Алексей Жарков - Жуть. Роман-концерт в трёх частях

• Название: Жуть. Роман-концерт в трёх частях
• Автор: Алексей Жарков
• Жанр: Научная Фантастика

Эта книга – настоящий литературный концерт. Ведущий первой части граф Сен-Жермен познакомит вас с самыми мрачными страницами истории от эпохи Петра Первого до Великой Отечественной войны. Затем вы встретитесь с солдатом французского иностранного легиона, оказавшимся в таинственном заброшенном городе в пустыне, один на один с неизвестностью и страхом, который не скупится на жуткие послания. В третьей части вас ждут короткие, но очень страшные истории, рассказанные у ночного костра.

---

Нынешний эксперимент Томас проводил до самого вечера. Тень уже накрыла окно, а на столе у немца ещё продолжалась таинственная возня химикатов. Жидкости булькали в английских ретортах, пузырьки водили хороводы по лабиринтам венецианских змеевиков, пушистые волокна разноцветных газов лениво стекали на стол, и, перевалив через край, растворялись по пути к деревянному полу. Шепелявили горелки, подсвистывали трубки, бубнили колбы, в воздухе носился запах вяленой рыбы, табака и сероводорода. Томас увлечённо следил за ходом опыта и даже записывал (пока случайно не макнул перо в одну из пробирок). К вечеру, когда его исследование неожиданно зашло в тупик, в большой плоскодонной колбе, которую Томас называл «Фрау Фетбаух», вместо необходимой прозрачной жидкости возникло странное чёрное вещество, на вид густое и вязкое. Оно плавало в голубоватом растворе, не касаясь стекла, как затаившая грозу лохматая туча.

Томас прикоснулся к холодной колбе – туча заворочалась и устремилось к пальцам… немец одёрнул руку.

– Jeez! Was für ein Patsche! – вырвалось у немца.

– Патше?! – удивилось уличное эхо.

– Verdammt Patsche! – повторил раздосадованный Томас, легонько пнул остроносым ботинком сундук со склянками и направился прочь. – Фьокла, ушин!

Следующим утром сундуку досталось дважды. Немец вошёл в лабораторию и обнаружил «Фрау Фетбаух» совершенно пустой. Выпучив глаза и вооружившись щипчиками, он поднял с пола наполовину съеденный солёный огурец, успевший подёрнуться белой плёнкой. Губы немца сжались, рот искривился в презрительной гримасе, глаза налились тевтонской яростью:

– Ка-пи-тон-н-н-н, – завыл химик.

Тишина.

– Капитон!

Снова тишина.

Дважды пнув ящик, Томас спустился вниз, но и там слуги не нашлось. Обыскав дом, он вышел на улицу и осмотрелся.

– Ка-пи-тон-н-н-н!

– Так он в жило похандохал, хер барон, – отозвался старик, обвешанный баранками.

Немец открыл рот и застыл на месте.

– Ну, чё тараньки выпучил? – удивился старик и подпёр бока.

– Russische stumpfsinnigen Männer! – выругался Томас и поспешил за дверь.

Вечером Капитон пришёл сам. Заросший, вонючий и в рваной рубахе. Весь в земле и с единственным уцелевшим ногтём на руках. Бурые пальцы, впалые щеки, ужас в глазах. Фёкла увидела и вздрогнула. Томас собрался ругать, но увидев слугу в таком жалком виде, только поморщился. А что сказать? После пьянки и не такое бывает. И всё же одна деталь озадачила немца – как этому русскому удалось отрастить такую длинную бороду всего за сутки, да ещё и с проседью?

Утром Капитон снова был с иголочки. Свежий, опрятный, выбритый. Пальцы обмотал белыми немецкими бинтами. Правда, на улицу после обеда не вышел – не с чем было… Мужики стучали, требовали «Патшу» – бесполезно – Капитон не отзывался. Сидел на кухне и рассказывал потрясённой Фёкле, что с ним приключилось.

А было вот что.

Стрельцы напали на Кремль. Ворвались на Соборную площадь, поубивали охрану и стали ломиться в дом, где жил царевич Иван. Капитон с ними, прямо посреди толпы. Голодные, немытые, в продранных на строительстве начальственных имений кафтанах, зажимая копья, пики, алебарды и рунки, бурым потоком стрельцы вылились на площадь и нависли над расписным царским крыльцом, громыхая, как спелая туча.

Князь вышел в красивых одеждах и вывел царевича, стрельцы загудели. «Жив, обманули, снова обманули, ироды, подлые твари!» За ним вышел другой князь, помоложе первого, и стал плевать в толпу злыми словами, отхаркивать ненависть, высекать искры над порохом стрелецкого бунта… и преуспел. Кровь закипела, семена злобы взошли смертельной ненавистью. Толпа взревела, оскалилась пиками, колыхнулась, набросилась на крыльцо, схватила молодого боярина и принялась жевать его тело. От крови и криков стрельцы рассвирепели ещё сильнее – ярость пронзила тела, забилась в ушах, накатила волной. Разбитое тело поднялось над толпой и пустилось в кровавое плавание по волнам пик и копий. Жирная кровь стекала по древкам, маслила руки, затекала в рукава. Стрельцы ревели, жались, давили сами себя… Затем навалились и потекли, плотно, вдавливая скрип кожаных сапог в звон железа… боль пронзила грудь Капитона, в глазах потемнело и наступил мрак.

