Алексей Жарков - Жуть. Роман-концерт в трёх частях

• Название: Жуть. Роман-концерт в трёх частях
• Автор: Алексей Жарков
• Жанр: Научная Фантастика

Эта книга – настоящий литературный концерт. Ведущий первой части граф Сен-Жермен познакомит вас с самыми мрачными страницами истории от эпохи Петра Первого до Великой Отечественной войны. Затем вы встретитесь с солдатом французского иностранного легиона, оказавшимся в таинственном заброшенном городе в пустыне, один на один с неизвестностью и страхом, который не скупится на жуткие послания. В третьей части вас ждут короткие, но очень страшные истории, рассказанные у ночного костра.

---

Смех снова прокатился по топчанам и кушеткам.

– Захожу к нему тихо, открываю занавесь, чтобы свету место дать. И как ударю шпагой по кровати, что подлец аж подпрыгнул. Курицей встрепенулся и закудахтал! Что, вопрошаю, воруешь, скотина? Тот молчит, глаза на меня таращит. На верёвку, спрашиваю, хватит тобою украденного? И бросаю ему петлю на кровать. И тут чую, братцы, засмердело!

– Фу-у-у, – отозвались слушатели.

– Да, неприятность случилась с его высокородием, опростался советник, что ж делать. А я продолжаю, мол, почему ты холоп, дороги в городе моём не строишь? Всю деньгу под себя метёшь! Построй мне, говорю, дороги, скотина, да такие, чтобы гости голландские и немецкие завидовали. А не то буду являться к тебе каждую ночь, пока ты в эту петлю сам не залезешь! Подошёл ближе и доской по башке. У будочника прихватил.

– А как уходил оттуда, прислуга то, небось, тоже проснулась?

– Это, братцы, отдельная наука. Здесь надо наглость иметь. Вошёл мужик со свечой, а я на него давай орать, а ну, холоп, дай ходу, и иду, как гренадёр на шведа! И по дому так же. Тут, братцы, напор важно не потерять. Потеряешь напор, дашь слабину – и всё, не царь ты, не император и не призрак, а обычный разбойник и вор. Пока видит в тебе человек силу, уверенность, пока не успевает опомниться и рассмотреть, надо уйти.

– А я его ждал за углом на извозчике, – высоким голосом выдал толстяк.

– Да, Алексей вот меня поджидал, дай бог ему здоровья.

Громко топоча сапогами, в комнату проник бородатый мужик с охапкой бутылок. Со всех сторон потянулись руки и избавили его от груза.

– Барин, ещё вина принесть? – обратился бородач к рассказчику.

– Неси, Макар, неси! Всё неси, всё, что есть. Гуляем сегодня.

В ответ на это комната наполнилась одобрительными возгласами и утонула в них, как тонет дырявая португальская каравелла в свинцовых волнах громыхающего о камни шторма.

– Как Пётр преставился, житья от воров не стало!

– Верно!

– Верно ты это делаешь, Николай, стращаешь казнокрадов.

– Только вот опасное это дело. А ну как расколют тебя?

– А мне за себя не боязно. Меня, братцы, за Петербург печаль одолевает. За Россию. Как царь помер, так подлецы да воры из своих нор повылазили, каждый себе норовит утащить кусок пожирнее да сожрать побольше. Не могу я на это просто так смотреть.

В комнате снова появился Макар и бутылки.

* * *

Неистовый лай собак пасхальными колоколами ударил в голову. Отчаянные окрики добавили беспорядка в развалившийся сон.

– Макар!

В звонкий лай вмешался лошадиный храп и топот.

– Макар! Какого беса ты не топишь? Макар!

В соседней комнате что-то грузно ударилось о пол, и хриплый голос принялся отчитывать нечистую силу.

– Макар! Выпорю, скотина! Хочешь, чтобы околел я, что ли?! Воды принеси, сучий потрох! Да поживее!

В двери показалось бородатое лицо. Одетый в тулуп Макар прохрипел:

– Да, барин… сей же час!

– И собак уйми! Кому там вздумалось в такую рань?

Ухая и проклиная весь бесовский род до седьмого колена, неровным, но быстрым шагом Макар выкатился во двор.

– Ну, куда пошёл? Ах, мужицкое племя. Воды же просил.

Николай Полесов обулся в сапоги, встал, пошатался немного, и снова сел. Голова болела, того и гляди лопнет, а застывшие ноги, как две кочерги – хоть сейчас в печь, греть вместо каши. Собаки не унимались.

– Ну и кого там черти принесли?

Николай снова встал и, набросив на мятую рубаху зелёный кафтан, подошёл к запотевшему пузырю. Поелозив кулаком и присмотревшись, он увидел знакомый силуэт.

– Уезжает, что ли кто? А не зашёл даже? Ну-ка!

Толкнув плечом низкую дверь, он с протяжным скрипом вывалился во двор. Яркий свет кольнул глаза, свежим, морозным молотом жахнул по голове.

– Тихо, суки! – приказал он собакам.

Псы неохотно, один за другим затихли. Прицелившись одним глазом, Николай направился к воротам.

– Никола!

– Изволь! Я – Николай, ты кто будешь?

– Аль не признал? Хорошо, видать, вчера зенки залил.

