Александр Дегтярёв - Командирами не рождаются. Повесть

• Название: Командирами не рождаются. Повесть
• Автор: Александр Дегтярёв
• Жанр: Русское современное

Лейтенанты возмужали, экипажи прошли необходимую закалку, но не все… Отдельным коллективам только предстоит познать тяжёлую науку побеждать, другим возродиться вновь. При этом побеждать придётся прежде всего себя, своё малодушие, гордыню и простую человеческую глупость. Правду говорят, что командирами не рождаются. Но, однажды взявшись за ручки командирского телеграфа, обратной дороги уже нет. «Почему?» – спросит любознательный читатель. Об этом и многом другом вы узнаете, прочитав повесть.

---

– Куришь? – уточнил Дербенёв у милиционера, отпуская курок.

– Не-е-е. – промычал в ответ дежурный и на всякий случай забрал игрушку обратно, – всё равно он преступник. Откуда знать таксисту в темноте, что это игрушка. Главное в совершённом преступлении субъективная сторона, т.е. куда направлен умысел подозреваемого.

– Эта правда, ара. Темно савсем, я так плёха сразу чувствоваль арганизм, что думал, Аллах завёт.

Дербенёв осмотрелся по сторонам и только сейчас обнаружил у стены за столом, сидящего с ручкой в руках маленького человека в большой кепке с широкими полями. Человек, добросовестно «страдал» над девственно чистым листом бумаги.

– А это кто? – спросил Александр.

– Так это же и есть потерпевший, объяснение пишет…

Дербенёв подошёл к маленькому человеку в кепке и уточнил:

– Откуда ты, земляк?

– Балшой Кавказ знаешь, море там эшо ест? Там самый красивый селение стаит, Бакы называется…

– Знаю я ваш Бакы, а вот как ты – сын Агдама и Алазанской долины здесь в таксистах нарисовался, не понимаю? Или на маршруте «Бины-Зых»13 неприбыльно совсем стало?

– Слушай, ара, откуда знаешь «Бины-Зых»? – удивился таксист.

– Так случилось, дорогой, что я много чего знаю, про Кавказ и твой Баку, но ещё больше хочу узнать, как тебя ограбил сегодня мой офицер в такси?

– Какой офицер, не знаю никакой офицер, – запричитал маленький человек. – Я ехаль маршрут «по городу» вдруг диспетчер гаварит: «ехай на „Тосмаре“, там килиент». Я поехаль. Ночь тёмный, ничего не видна.

– И что даже кокарду на шапке у «клиента» не разглядел?

– Ночь, такой сильный, савсем глаз не видит. Толко кожаный куртка видель.

– А потом?

– Потом приехаль ресторан. Килиент, хатель выхадит, я сказаль дэнги давай. А он мне в ух как гаварит: «Сиди, гаварит, малчи, дэнег нет, я пашёль». Пьяный, силна шаталься, я как писталет на ремень увидель, кричат сталь и сигналит машин.

– Какой пистолет, этот? – Дербенёв показал на зажигалку в руках дежурного милиционера.

– Ара, ты что савсем глюпый, – маленький человек смешно замахал правой ладонью возле лица Дербенёва, – я, думаешь савсем слепой, там быль настаяший, вот этат… – таксист уверенно ткнул пальцем в кобуру на снаряжении, которое Дербенёв впопыхах забыл снять.

– Так это же не пистолет, а всего лишь кобура, Он, этот клиент, что ею угрожал? – уточнил Дербенёв.

– Не знаю что такое угражаль, я проста знаю, там писталет…

– Слышь, старлей! – обратился Дербенёв к дежурному милиционеру, – так не было никакого вооружённого нападения, вот и свидетель это подтверждает. Отпускай Сазонова, а я, уж поверь, «стружку» с него сниму, не обрадуется.

– Во-первых, капитан, – официальным тоном, пародируя Дербенёва, ответил милиционер, – гражданин Агаев не свидетель, а пострадавший, т.е. потерпевший, а, во-вторых, Сазонова доставили ребята из ППС14. Передали его вместе с протоколом задержания и протоколом осмотра места происшествия, а это процессуальные документы, их, куда прикажешь девать?

– И что теперь делать? – почти в отчаянии уточнил Дербенёв.

– Мне откровенно без разницы: «Казнить нельзя, помиловать!» или «Казнить, нельзя помиловать!». – с напускным равнодушием отреагировал милиционер, – сейчас приедут из вашей комендатуры или прокуратуры и заберут твоего «килиента», а там разбирайтесь сами – сажать его за разбой, или поощрять за пьянство и самовольное оставление места службы.

4

Бессонная ночь закончилась. Дербенёв «ни с чем» возвращался из военной комендатуры гарнизона. Сазонова не выпустили, материалы дела передали в военную прокуратуру, где было возбуждено уголовное дело.

Со временем, во всём конечно разобрались, но итог оказался неутешительным: ввиду отсутствия состава преступления уголовное дело по вооруженному нападению на таксиста было закрыто, а вот за пьянство на дежурстве и самовольное оставление корабля, в ходе этого дежурства, Вовке, в приказе по флоту объявили НСС15, сняли с должности и направили в РТШ16 с понижением. Уж куда ниже?!

