Ника Январёва - Свечечка. Стихи не для всех

• Название: Свечечка. Стихи не для всех
• Автор: Ника Январёва
• Жанр: Поэзия

«Свечечка» осветит тайные уголки вашей души, спалит все тёмное и лишнее. Её тепло согреет в ненастье. Только не приближайтесь вплотную, иначе ожог будет силён. Стихи Ники Январёвой отличаются разнообразием сюжетов и тем. Интимная женская лирика, баллады, философские рассуждения, иронические зарисовки, трагические откровения. Интересная ритмика, неожиданные метафоры, причудливые образы приоткрывают мир самобытного и чуткого к «небесным вибрациям» поэта. «Свечечка» наполнит теплом ваши дни!

---

Весенний роман

Женщина с изяществом газели
Мне пронзила сердце по весне.
Воробьи, разинув клюв, глазели,
Как я брёл, кусая талый снег.

Впереди, в слепящей диораме,
Посреди проснувшейся земли,
В шляпе с широчайшими полями
Шла она, не видя визави.

Плечи с золотистыми крылами —
Это ветер дул на волоса —
И, паря, разгульно раздувались
Две полы, как будто паруса.

Стаи лужиц в лоне тротуара
Норовили пасть под каблучок.
И чадил весенним перегаром
Каждый кустик, небо, ручеёк.

Солнце ей заглядывало в очи,
Освещая нежность свежих щёк.
И никак не смог я превозмочься,
Пригубил безумия чуток…

Мы, в неровной массе одеяла
Потерявшись, тешились хмельно.
Словно с неба счастье к нам упало.
Словно вместе были мы давно.

Нанизались бисером блестящим
Дни шальные, полные чудес…
Зелень стала летним настоящим.
И кураж тихонечко исчез…

Вот замок захлопнулся у двери…
Ты, душа, не плачь и не кричи.
Женщина с изяществом газели
Мне вернула сердце и ключи.

***
Бог карает за гордыню —
Что ж, он прав.
Да, чужие мы отныне,
Не сплав.

Да, глаза мои сухие —
Назло!
Завяжу в себе стихии
Узлом.

Нет, не станет ночью душно,
И боль
Не присядет на подушку —
Уволь!

Я засну с легчайшим сердцем —
И вмиг!..

Лишь за дверцей, тайной дверцей
Стынет крик…

В дураках

По зелёным волнам океана
Белой лилией яхта плыла.
Пены кружево тоньше обмана.
Капитан элегантна, смела.

Горделиво тряхнув головою,
Разметала волосьев струю.
Да, придётся послушать герою
Захмелевшую совесть свою.

Разудалые, бурные ночи
И в туман обмакнутые дни.
Дикой яростью полные очи.
Люстр, бокалов сверканье, огни.

Иль об этом шептал на обрыве,
Обжигая дыханьем страстей,
Ослепляя короной на гриве
И пригнав пару лучших коней?

Старый граф очарован недаром
Статным малым с кипящей душой,
С бесконечно звенящим металлом.
Он добьётся руки у меньшой.

Но не зря она виделась в мыслях
Кобылицей чистейших кровей.
Разбродилось вино, а не скисло.
Ничего ты не понял о ней.

Ты не знал? – Океан бесконечен.
Не подумал, что яхта легка?
Как ты был вопиюще беспечен!
Не пеняй, что теперь в дураках.

***
Он сказал: «Ты будешь моя».
Не спросил меня ни о чём.
Поняла: иначе нельзя.
И замкнула былое ключом.

Он меня обернул плащом.
К своему приторочил седлу.
Конь скакал ночь, утро ещё.
Мне казалось: от тряски умру.

Постоялый двор и еда.
Слишком близко его плечо.
Поняла: любовь – ерунда.
Но она почему-то влечёт…

От огня лицу горячо.
Но сильнее ожёг его взгляд.
Мои мысли – наперечёт.
Что-то смутное тянет назад…

Рич был груб, малодушен и пьян.
Он меня – за картёжный должок…
Я видала, как комкал бурьян
Протрезвившийся прежний дружок.

Вороны

Вороны, вороны, чёрные птицы
Кружат над степью слепой.
Русские кмети, как горько вам спится
После потехи хмельной!

Всеволод храбрый повержен жестоко,
Игорь казнится в плену.
Видя затменье – перечили року.
Вольно шеломам в Дону.

Рвалась с тоскою родная природа —
Птицей, травой: воротись!
Алое зарево. Алые воды.
Мёртвые глазоньки – ввысь.

Плачь, Ярославна, и к ветру, и к солнцу,
К Дону мольбы обрати.
Вылей тоску ты до самого донца:
Им ли его не спасти?

Тело безглаво – беда невозвратна.
Так и без Игоря – Русь.
Не довершив славных подвигов ратных,
Мыслил: «Сбегу! Ворочусь!»

Русской земли доброта не иссякнет:
Примет с улыбкой, простит.
И под копытом не раз ещё звякнет
Вражий поверженный щит.

