конокрад!

Когда Эразм Роттердамский писал свою знаменитую «Похвалу глупости», он все свое внимание сконцентрировал на той черте человеческого общества, которая только и присуща человеку – глупость. У животных ее нет, хотя часто слышат от хозяина животного: «Глупое ты, глупое!» Основная подпитка глупости – невежество, рождаемое незнанием, а оно, в свою очередь, – отсутствием информации или избытком информации ложного направления.

Так уже устроен мир, что невежество не терпит науки, она для него хуже ада. Недаром многие мыслители прошлого испили смертную чашу от толпы невежд. Вспомните гибель древнегреческих мудрецов Пифагора, Архимеда, смерть Андрея Везалия, Джордано Бруно, Улугбека. Я не стану углубляться в дебри человеческой глупости, хотя это явление, само по себе, не имеет естественной природы. Дураком не рождаются, дураков делают! Иногда такой процесс носит исключительно массовый характер. С глупыми легче работать, они покорнее. Если глупость посетила властное лицо, одолев его, то говорят не о глупости, а о заблуждении. Хотя эффект в том и другом случае не отличим. Избежать полностью глупости не удается, ибо обман может иметь и естественную природу. Сколько людей становилось жертвами миражей, фантомов? Недаром древние греки даже бога обмана создали, назвав его Гермесом, наградив его еще иными функциями. Он же был богом торговли и посланцем богов. Гермес был непревзойденным вралем. Его лавры покоя не давали деятелям прошлого, и современности тоже. Сколько из них сегодня носит звание народного депутата? При помощи средств массовой информации, ложь превратили в инструмент политики. Сами люди, избравшие политику своей профессией, говорят, что политика – грязное занятие.

Удивительно слышать от того, кто добрался до вершин власти, используя ложь и предательство, когда он говорит, что делать политику нужно «чистыми руками». Тогда грязь политическая к ним не прилипнет! В знак доказательства он интенсивно жестикулирует, руки быстро мелькают, так трудно определить, чистыми они были или нет, удавалось установить только, что манжеты белой рубашки – белоснежны.

Красок много у обмана,
Там прикрасит, там притрет,
И вольготно, скажем, прямо,
Средь людей обман живет.

Если кто-то врет умело, —
Говорят, что – дипломат,
Ловкий, подлый, алчный, смелый,
Словом – «черту друг и брат».

И такого почитает,
Почему-то наш народ.
От брехни, как масло, тает
Широко разинув рот.

Время идет, народ наш тонет в словоблудии избранной им же самим власти, жизнь все более становится беспросветной. Не зная, как все это изменить, люди с завистью смотрят на успехи соседей и ждут, когда придет к власти тот, кто «твердой рукой» наведет порядок!

За горами, за долами,
Где-то там, а не у нас,
Люди заняты делами,
Заполняя каждый час.

Мы завидуем соседям:
«Ах, как здорово живут,
Убирают, пашут, сеют,
Муравьишками снуют…

Вот бы нам туда, в Европу,
Может быть за океан?
Не светили б голой попой,
Улыбнулось б счастье нам?

Не идем мы с ними в ногу,
Голова у нас не та…
День прожил и, слава Богу,
И молитва так проста:

«Ты помилуй, дай нам Боже,
Руку сильную, царя.
Жизнь наладится, быть может?…
Пропадаем мы зазря.

На полях у нас цветочки,
А на фабриках – бедлам,
Рвем живое на кусочки,
Дыры там, прорехи там

Хоть богатств у нас без счета,
И умишко, вроде б есть,
Но не ладится работа,
Да и бед не перечесть!»

Разбоем злато добывая