Макс Алексеев - Megapolis. В активном поиске

• Название: Megapolis. В активном поиске
• Автор: Макс Алексеев
• Жанр: Эротика

Книга «Megapolis. В активном поиске» создавалась на протяжении нескольких лет (2015—2017). Без цели быть изданной, она ложилась на страницы дневника зарисовками из реальной жизни и описаниями снов. Помимо этого, художественный вымысел, безусловно присутствующий в книге, стал связующим звеном, объединяющим эти два «мира», в которых блуждают наши души. Эта книга посвящена жизни в Мегаполисе и тщетным надеждам, пародии на любовь и духу времени, разъедающему нас изнутри.

---

На некоторое время воцарилось мертвое молчание. Один из собеседников удивился, но признался, что тоже хотел отсосать парню. Третий продолжил разговор фантазией о половой связи с мачехой. К тому же, он знал, что друзья были не против трахнуть ее, как и многие родственники, лившие мед слов в общении с ней. Он сделал несколько больших глотков пива и начал придумывать новый вопрос.

Ему показалось, что если бы не расстояние, то все закончилось бы оргией. Они были возбуждены и могли окончательно потерять контроль над ситуацией. Последний вопрос стал решающим. Он произнес его в тумане трипа, без тени смущения и сожаления о содеянном. На следующее утро он даже не помнил, о чем именно спросил. Но отлично запомнил ответ, заставивший его покоситься на стол в чувстве разочарования. Мир рухнул в одночасье и превратился в огромную машину лжи. Его снова окунули в холодную воду, заставив слизать кровь с разбитой губы. Последняя надежда унеслась бумажным фантиком в грозовые облака скомканного доверия. Приятель по ту сторону экрана слишком поздно сообразил, что совершил ошибку. Сдавать назад было поздно. Шансов выйти из ситуации сухим не оставалось. Он посмотрел на табло счета, потом перевел взгляд на рефери. В правилах игры лжи не значилось.

– Нет, я не сосал.

– А я сосал и мне кончили в рот.

Он попытался сказать нечто в свое оправдание, но получил жесткий отпор со стороны участников столкновения. Они кинули на него презрительные взгляды и попытались уйти в собственные переживания. По всему было видно, что он начинал сожалеть, что ввязался в эту чертову игру. Последний свисток и мяч резким ударом влетел в ворота противника. Вопрос добил его, повергнув лицом на зеленую траву.

– Кому?

– Не важно кому, это не имеет значения.

– Кажется, я догадываюсь.

– Возможно, но я не скажу.

– Хорошо, не будем об этом.

Он вспомнил его поцелуй с мужчиной в баре. В ту ночь они, как всегда, много пили. Он смотрел на его потную шею и не понимал, как женщины могли желать это тело. Ему требовался душ и хороший одеколон. Даже недоделанная татуировка не могла спасти ситуацию. Спустя года, он понял, что их поцелуй не был примером юношеского эксперимента. Он стал для них чем-то большим, чем вызовом той ночи.

Его пот стекал по волосатой груди, пока губы юноши работали над его членом. В нем он видел отца, бесследно исчезнувшего в далеком ничто. Отчима, читающего бессмысленные нотации. Мать, уходящую на кухню, чтобы скурить очередную ментоловую сигарету. Их инцест дополнился откровенными картинами побоев. Родственные связи стали казаться им неприемлемыми. Линиями между рождающими и рожденными. Они укладывались в постели с желанием войти в старую плоть. С мыслями о потерянной невинности и сперме на руках. О воплощениях фаллоса и вагины. В пороках и страстях сексуального влечения. Формулой инстинкта продолжения рода. Древним заклинанием, открывающим границы дозволенного.

Он смотрел на их лица и видел в них животных, отличавшихся степенью возбудимости и разнообразием желания поиметь чужую плоть. Он смотрел в их глаза и не мог поверить, что они не могли рассказать этого раньше. В души тех, кто боялся подробностей и сокровенных тайн. В его голове мелькнула садистская мысль. Он захотел окончательно поставить его в тупик. Завершить мысли точкой эксперимента, унизив в лице других, никогда не совершавших ничего подобного. Ворваться в чужое сознание, разбив вдребезги входную дверь. Распять на кресте древних традиций и общественного порицания. Кинуть в тюрьму, поджарить на электрическом стуле. Исповедать перед всеми, заставив еще раз прилюдно отсосать член. С привкусом пива на губах, с солью на прозрачной стопке и разбитым о надежду найти понимание сердцем.

