Валерий Алексеев - Остров гарантии

• Название: Остров гарантии
• Автор: Валерий Алексеев
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1981

«Главный Закон – это было уже что-то. Главный Закон – эта идея мне понравилась. Воодушевившись, я взял карандаш и расчертил лист бумаги на три графы. Потому что младенцу ясно, что в моем Главном Законе должно быть три раздела:

„Справедливость и правда“.

„Дружба“.

„Любовь“».

«Сильный человек должен быть справедливым – если, конечно, он по-настоящему силен. Настоящая сила не боится справедливости. Вся несправедливость идет от слабости, точнее – от страха, что другие узнают про твою слабость.

Поэтому: не бойся своей слабости, если хочешь быть справедливым. Знай о ней сам, предупреждай о ней других, не старайся ее скрывать. Помни: только еще более слабый человек может воспользоваться твоей слабостью. А более слабого нет смысла бояться.

Еще: знай о своей силе, не прячь ее, как камень за пазухой, но и не выставляй напоказ. Сила сама себя покажет. Будь силен с сильными, только так можно стать еще сильнее. Но не старайся стать самым сильным: это не нужно, невозможно и несправедливо».

---

Много было споров и о видимых дорогах. Шурик и я утверждали, что это лишь трещины в скальных массивах континентов. Борька же доказывал, что это пусть примитивные, но дороги. Он полагал, что планета Лориаль очень даже обитаема.

Борька не ручался за наши материки, но в центре его тройного континента наверняка обитало племя смуглокожих девушек-амазонок, которые, как это ни печально, умирали одна за одною, едва достигнув шестнадцати лет. Не знаю, в какой иллюминатор усмотрел он эту деталь, но у Шурки тот факт, что девушки жили одним племенем и как-то сами по себе рождались и умирали, вызывал большие сомнения.

В конце концов спорить не стали: высадка решит все проблемы. Во всяком случае, визуальные наблюдения за планетой Лориаль не говорили о наличии там высокой цивилизации. Переведя звездолет на планетарную орбиту, мы отправились перекусить.

7

– В общем, так, – сказал Борька, – высадку в принципе разрешаю. Пробы воздуха показали, что соотношение элементов атмосферы такое же, как на Земле. Средняя температура на четыре градуса выше.

– Это что же, командор, – спросил я, – значит, на экваторе плюс сорок восемь? Испечься можно.

– По-видимому, да, – изрек Борька. – Можно надеяться лишь на заболоченность и тенистость экваториальных лесов. Наш друг Шурри в несколько лучшем положении. Но мы ведь знали, на что идем, джентльмены? Второй Земли нам нигде не найти…

Русоволосые, широкоплечие, мы стояли у овального иллюминатора обреченного на гибель корабля и вглядывались со смутным волнением в очертания подплывающего бока планеты. Залитый золотистым сиянием, этот край Лориали был прекрасен. В белых тучах внизу бушевали синие грозы. Какие-то гигантские птицы, царапнув когтями по стеклу, пролетели мимо иллюминаторов.

– В космосе? Без воздуха? – усомнился Борька. – Не может быть.

– Точна, – сурово ответил Шурик. – Что ждет нас впереди, не знаю. Кстати, это с моего материка. Видел у них фиолетовые чешуйки? Мимикрия…

– Что берем с собой? – не вдаваясь в полемику, спросил я. – Скафандры, огнестрельное оружие, провизию, машины…

– Наши каплеобразные аэроны уже загружены, – сказал Шурик. – Они похожи на капли ртути, такой же непроницаемости и формы. Чуть приплюснутый шарик, покрашенный блестящей эмалью. Моя машина – фиолетовой ртути, твоя – светло-желтой, а Борькина – синей. В дорогу, друзья!

Мы молча склонились над картой.

– Вот этот маленький гористый островок – в самом центре Западного океана.

Видите? – указал пальцем Шурка. – Это будет место нашей встречи в случае опасности. Прощайте!

– Подожди! – сказал я. – А кто взорвет звездолет?

Тогда Борька встал. Мужеством и волнением дышало его матовое лицо. Он спокойно задернул шторы, взял из коробки ножницы, обернул их кольца полотенцем и, чуть расширив их острые концы, подошел к стене.

– Я взорву звездолет! – сказал он со странной улыбкой и всадил раскрытые концы ножниц в электрическую розетку.

Вспышка пламени, душераздирающий крик, темнота.

Вечное спокойствие космоса, душный мрак угольного мешка.

8

Пока мы чинили пробки, Борька цветной тушью обводил на большом листе ватмана контуры наших материков. Всего их оказалось четыре: северный фиолетовый – Шурика, западный оранжевый – Борькин, восточный зеленовато-розовый – мой.

И еще один на самом крайнем западе – гигантский белый материк для колонизации, о существовании которого лориальцы еще не подозревали. Был и один маленький остров Гарантии, на котором мы собирались встречаться.

Остальные острова, по тройственному соглашению, постановили стереть, чтобы не возбуждать нездоровых стремлений, и вообще потому, что это были просто белые коралловые рифы.

Когда мы вернулись наконец в каюту, Борькин ватман уже пылал всеми красками, которые способна создать человеческая фантазия. Трагически красивым был Шуриков материк. Гигантские массивы фиолетовых джунглей эффектно перемежались с белыми каемками тундры и с желтыми овалами саванны.

