Рафаэль Осотов - Фикция

• Название: Фикция
• Автор: Рафаэль Осотов
• Жанр: Альтернативная история

Читателя ждёт литературный артефакт: вроде бы и приключения, и детектив, и фантастика; но больше все-таки – сказочная повесть с волнующими глаз иллюстрациями Рамиля Алиева…

---

После этого нашего разговора, который не длился, пожалуй, и двух минут, день закис. Свернулся, как молоко. Зато с него и начались-таки приключения…

Воспоминание пятнышком вилось вокруг электрической розетки. Я вздохнул и попытался перевести взгляд в иное место, перевалился на другой бок. Но с другой стороны было не лучше: там тонким параллелограммом выделялся контур герметичной двери с очень неприятным, как напоминание об ушедшей в прошлое свободе, глазком смотрителя. Здесь, в этих белесых, словно грязный пластик, стенах камеры приключения мои, кажется, заканчивались. Оставались одиночество настоящего и сумбурные мысли о прошлом и будущем…

Кстати, в будущем меня, конечно, отпустят. Зачем я им нужен. Вероятно, будет настоящий судебный процесс. И на нем все будет не так глупо, как в увиденном бреду. Латыни, например, не будет, а материалы дела, наоборот, – будут готовы. В случае затруднений я смогу молчать, оставив за собой право выступить в прениях; право мне это будет дано кивком головы председателя, и я буду спокойно сидеть на неудобной скамейке зала заседания за спиной подзащитного в ожидании прокурорского выступления. Но пока до процесса далековато, пока вокруг штукатурка стен камеры, дверь и одиночество… И мелкие крохи воспоминаний, оставшиеся от приключений.

От приключений ли? Ведь это лишь одно из возможных определений прожитым дням. Другое не менее подходящее – банальнейшая нервотрёпка и сплошное беспокойство, в которых непонятно, как оказался. До этой истории я преспокойно жил в привычном мире, где перпендикулярные линии были перпендикулярными, а две параллельные прямые никогда не пересекались; и неожиданно попал в совсем иной мир, в котором все стало вдруг не только пересекаться, как у неевклидовых математиков, но и перекрещиваться, перекручиваться, переплетаться.

И тем не менее, даже находясь в районе пересечения 48°, 50′ и 2′′ северной широты и 2°, 20′ и 23′′ восточной долготы, из двух определений хотелось выбрать первое – приключения. Фантастические, беспокойные приключения адвоката в четвёртом измерении. И, как ни крути, а лейтмотив этой авантюры, превратившейся в материалы уголовного дела, был очевидным – простая миниатюрная человеческая ошибка…

Глава 2 Загадочное письмо

Si vis pacem, para pacem. Живём мы в месте, к интригам и авантюрам не подготовленном. А именно, в небольшом спокойном городке недалеко от Парижа. А лучше сказать – в спокойной и уютной, как небольшая квартирка с нелепыми обоями в горошек, деревне, где все повороты улиц и лица соседей знакомы лучше, чем содержание собственного платяного шкафа, и где первая половина дня струится между бесконечными, но приятными пожеланиями доброго утра, а вторая – такими же бесконечными пожеланиями доброго вечера.

Дом наш стоит последним, на опушке леса. Не на краю банальных насаждений (тыр-пыр десять дыр и восемь пней), а настоящего дикого тёмного леса глубиной в десятки и десятки километров, с тропинками, как в старой сказке, настоящими лесными зверями и птицами, грибами осенью и, наконец, своим особенным характером, дурные стороны которого дают о себе знать в зимнюю пору.

Здесь у нас при открытых окнах можно слышать по утрам лай собак и хриплый петушиный крик (это в Европе-то! Это в наше время-то!). Начиная с весны, по вечерам над городом стелется аппетитный дымок мангалов. Зимой – тёплый печной запах дров.

Тем не менее в нашем городке есть всё необходимое. Церковь, небольшая группа местных клошаров, публичный парк, где в траве целуются влюблённые, по аллеям фланируют собаки, таща за собой хозяев, а голуби клюют крошки; напротив парка, на мощёной площади, есть карусель и карусельщик; а ещё на водостоках домов можно видеть очень милые подвесные цветочные горшочки, поближе к железнодорожной станции – берёзки, а на самой станции – заброшенный старый товарный вагон, в котором пацаны играют в войнушку.