Николай поёжился в кафтане, потёр лоб и, бережно поднимая голову, нашёл глазами лицо гостя.

– Фёдор! Ты?!

– Ну так я, кто ж ещё.

– А мы вчера гуляли, знаешь ли. Худо мне нынче.

Рядом возник Макар и протянул барину большой кувшин.

– Ох ты! Давай! – вынимая руки из-под мышек, вскрикнул Николай. – Подтопи теперь. И пошустрее, поди не май на дворе. Чёрт бы тебя подрал, Макар, со двора взял?! Ледяная же! Точно заморозить решил, подлец?!

– Никола, я к тебе не просто так, дела у нас тут в городе.

– Что там? – донеслось из кувшина.

– Немец наш, Миних, монаха призвал кастильского, большого мастера по чину отчитки бесов. Да и всяческих других наставлений на путь истинный. И не посмотрел, что католик. Принял в дом, как брата.

– И что?

– Собирается демона изгонять.

– Какого ещё демона?

– А не знаешь будто? Поди много чертей разных по городу рыщет, и не поймёшь за кого впервой взяться. Такого демона, Полесов, которым ты, рядишься, дурья башка. Зело докучает сие дело немцу, чиновников пугает, убытки приносит. А к нам императрица обещалась, что он скажет? Извини матушка, тут дядька твой из могилы встал, людям покою не даёт? Так?

– Отколь знаешь про монаха?

– Как же мне не знать, когда я сам, своими глазами оного видел. Капюшон на нём, даже рук не видать, полы по земле волочатся. А с ним ещё помощник, ученик его видать. Науку перенимает. Тоже в капюшоне, только ростом выше и молчит всё время. В мешки свои оба закутались, на латыни говорят с немцем, ни черта не поймёшь.

– Так с чего ты взял, Фёдор, что эти два антихриста по мою душу?

– Мне ли не знать, по осени отправлял немец посла за море за иноверцем, мастером по части бесов. Посла мы с тех пор не видали, а эти двое тут как тут. Вот те крест, собираются из тебя душу вытрясти. Ловить тебя будут.

– Так я же не дух! Меня не отчитаешь.

– Не отчитаешь, это верно, зато можно колесовать иль на кол посадить.

Николай повесил кувшин на забор и, тяжело вздохнув, вернул руки под мышки:

– Что за охота тебе была, Фёдор, ко мне в такую рань тащиться, чтобы стращать почём зря? Вот скажи?

– Ты не понял, Николай, они взяться за тебя решили. Ты что в последний раз учудил? Ты хоть знаешь на кого накинулся?

– А то! – довольно ухмыльнулся Николай.

– Вот мой совет. Ты, конечно, сам разумеешь, не батюшка я тебя наставлениями учить, но лучше кончай лиходеить. Если живот дорог.

– Спасибо, Фёдор. – Николай постучал ногой о ногу и, выдохнув кислое облако, добавил: – Приезжай в покров разговляться. А то и сейчас заходи, у нас ещё много осталось. Давеча…

– Эх, Полесов, зря ты так. Дело говорю. Ну как знаешь.

Фёдор запрыгнул в седло, потрогал уздечку на холке, звонко цокнул, дёрнул вожжи и дал коню шпоры. Никола отступил на шаг и попал сапогом во что-то мягкое.

– Макар! Разбери тебя нечистая! Ты и двор не убрал! Убью, скотина!

3.

Губернатор настежь распахнул дверь кабинета и, громко стуча башмаками, подошёл к окну, нетерпеливо выглянул во двор.

Такого замешательства, даже испуга, Миних не чувствовал давно. Инженер пяти армий, участник Войны за испанское наследство под знамёнами принца Евгения Савойского, имевший боевой опыт военных походов в Европе, получивший в Германии чин полковника, а от Августа Второго в Польше – генерал-майора… этот человек чувствовал липкий холод в желудке при виде нищих у ворот его дома.

– Mein Got2… – прошептал он.

Улицу наполняло великое множество юродивых, богомольцев, гадальщиц, калек и уродов. Они окружили его дом и молча смотрели в окна. Возле фонаря, привалившись спиной к мусорной урне, сидел мальчишка в лохмотьях и, задрав голову, казалось, глядел прямо на Миниха. Вот только Миних видел парня давеча – мальчишка тогда был слеп.

Губернатор задвинул шторы, тут же раздвинул их – ничего не изменилось.

Во дворе один из стражников воткнул алебарду подтоком в землю и использовал её как сошку – устроил на ней тяжёлое ружьё и целился в закрытые ворота. Его товарищ выглядел не так напряжённо, он стоял по другую сторону дорожки, натирая тряпицей шип своей алебарды.

Слепой мальчик поднял руку и помахал. В этом простом жесте были лишь холод и угроза. На кисти не хватало двух пальцев.

Действительно ли я вижу их? Людей на улице? После появления в Петербурге испанского экзорциста со странным помощником Миних ни в чём не был уверен.

Толпа убогих у ворот неожиданно расступилась и в образовавшийся коридор, словно в расчищенную мечами и щитами средневековых варваров кровавую колею, ступили два человека в монашеских одеждах. Тёмные силуэты, бездушные мятые балахоны, слежавшиеся в провале капюшона тени, в складках которых блестят глаза.