– Ну, не сносить мне головы, – сказал Шурка, бегло взглянув на свой континент. – От этой тундры за версту несет рептилиями. На смерть посылаете, братцы, на верную смерть. Не ожидал я от вас такой пакости.

– Чудак! – сказал я ему. – Да, может быть, лориальская тундра – самое приличное на планете место! Может, знатные лориальцы только и мечтают отдохнуть в этой тундре пару летних недель.

– Никакой знати у меня не будет! – уверенно заявил Шурик. – Это вы можете – организовать свою аристократическую республику, если хотите, а у меня в тундре будет берег общих городов.

– Что это еще за штука? – снисходительно усмехнулся Борька, разрисовывая мой континент.

– Идея века! – гордо ответил Шурка. – Никаких квартир, никаких шкафов, никакой собственности. Из личных вещей – только шкура на плечах. А жить будут, переходя из дома в дом, чтобы в жизни ни разу не переночевать дважды в одной и той же комнате.

– Ну и перебесятся все, – буркнул Борька, нежно-розовой полоской обводя берега моих зеленых озер.

Свой континент он оборудовал куда интереснее, чем наши. Края его были зелеными (это прибрежные болота), джунгли – желтыми и оранжевыми, а в центре, по форме напоминавшее Польшу, расстилалось белое пятно.

– Это, – пояснил мне Борька, – неисследованный район. Кто его знает, что там окажется. Самому интересно побывать.

– А линии что значат?

– Это шоссейные дороги. Из белого асфальта по желтым джунглям – красота!

Словно молнии, прорезают они мой цветущий континент с севера на юг.

– А кружочки бордового цвета? – настаивал Шурик.

– Это, братцы, поселения амазонок. К ним шоссейные дороги не ведут. А вот этот серый массив – это территория каннибалов. В общем, жить можно!

Борька разогнул спину и от удовольствия потер руки.

– Гад, поменяемся! – завистливо сказал я.

– Давай! – с неожиданной готовностью согласился Борька. – Я у тебя в центре джунглей плато динозавров отыщу. А уж амазонки сами ко мне переберутся. На бальзовых плотах вот с этого каменистого берега. Тут, брат, лучше головами поменяться.

– Нет! – решительно сказал Шурик. – Катись ты со своим районом каннибалов.

Когда они тебя сожрут, пришли свои кости на остров Гарантии.

– Пришлю, – кивнул головой Борька. – Их привезет вам в маленьком чемодане из тропических листьев моя синеглазая амазонская княжна. Она смело и без колебаний войдет в вашу кают-компанию и протянет вам свой бесценный чемоданчик, а вы ее потом столкнете вот с этого утеса в море.

– Почему это? – возмутился Шурик. – Да потому, – скорбно ответил Борька, – что вы оба, негодяи этакие, влюбитесь в нее и, чтобы не перерезать друг друга, умертвите.

– Ладно, – сказал я Борьке, – давай мне лист миллиметровки. Я сниму копию с моего континента. А то, видите ли, выдумал все до самой своей смерти. Раз ты умер, то помалкивай. Мы дадим в твою честь салют наций и разделим твой континент пополам.

– Да что вы, братцы! – обиделся Борька. – Я же еще не умер, вот он я, живой!

Это было только предположение.

– Ну то-то же! – сурово предостерегли мы и принялись за работу.

9

И вот настал момент приземления. Планета Лориаль, блестя, как многогранный камешек, тянула нас к себе все сильнее. Сидя в своих блестящих капельках ртути и сквозь толстые стекла вглядываясь в полыхающие под нами континенты, мы уже вдыхали буйный запах цветочных вихрей и колышущихся трав.

Некоторое время мы еще обменивались сигналами и даже видели друг друга на экранах телеаппаратуры. Кстати, это были три единственные в этом мире станции, кружащиеся над не знающей радиоволн Лориалью.

– Разошлись! – уверенно скомандовал Борька или Борри, как он теперь приказал себя называть.

И его машина тяжелым жучком сверкнула в бушующей бело-синей атмосфере и, точь-в-точь как капелька ртути, пробила клубящиеся облака.

Шурка тоже исчез из виду. Несколько мгновений я слышал его странно охрипший голос: «Серж! Серж!» – звавший меня, но я уже не в силах был ему ответить.

Тяжесть так прижала мою верхнюю челюсть к нижней, что зубы мои закрошились, и нечаянно попавший между ними кончик языка вспыхнул от нечеловеческой боли.

(Это вспомнил я, как в деревне упал с печки и ударился подбородком о скамью, стоящую внизу. Кончик языка у меня до сих пор словно шнурком перетянут.) …Очнулся я в своей кабине – уже, по-видимому, на Лориали. Ярко-розовые лучи солнца ласкали толстое выпуклое стекло иллюминатора, и даже сквозь такую толщину я как бы чувствовал его тепло. Какая-то тень упала на иллюминатор, и от неожиданности я вздрогнул и подскочил в синтетическом кресле. Но это был всего лишь бледно-розовый лист размером чуть побольше журнального столика. Он скатился по овальной броне, я успел только заметить его толстый обломанный черенок с каплей ярко-оранжевого сока, выступавшего из белой мякоти. Эта капля упала на толстое стекло и оставила на нем размазанный след, словно капелька крови на стекле в медицинской лаборатории.