Было…

Был осенний день, тобой забытый.
Было сумасшествие до слёз.
Кубок с ядом, гроздьями увитый,
В никуда ведущий старый мост.

Был и зимний день с раскисшей слякотью,
В лужах утонувший тротуар.
Не хотелось быть из лыка лапотью,
Но забвенья пить пришлось отвар.

Между днями, встречами, дорогами —
Мысли, чувства, горькая халва.
Только птица-аист длинноногая
На скале гнездовья не нашла…

***
Не сражался с Ленским на дуэли,
Не бросал Татьяну, всю в слезах,
Перед ней потом не ползал на коленях
И о дяде осторожен был в словах…

Нужен ли такой тебе Онегин?
Стал бы ты о нём читать роман?
Не бывает судеб чище снега.
Жизнь приличий – льстивейший обман.

О стихах

Но есть ещё зараза

Похлеще водки с пивом —

Без сна и без приказа

Слова слагать красиво.

Вы думаете, над стихами
«Работают»? – Нет!
Они – как поток,
Как несносный полуночный бред:

Мешают, слетают
И сыплются из темноты.
Уставшая ручка
Марает любые листы.

Слова не пускают
От них оторваться на миг,
И ловишь в ладони
Сверкающий юркий родник.

С унылой тоскою,
С трудом оторвавши глаза,
Ты видишь, как стрелка
К рассвету бежит на часах.

И ты сожалеешь,
Как мало осталось, и вдруг
Слова удаляются.
Лава скользит мимо рук.

И ты, оголтелый,
Напрасно цепляешь её:
В другое сознанье, к другому поэту,
Вмиг всё не твоё.

***
Обовью твои кудри цветами,
Станешь краше весёлых подруг.
Не грусти, моя горлинка Таня,
Что я должен уехать так вдруг.

Я в душе сохраню наши встречи,
Нежный голос и глаз синеву,
Твой покорный укор в этот вечер,
Что тебя оставляю одну.

Не своею – помещичьей волей
Еду в город до самой зимы.
Ты ведь знаешь крестьянскую долю:
Гнев страшнее войны и чумы.

Ты надейся и жди возвращенья,
Обо мне не кручинься, мой друг.
Верь: закончатся наши мученья.
На головку накинешь фату.

Нам завидовать станут украдкой,
Величальные песни споют.
Мы умчимся на резвой лошадке,
Я своею тебя назову.

Визитка

Я – закладка в оставленной книге,
Полушорох озябших осин,
Замиранье ушедшего мига
И кровавые слёзы рябин.

Я – журчание струйки весенней,
На дыбы всколыхнувшийся конь,
Утонувшие в зелени сени,
Колокольчиков синяя взвонь.

Я – и сумрак ушедшего лета,
И лесное приволье зимы,
Краткой памяти чьи-то заметы
И цветные, летящие сны.

Я – горчащая влага полыни,
Лёгкий иней в узорах листвы…
Растворится в годах моё имя,
Как, сгорев, ввысь уходят костры…

***
Намажься гуталином
И сделайся красивым,
И обглодай с усмешкой
Деревья за окном.
И пусть ты в жизни – пешка,
Монета – вечной «решкой»,
Проблемы с пистолетом
Ты выяснишь потом.

Не смотри…

Не смотри ты ей вслед, не смотри.
И души не мути ожиданьем.
Королевы и короли
Не приходят к «простым» на свиданья.

Горделивой осанкой и плеч
Непомерно-высоким ношеньем
Очень хочется «высшим» избечь
Прикасанья к «разнузданной черни».

И высоки заборы дворцов,
И надёжны суровые стражи.
И ненужно-красиво лицо.
И темницам сродни экипажи.

***
Опустошённая душа
Фальшивит в звуках чудной скрипки.
Дрожит кусок карандаша.
Кривится тусклая улыбка.

И листья по ветру – не чудо
Для обречённых и чужих.
Вершит порой один зануда
Не за троих – за пятерых.

А год меняет оперенье.
А лужи томны и глубоки.
И не идёт на ум ученье.
И вьются в воздухе пороки.

Июль

Ясноликий томительный странник,
Обожжённый ветрами июль,
Ты приходишь порой, как карманник,
Похищая живую струю.

Но приносишь с собой, между делом,
И янтарную тяжесть жары.
И в затменье берёз оробелом,
Как знаменье – дороги бугры.

Но простой и ранимой усмешкой
Ты не скрасишь былинок уход.
Породниться захочешь с надеждой —
Осознаешь: и это пройдёт.

И уступишь опять, не иначе
Торопящему августу сень.
На прощанье, быть может, заплачет
По тебе облаков дребедень.

***
А ты давно похоронил
И закопал без сожаленья.
Мечту – подумаешь! – сгубил.
И оборвал у птицы перья.

У синей. Вот ещё нюансы!
О том ли мысли в голове?
Так глупо слушать слёз романсы.
И ту капель, что в январе.

Уходит век