Они верили в своих богинь. В гермафродитов и многоликих божеств, сплетающихся в объятьях чувств и шоке безумного оргазма. Тех, что звонили по вечерам, предлагая провести вечер в кафе. В женщин, становящихся воплощением снов и мечт. В небо и землю, в выходные дни и перерывы на обед. В старые писания, пылившиеся на полках университетских шкафов. Обретающие новые значения в образах героев и в лучах солнца ясных глаз возлюбленных. Голубых и девственных, целующих реликвии в храмах воздержания. На губах тех, кто отпускал им грехи, в надежде на примирение. В тех, кто становился их врачами, позволяющими присутствовать при оплодотворении. Похотливыми священниками, собирающими вокруг себя безвольное стадо. Теми, кто мог позволить себе искушение. Кто открывал для себя новый мир, свободный от иллюзий и запретов.

Их месса подошла к концу. Он аккуратно сложил саван на подоконник и посмотрел в окно. Они остановились слишком рано, испугавшись раскрыть драгоценную книгу начал. С благоговением положив ее на престол, они последовали его примеру – отправились снимать облачения, залитые алмазами семени и рубинами слез. Их алиби состояло из одной большой тайны. Их желания были запретным плодом. Алкоголь подходил к концу, а смертельная усталость звала под теплое одеяло. Они получили от него все, что хотели и совершенно поникли в растерянности.

– Мне нужно поспать.

– Я тоже думаю, что надо заканчивать.

– Это был интересный опыт.

– Да, надо бы повторить.

– Согласен.

– До связи.

– Пока.

Все еще пребывая в ступоре, он свалился на кровать, чтобы погрузиться в объятья кошмаров, преследовавших его до самого утра. Там были змеи, кровожадные лесные хищники и какие-то люди, рассказывающие ему о них. Он был в офисе небоскреба и шел по многолюдным улицам. Смотрел со стороны на картины эпохи и мечтал, чтобы это был сон. Сюжет за сюжетом, он шагал по мирам фантазии, словно персонаж с массовки, которому предстояло незамеченным раствориться в титрах. Персонаж, о котором если и вспомнят, то только в самую последнюю очередь. Серым и неприметным, воплощением грехов в их жутком разнообразии. Мгновением в истории, стеклышком яркого витража в чужих воспоминаниях.

10. Витрина дорогого бутика

Иногда она считал его полным кретином. Не уважающим границы, которые предлагали другие люди. Словно они были витринами дорогого бутика. А его занимало потерявшее смысл слово любовь. Он высчитывал его физические и психологические рамки, через которые пропускают информацию и тонкие презервативы. В сущности, сложный запрет на удовольствие. Как чашечка утреннего кофе или чтение про себя в метро. Как дружеское рукопожатие и улыбка на лице. Привычка, выработанная временем. Желание зайти в магазин вечером после работы или съездить на машине в гипермаркет на выходных. Он играл с ним почти каждый день, взвешивая и измеряя с особой тщательностью.

Она с трудом открыла дверь. Потянула за ручку так, словно оттягивала кожу на члене здоровенного негра. Та поддалась и она вошла внутрь. Одна из причин, по которой она все еще был жива, заключалась в свободе. Никто не мог помешать ей делать то, что она хочет. Они послушно смотрели на нее из-за мониторов и пытались уловить тонкий запах духов. Она была для них одеждой и голосом, телом и стуком каблучков. Желанием работать и приходить каждое утро в назначенное время. Отчитываться перед начальником и завязывать галстук поутру. Все, что они знали о ней – ее любовь к себе и своим необдуманным, пугающим поступкам.

Она любила лежать в ванной и читать книги. Смотреть в окно и пить остывший глинтвейн. Перелистывать телевизионные каналы с выключенным звуком и вспоминать нежные поцелуи сходивших по ней с ума молодых людей. Дети любили ее сладкий голос, подростки тащились по необычным вещем в ее сумочке, старики – хотели забыться в любви с ее телом, а она не предавала любви слишком большого значения. Она считала, что от нее распадаются браки, совершаются глупые поступки и, что самое страшное, пренебрегают собой. Таких она любила больше всего – людей несчастных, плачущих по ночам и считающих дни до возвращения любимых. Это все, что они могли знать о ней с ее позволения. И бег по кругу продолжался каждый раз, когда кто-то приносил ей цветы или звонил, чтобы назначить встречу.

– И как это называется?

– Не знаю, но для меня любовь в данном случае обоснована.

– Этакий персональный Иисус.

– Ха, ну да.

– Спасибо, но я сегодня занята.

– Жаль.

– Но не мне.

– Ну, конечно же.

Он был из числа тех, кто смог привлечь ее любопытство. И, когда она была готова к встрече, отказался, сославшись на дела. Это по-настоящему задело ее, положив начало новой игре на стороне. Игре с жестким выпадом в сторону отношений, которыми он пока еще дорожил. Впрочем, она не интересовала его как личность. Обычная девушка, с привычными для женщин желаниями и целями. Искавшая послушного молодого человека, готового идти на компромиссы и целовать ее ноги.