Игорь Фарбаржевич - Сказки для Евы

• Название: Сказки для Евы
• Автор: Игорь Фарбаржевич
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2017

Настоящий сказочник может создавать разные сказки: весёлые и смешные, грустные и не очень, волшебные и совсем-совсем похожие на правду. Это непросто – каждая сказка требует своего особого подхода. И только самые большие и самые умелые сказочники могут написать сказку, в которой бы поместилось всё сразу. И ещё бы осталось место на многое-многое другое. Прекрасный писатель и великолепный Сказочник Игорь Фарбаржевич написал как раз такую сказку. Большую сказку. Роман в 3-х книгах. Эта сказка не похожа ни на одну из вам знакомых, дорогой читатель. Она очень и очень необычная и непростая. Сложно даже сказать, какая она больше – грустная или смешная. Наверное, всё-таки грусти в ней будет больше. И грусти именно такой, о которой нельзя забывать никому и никогда. Иначе может случиться так, что уже не сказка, а самая настоящая жизнь станет даже не грустной. А страшной. Очень страшной. Так вот, чтобы такого не случилось никогда – вам обязательно необходимо прочесть этот роман-реквием. Обязательно, дорогие наши читатели.

---

…Тут в детскую вошла мама Хана. Ханой её называли все родственники и папа тоже. Для детей же она была «мамочкой» и «мамулей». А вот в больнице, где мама работала хирургом, все коллеги и больные обращались к ней официально – Анна Павловна.

Мама была небольшого роста, очень изящная, и этим ставила в тупик некоторых «доброжелателей», которые утверждали, что еврейские женщины, по своей природе, всегда толсты и безобразны. А ещё у мамы были рыжего цвета пушистые волосы, разбросанные по плечам, и даже в пасмурный день они походили на копну «домашнего» солнца.

– С Днём рождения, доченька!..

Мгновенно вспорхнув, Ева восторженно повисла у Ханы на шее.

– А где мне подарок?.. – сонным голосом спросил Лёвка, наблюдая за их нежностями. Он проснулся уже давно, когда Ева громко приглашала на День рождения Янкеля-Сироту.

– Будет тебе подарок, – ответила она брату. – Получишь, когда придут гости.

По семейной традиции, «виновник» торжества дарил всем гостям небольшие сувениры, сделанные своими руками. И выходило, что в День рождения никто не оставался без подарков – ни «новорождённый», ни гости.

Сувенирами могли быть обычные акварельные рисунки и вырезанные из бумаги силуэты, фигурки из пластилина или вышивка с инициалами на носовом платке. Это могла быть обычная бутылка, увитая на клею бумажным шпагатом, а потом разукрашенная цветной гуашью и для красоты покрытая лаком – ставшая вазочкой для цветов. Это был и самый обычный камень-голыш, найденный на берегу речки Искры, на котором нужно было придумать пером или кистью какой-нибудь забавный рисунок.

На сегодняшний День рождения Ева тайно от всех делала сувениры, начиная с весны. И успела сделать, штук двадцать, не меньше.

– Ну, что ты мне подаришь, что?.. – нетерпеливо спрашивал сестру Лёвка, садясь в постели.

– Сам увидишь!

– Нет, скажи сейчас!

– О подарке нельзя говорить заранее, – заметила мама.

– Мне мо-ожно, – заныл Лёвка. – Я её бра-ат!..

– Не ной! – строго сказала Ева.

– Я не но-о-ою!.. – заныл Лёвка ещё громче.

– Я же не расстраиваюсь, что свои подарки получу только к вечеру, – заметила она.

– Почему к вечеру?.. – Лёвка тут же перестал хныкать.

– Потому что Ева родилась в половине шестого вечера, – объяснила мама. – А в нашей семье, если ты помнишь, подарки друг другу дарят только после того, как пробьёт Настоящий Час Рождения.

– Не пробьёт, а прокукует, – поправил маму Лёвка (в их доме были часы с кукушкой) и тут же поинтересовался: – А когда я родился?..

Мама присела к нему на постель, он крепко к ней прижался.

– А ты, мой дорогой, родился поздней морозной ночью. Почти под утро.

– Как?! – растерялся Лёвка. – Значит, у меня нет Дня рождения?..

– Почему нет?! – не поняли мама с Евой.

– Потому что я родился в Ночь рождения, – убитым голосом сказал он. – А ночью все спят и в гости никто не ходит!..

Мама и Ева рассмеялись.

– Не беспокойся, – успокоила его мама. – Ты родился ранним утром нового дня. А раз так, то этот день и зовётся твоим Днём рождения. И поздравлять тебя будут с утра до вечера! Как мы делаем каждый год. Но сейчас, Лев Леонидович, не тяните, пожалуйста, одеяло на себя, – сказала она с напускной строгостью. – Сегодня у нас «героиня бала» твоя сестра! – Мама поднялась с Лёвкиной постели и направилась у двери. – Всё, дети, умываться, завтракать и – за дело! Мне на работу, а у вас с бабушкой и дедушкой дел выше крыши! В четыре придут гости, а в доме ещё «конь не валялся».

– Какой конь? – тут же заинтересовался Лёвка.

– Так говорят, когда много несделанной работы, – объяснила мама и вышла из детской.

– Вот бы мне кто подарил коня!.. – мечтательно сказал Лёвка.

– И куда б ты на нём поскакал? – поинтересовалась сестра.