Затем он рассказал, как оказался в земле. Мокрые черви ползали по лицу, холодные гады щекотали под одеждой. Испугался смертельно, стал рыть, всех святых вспомнил, отче наш повторил раз сто. Насилу выбрался.

Немая от рождения Фёкла покачала головой, охнула и взялась за разделку свежей рыбы.

Позвал Томас, Капитон шмыгнул носом и сорвался. Взлетел по лестнице и, стыдливо потупив взор, зашёл к немцу.

– Зачем выпить эээ… мой особый вода?

– Помилуй, барин, думал водка.

– Какой водка? Опять водка! Один водка в голове!

Капитон ещё сильней наклонил голову.

– Как мог весь вода пить?

– Не знаю.

– Ach! Russische stumpfsinnigen Männer! – прошипел немец.

– Не серчай, барин, ведь я ж ежели чо, – Капитон ударил себя в грудь, – подмогну, выручу, последнюю рубаху, ежели чо.

Томас скривился, потеребил на камзоле обшитые материей пуговки, вздохнул и махнул рукой, мол «Ступай, чёрт с тобой».

– Благодарствую. Благодарствую, – Капитон попятился задом и едва не упал с лестницы.

«Чёрт его подери, – подумал немец, – и выгнать совесть не позволяет, и от водки не отучить. Что же с ним делать? Свинья, употребил вещество, свойства которого так и остались не исследованы должным образом. Свинья, настоящая свинья!»

На следующий день Томас решил повторить эксперимент. Делал это хотя и по памяти, однако нынче всё записывал. На всякий случай припас два новых пера. Смешивал, химичил, по английским часам время отсекал… не удалось. В результате «Фрау Фетбаух» снова наполнилась непригодным спиртом.

– Hol’s der Teufel! – выругался немец.

– Во! Тойфель! – сдавлено обрадовались за окном.

Немец слил жидкость в тяжёлую и кривую зелёную бутыль, выставил за дверь, пнул сундук и отправился ужинать.

На следующее утро Капитон снова исчез.

А ещё через три дня его привели солдаты.

Увидели табличку и на всякий случай перекрестились.

– Эта?

– Она самая.

– Стучи.

– Давай я, – второй солдат отодвинул за спину мушкет и постучал в дверь чугунным кольцом, висевшим на ручке.

Дверь скрипнула и из темноты появилось бледное лицо Фёклы. Увидев Капитона, она начала перебирать губами и креститься.

– Ваш?

Кивнула.

– Немца позови. С крепостного моста махнул, у бастиона выловили… что вылупилась, зови давай, бумага на него имеется, императора хотел видеть, ежели б не немецкий слуга… зови же, баба, чего уставилась!

Томас спустился незамедлительно. Осторожно вышел за дверь и воззрился на босоногого мужика с густой бородой поверх желтушной мешковины, рваной и с бурыми пятнами.

– Хер Фукс, это ж я, Капитон – затравлено простонал мужик и покосился на солдат.

Немец нахмурился. Разглядеть слугу под такой бородой оказалось непросто. Он терпеть не мог бородатых мужиков – они все казались ему на одно лицо. Поди разбери, где кто.

– Где быть? – осторожно спросил немец.

Капитон набрал в лёгкие воздух, но солдат его перебил.

– Бумага на него имеется…

Все три дня пока в доме не было слуги, Томас Фукс отчаянно пытался повторить тот самый эксперимент, в ходе которого «Фрау Фетбаух» вызрела загадочной чёрной тучей. Дотошно изучив записи, проверяя и перепроверяя все этапы смешивания, немец произвёл в своей лаборатории огромное количество брака. За отсутствием Капитона, немая Фёкла относила большие зелёные бутыли к каналу и под неодобрительные возгласы уличных мужиков, опрастывала в воду. В такие моменты улица казалась ей паучьим логовом, угрюмо наблюдавшим за ней сотней недобрых глаз, едва видных из-за густых, нависших бровей.

Расплатившись с солдатами, Томас велел Капитону привестись в порядок и во что бы то ни стало сбрить эту чёртову бороду. Возрождённый слуга предстал перед хозяином после обеда и удивил его ещё сильнее. У Фукса даже вилка выпала из рук.

Всего за три дня, которые Капитон провёл неизвестно где, он постарел лет на десять. Не меньше. Это был уже не тот удалой щёголь с дерзкой искоркой в глазах, но вполне взрослый человек, с заветренной кожей, морщинами на щеках и наметившейся лысиной.

Томас сглотнул, откинулся в кресле и, присмотревшись, засомневался, его ли это Капитон. Впрочем, интересней было узнать другое.

– Капитон, – осторожно начал немец, – что быть, когда ты пить моя вода?

По лицу слуги прошлась розовая волна, глаза забегали, изо рта вылез фиолетовый язык и облизал губы.

– Ну? – нахмурился немец.

– Огурцом закусил…

– А затем?

– Помилуйте, Хер Фукс, толком не помню.

– А где быть этот раз?