Всего и не перечтёшь…

Зачем-то периодически мы бросаем это милое, не подготовленное к приключениям место. Бросаем его с подозрительным облегчением – и дом, и лес, и соседей вперемешку – как мешок с плеч, меняем на время каникул на неизвестность. Уезжаем далеко-далеко, как можно дальше. Как будто расстояние – наркотик, доза которого с каждым разом должна вырастать, потому что его употребление каждый раз оставляет следы неудовлетворённости. Далеко и не важно куда. Лишь бы удовлетворить душу, которой, за неимением настоящих приключений, нужна перемена мест, смена ситуации… Что-нибудь, что в корне меняло бы надоевшие подвесные горшочки и старый вагон на что-нибудь другое…

Неделей назад Адель укатила с сыном в заброшенный мир, найденный в каталоге маргинальной турфирмы, а я остался один на недельку или чуть больше, как получится. Не потому что я адвокат и у меня всегда куча срочной работы, или что-то вроде этого, как обычно бывает у адвокатов. Я остался, потому что на меня действительно вдруг обрушилось множество неотложных дел…

Отдыхом от работы и одиночества мне служили шахматы…

– Уезжать полезно, перемена обстановки – наилучший отдых… – уверенно защищал я, провожая семью в чёрную Африку, позиции остающегося в Европе холостяка, несмотря на некоторое неудобство, связанное с нелепым аргументом.

– Ты скоро приедешь… – то ли спрашивала, то ли наказывала она в ответ.

Мы стояли на лужайке прямо посреди микроскопических хрустальных осколков выпавшей после прохладной ночи росы. За лёгким летним свитером Адель заострёнными верхушками топорщились два мягких и упругих кончика её славной груди. Мы стояли так близко друг к другу, что я невольно касался их, обречённый на невольное наслаждение. Стояли и обнимались, и было заметно, как ей хочется помедлить и даже отложить отъезд на день. Её взгляд ласкал меня чуть дольше обычного, маленькая рука то поглаживала, то тискала футболку, как-будто хотела удостовериться, что я есть и буду… А я тайком – и самым что ни на есть эгоистическим образом – отмечал, что мог бы расставаться с ней так каждый день только ради этих её опечаленных глаз и этой ищущей меня маленькой руки. По моей спине бегали приятные мурашки. В то время как вокруг сломя голову кругами носился неугомонный Тимур, которому страшно не терпелось поскорее сесть в такси, прижать нос к стеклу окна и отдаться волшебству дороги. Наши вялые замечания эффекта не имели. Общеизвестно, что по закону физики потенциальная энергия переходит в кинетическую. Потенциальная энергия сына, не находя другого выхода, не давала покою нам.

И я пообещал приехать попозже – дней через семь-восемь.

И в итоге остался один, поливать цветы, кормить рыбок, а также, согласно негативной формулировке Адель, «отдыхать от нас и, как он утверждает, работать», в которой «он» – это я, а «нас» – они.

Целую неделю я просидел дома и в противовес вышеуказанной формуле жены действительно разгребал завал дел, изредка выезжая в город для консультаций в бюро, а также, когда нужно было просмотреть и сопоставить тексты одновременно несколько старых изданий, в библиотеку Дворца Правосудия, отведённую для адвокатов и судей. Выезжать в Париж не нравилось. Народу в городе и коллег в суде было отвратительно мало. В пустых залах библиотеки и средневековых высокосводных кулуарах дворца звонко звучали шаги, путаясь с эхом и напоминая о ждущей дома пустоте.

Шестым днём моего временного одиночества была пятница – последний день официальной рабочей недели. Перед тем как Адель позвонила, я уже попытался кое-как начать день.

То есть, как обычно, начал его с некоторой доли безделья.

Не открывая кодексов и даже не переодевшись, я подключился к шахматному клубу в надежде встретиться с моим обычным напарником, которого я почему-то предпочитал всем остальным игрокам.

Ещё несколько месяцев назад между нами почти сразу же, с первой встречи, возникло что-то в роде негласного взаимопонимания, сродни родству душ. Я был уверен, этот тип относился к той породе странных людей, для которых сваренный на огне костра суп должен быть в полтора раза вкуснее, чем суррогат из пакетика, подогретый в микроволновой печи. И я даже не пытался дать хоть какое-то маломальское объяснение своим позитивным ощущениям в отношении него. Они базировались исключительно на игре. Интуитивная и расчётливая одновременно, она обычно отталкивалась от каких-то по-детски нестандартных, судорожных начал, словно он не умел играть или давал фору, и завершалась серией мощных и тонких комбинаций. В её развитии чувствовался поиск, вдохновение и хореография. Не говоря о том, что мой таинственный партнёр умел проигрывать… Коротко говоря, наши партии мне нравились, и этого было вполне достаточной причиной для встреч…