– На Дальний Восток! Защищать советские рубежи от японцев!.. – ответил её отважный брат. – Ну, и тебя тоже, – пообещал он великодушно.

…Рослый Лёвка выглядел гораздо старше своих семи с половиной лет. Оттого и в детский сад давно уже не ходил. Но в отличие от Евы, читал он неважно, писал ещё хуже, а считать умел только до ста – словом, ленился. Зато мог мечтать целыми днями, и это было главным его занятием.

Мечты у Лёвки были особые, не такие, как у других детей.

Если какой-нибудь мальчик, к примеру, хотел стать лётчиком Молоковым, чтобы летать на аэроплане, то Лёвка мечтал о полёте на ковре-самолёте! И границу мечтал защищать не с ружьём в руках, а с волшебным луком, и чтобы обязательно сверкал на поясе меч-кладенец!

Его мечты были полны сказок и фантазий, которые все вокруг называли пустыми выдумками, а то и просто враньём.

Он мечтал открыть новый Полюс – Западный или Восточный, потому что Южный и Северный уже открыли. Но когда ему папа объяснил, что ни на Западе, ни на Востоке никаких полюсов быть не может, Лёвка потерял интерес к этой мечте, и с ходу придумал новую – стать былинным богатырём, как Илья Муромец. Из рыжих метёлок кукурузных початков он приделал себе усы и бороду, из плотной бумаги смастерил шлем, из картона меч. Лук, как и полагается, из тугой ветки. А из тонких веточек выстругал стрелы. И поскакал в погоню за Змеем Горынычем на деревянной палке, которая стала его конём. Когда же ему надоело носиться по дому и сражаться с невидимым Змеем, Лёвка вернулся в сегодняшний день и тут же представил себя знатным трактористом, как Паша Ангелина. В своих мечтах он вспахал и засеял пшеницей не только все земли в СССР и половину земного шара, включая пустыню Сахару и джунгли Южной Америки, но и всю их квартиру – от чердака до подвала, носясь по дому с рычаньем и фырканьем «стального тракторного коня».

Однажды после одного-единственного представления в Зуеве московского цирка-шапито, Лёвке захотелось стать клоуном, таким, как Карандаш со своей собачкой Кляксой, – чёрным маленьким скотч-терьером, и смешить всех детей.

На следующее утро Лёвка уже выступал во дворе с их кошкой Айкой. Та должна была играть роль Кляксы, но будучи по натуре ленивой и несообразительной, Айка даже не поняла, что сейчас она уже не кошка, а скотч-терьер, и что зовут её не Айка, а Клякса. Когда Лёвка её спрашивал, сколько будет дважды два, она должна была чётко пролаять четыре раза подряд! Но Айка даже ни разу не мяукнула. Окружённая дворовой детворой, которая за пятачок купила билеты на цирковое представление, она откровенно дрыхла. Может быть, оттого, что на дворе было жарко, но скорее всего, что со дня на день Айка ждала очередную партию котят. Впрочем, плодовитость была её привычным состоянием – не успев окотиться, она вновь готовилась населить землю новыми кошачьими душами.

Надо отдать должное Лёвке – во всех своих мечтах он ничего не требовал лично для себя. Только однажды захотел, чтобы папа взял его с собой в Москву. Там, мечтал Лёвка, они обязательно пойдут на Красную Площадь, где с Мавзолея его заметит товарищ Сталин. Вождь позовёт его к себе, пожмёт Лёвке руку и, прищурив глаза, тихо скажет: «Именно такого героя, как ты, Лёвка, я себе и представлял!». И наградит «Орденом за Подвиг». А Лёвка ответит, что до самой старости будет служить своему Отечеству.

Вот какие государственные мечты ежедневно посещали Лёвку Шварца. От их масштаба и важности он очень гордился собой.

…Мама уже надевала туфли, когда к ней подошла Ева:

– А папа приедет?

– Да, – ответила мама, – мы с ним вчера говорили.

Телефона в доме не было, и папа звонил из Москвы маме в больницу.

– А когда?..

– Днём. Так что времени на уборку у вас хватит.

Папы уже неделю не было дома. В последнее время он часто отлучался в Москву. Бывало, получит ночью телеграмму, а через полчаса его и след простыл. Только слышала Ева, как от дома, почти неслышно, отъезжала служебная машина, что отвозила папу на вокзал, осветив ярким светом автомобильных фар потолок в детской, словно махнув на прощанье волшебным огненным веером.

Когда-то папа с отличием закончил факультет иностранных языков Московского Педагогического, и по распределению напросился на работу в Зуев, где, в тридцати километрах от города, в Лесном посёлке, жила его мама Нина Андреевна, и откуда папа был родом. Работая школьным учителем немецкого языка, он познакомился с молодым врачом-хирургом Анной Минкиной. Они поженились, и вскоре у них родилась дочь Ева. А через два года появился на свет и сын Лёвка. Когда Лёвке исполнилось пять лет, папу пригласили на работу в Москву, в качестве консультанта-переводчика. Этот крутой поворот в их жизни был неожиданным для него самого. Где работал папа в столице, все могли только догадываться. Он никому об этом не говорил, даже маме, но каждый взрослый понимал – раз папа не откровенничает, значит, работа серьёзная и спрашивать о ней не положено.

Уезжая в прошлое воскресенье, он дал слово Еве обязательно приехать к её Дню рождения. Папа всегда держал слово, просто сегодня на всякий случай, Ева уточнила у мамы время его приезда.