Этот кадровый провал исполняющего обязанности командира подводной лодки, приведший к потере члена экипажа, станет серьёзным уроком в служебной карьере Дербенёва. Таким же уроком этот случай станет и для самого Сазонова. Спустя годы он будет признан лучшим офицером радиотехнической школы, «досрочно» получит звание капитана третьего ранга и даже встретит на новом месте службы свою «вторую половинку», с которой узами брака свяжет дальнейшую жизнь.

Но это будет потом, а пока Дербенёв плёлся как побитый к заводской проходной и мысленно представлял какие «ласковые» слова в свой адрес он сегодня услышит от командира дивизии…

V. Вера, надежда и любовь

1

Наверное, когда у человека много забот – время летит быстро, а когда любой из нас тяготится ожиданием – время превращается в густой кисель, который еле движется сквозь узкое горлышко бутылки текущих суток.

Дербенёв с удовольствием для себя отметил, что доковый ремонт, казавшийся чем-то необъятным и почти бесконечным, завершён в обозначенные для этого два месяца. Б-181 с помощью буксиров перешла к стенке завода и ошвартовалась аккурат напротив будки строителя. Сам, Евгений Иванович Подлесный вместе с заводскими специалистами стоял на причальной стенке и встречал лодку, демонстрируя полную готовность начать навигационный ремонт.

Мелкие колючие снежинки, гонимые лёгким ветерком летели прямо в лицо Александра, стоявшего на мостике, и немного пощипывали щёки. Однако отворачиваться не хотелось совсем. После затяжной и сырой осени хотелось, наконец, ощутить присутствие зимы. Середина декабря в Латвии не радовала сибирскими морозами, но акваторию Военного канала и Заводской гавани всё же начало сковывать льдом.

– О чём мысли командирские? – поинтересовался старший механик, поднимаясь на мостик.

– Да всё о ней, Николай Витальевич, об этой батарее треклятой. Ведь что получается: срок годности у неё максимум пять лет, а она три года уже отстояла на складах после изготовления и что нам остаётся?

– Один – два года эксплуатации, плюс – минус пара УПЦ.17

– Вот я и говорю, безобразие, а впереди боевая служба!

– Не переживай, Николаевич, – стармех, дружески похлопал старпома по плечу, – не на два года идём ведь, а только на два месяца.

– Всё равно безобразие, хотя бы потому, что вместо пятидесяти четырёх суток на замену всех четырёх групп аккумуляторной батареи нам дают всего тридцать шесть.

– Справимся, время терпит, у нас ведь сначала ремонт дизелей и других технических средств, а уж потом замена батареи…

– Ты ещё скажи, что потом и командир из отпуска выйдет.

– Думаю, Александр Николаевич, легче тебе «губозакатывающий» станок заказать в заводе, чем надеяться на Зайкова что тот выйдет. Он пока всё не отгуляет, даже нос казать перед комдивом не станет.

– Это точно! – подтвердил замполит, присоединяясь к беседе коллег.

– А где, интересно было партийно-политическое руководство нашего славного крейсера пока мы «героически» всплывали из дока и в «сложных ледовых условиях» переходили к месту ремонта? – дружески подначивая Муренко, уточнил Дербенёв. – Вами даже Александр Иванович Яковенко интересовался убывая после перешвартовки.

– Как всегда, там, где трудно, – ответил за политработника Пимах, – наверное, опять какой ни будь «проект века» готовил?

– Не какой ни будь, а вполне конкретный проект перегородок в казарму, что бы в условиях плюрализма мнений и трезвости мысли организовать лучшую жизнь матросам.

– Например? – не понял старпом.

– Например, по боевым частям и службам разместить весь личный состав, – ответил замполит.

– Что ж мысль хорошая, передовая, – демонстративно подкручивая усы, согласился Дербенёв, – но во что нам с механиком это обойдётся?

– Да всего ничего девяносто килограмм спирта или месяц работы четырёх матросов в деревянном цеху…

2

– Ты что и вправду считаешь, что я тебе изменяю? – нежно улыбаясь и глядя прямо в глаза Дербенёву, спросила Татьяна, упираясь руками в подушку и склоняясь над супругом.

– А как бы ты, интересно, отреагировала, если бы придя однажды домой обнаружила, что я пью чай или кофе, щедро сдобренные алкоголем, в компании, например, финансового инспектора эскадры подводных лодок?

– Надеюсь, ты имеешь в виду девушку финансового инспектора? – уточнила Дербенёва.

– Естественно! – недоумевая, ответил Александр.

Только что случившаяся близость не позволяла Александру адекватно воспринимать вопросы задаваемые Татьяной, а длинные русые волосы любимой, слегка прикрывающие её обнажённую грудь, водопадом ниспадали на лицо Дербенёва, нежно дразнили и, покачиваясь, требовали продолжения действа. От блаженства глаза закрывались сами собой.