Инна Фидянина-Зубкова - О том, как богатыри на Москву ходили. И другие былинки

• Название: О том, как богатыри на Москву ходили. И другие былинки
• Автор: Инна Фидянина-Зубкова
• Жанр: Русское фэнтези

Мы расстегаи растягивали, притчи, былины слагивали да песни дурные пели о том, как ёлки и ели заполонили все огороды – встали, стоят хороводом, в лес уходить не хотят. Звали мы местных ребят. Те приходили, на ели глядели, но выкорчёвывать их не хотели, а также плевались жутко – во всём обвиняли мишуток. Жизнь как жизнь – за утратой утрата. А ели росли и крепли, доросли до Москвы и влезли прямо на царский трон. Стала ель у нас царём. А как стала, издала указ: «На ёлки, ели не лазь!»

---

О том, как богатыри на Москву ходили И другие былинки Инна Фидянина-Зубкова

© Инна Фидянина-Зубкова, 2017

ISBN 978-5-4483-1838-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

О том как богатыри на Москву ходили

Новая сказка, новая ложь:
где быль, где небыль – не поймёшь.

Глава 1. О том как наши ели во Кремле засели

Жил да был богатырь. Так себе богатырь, ни умом, ни силою не горазд. Все так и говорили: «Странный богатырь. Не богатырь, а богатырешка, что увидит, то и тырит.» А что стырит, то и съест. А как съест, так и подрастёт. Вот так подрастал богатырь, подрастал да и подрос. Стал, как башня матросска. Не богатырешка – броский!

Это и есть у сказки начало.
Кот дремал, бабка вязала.
Я расстраивалась ни на шутку:
по Кремлю ходили мишутки,
а по площади Красной бабы
ряженые. Не, нам таких даром не надо!

Ведь мы расстегаи растягивали,
притчи, былины слагивали
да песни дурные пели
о том, как ёлки и ели
заполонили все огороды,
встали, стоят хороводом,
в лес уходить не хотят.

Звали мы местных ребят.
Те приходили, на ели глядели,
но выкорчёвывать их не хотели,
а также плевались жутко,
во всём обвиняли мишуток
и уходили.
В спины что-то мы им говорили.
В ответ матерились ребята.

Жизнь как жизнь, за утратой утрата.

А ели росли и крепли,
доросли до Москвы и влезли
прямо на царский трон.
Стала ель у нас царём.

А как стала, издала указ:
«На ёлки, ели не лазь!
Кто залезет – исчезнет совсем.»
Вот жуть то! Указ этот раздали всем
от мала до велика.

Вот и ходи, хихикай
о том, как наши ели во Кремле засели.

А тем временем ёлки
с подворий вытолкали тёлку,
быка, свиней, козлят.
Мужики на елях спят,
на хвойных кашу варят,
шалаши меж веток ставят
и хнычут —
казаков на помощь кличут.

Казаки, казаки, казачата,
смешны, озорны, патлаты
прискакали до Москвы
и в разгул у нас пошли:
ряженых московских баб
стали звать к себе в отряд.

Мужики, мужики, мужичишки
плюнули в свои кулачишки
и на Киев-град косясь,
айда звать богатырят:

– Богатыри, богатыри, богатыречочки!
Мы тут хилы, яки дряблы мужичочки.
Приходите вы к нам ножками аршинными
вырывайте ручоночками длинными
эти ёлки, ели проклятущи.
Пусть уж лучше трон займёт мишуще
да медведица с кучей медвежат.
Наши детки жить на елях не хотят!

А бога-бога-богатыри
как раз шли из Твери
да в свой стольный Киев-град
тырить там… да всё подряд!

Услыхали тако диво:
ели стали жить спесиво!
И решили посмотреть:
что ещё в Кремле спереть?

Развернулись и пошли
бога-бога-богатыри:
от Твери и до Кремля
один-два да три шага.

Вот дошли до Москвы
бога-бога-богатыри
и устали —
стеною ели встали.

– Что же делать, как же быть?
Надо б пилами пилить
иль с корнями вырывать.
Всё работать, не плевать!
Ай чегой-то неохота.
Эт рутинная работа:
ни война и ни сечь.
Надо б силушку беречь, —
отвечают великаны. —
Здесь подмогут лишь Иваны.
Кличьте лучше мужиков,
им сподручней ломать дров!

Мы потёрли свои лбы:
– Ведь Иваны – это мы!
Надо б, братцы пилы брать,
не подмога эта рать.
Эта рать, которой надо
сто кило ещё в награду
злата, серебра собрать.
Не, нам столько не украсть
да из царской, из казны.
А ну, в свой Киев брысь, пошли!

Ну вот, ушли богатыри,
а мы за пилы, топоры
и на лес пошли войной.
Что ни Ванька, то герой!
Допилили до Кремля, устали.

Ели, пихты стеной встали
и ясно дали нам понять:
«Кремлёвский лес нельзя ломать!»

И к этому слову-приказу
мишутки из леса вылазят,
и рычат на нас сердито:
«Наша площадь. Всё, забито, —
и пошли напролом. —
Мужичью бока намнём!»

Итак, бока были намяты,
богатырешки прокляты,
и на века те ёлки, ели
во Кремле нашем засели
с медведями, мишутками.

А это уж не шутки вам:
искать во всём виноватых
и без того поломатых,
простых Иванов-мужиков.

/ Я стих пишу, живу без снов.
Сейчас придут, повяжут,
а повязав, накажут:
на каторгу отправят жить —
на Сахалин. Вот там дружить
и буду я с медведями
да с лисами-соседями. /

Глава 2. Женитьба Алеши Поповича

Это всё была не сказка, а присказка.

Ай, перекинем мы свой взгляд
да на славный Киев-град,
где сказка только начинается.

Богатырешка венчается
на бабе русской:
наполовину белорусской,
пополам буряткой,
на треть с Молдовы братской.

Хорошая была свадьба, скажу я вам!
И как бы ни чесалась вша по бородам
гостей, да и у князя нашего Вована,
но и тот не нашёл изъяна
на том пиру почёстном.

Ведь в бою потешном, перекрёстном
меж брательничками богатырями
складывались рядами
почему-то простые крестьяне,
то бишь, мы с вами.

Вот так складывались мы и ложились,
а потом вставали и бились
за трон могучий:
– Ну, кто из нас, Иванов, круче?

Крутым сказался дед Панас:
он два-три слова недобрых припас
и на княжеский трон взобрался:
как сел, так и не сдался
до самых тех пор,
пока князь Вован ни вышел во двор
и богатырей ни покликал.

Богатырешки лики
еле как оторвали от браги
и как вдарят с размаху!
В общем, осталась от Апанасия горка дерьма.

Тут умная мысль в голову князя пришла:
– Надо бы идти Московию брать,
ведь куда ни глянь во дворе, везде рать!

* * *

Вот тут-то сказка только-только начинается.

Значит, богатырешка венчается.
Ай и обвенчаться не успел,
ждёт Алешку нашего удел:
скакать до самого севера,
русичей ложить ой немерено!

Ой намеренно
на святую Русь пойдёт войско-рать
ни за что помирать, ни про что погибать,
в бою кости ложить да суровые:
ни за рубь, ни за два, за целковые.

Только свадебка наша кончается,
так и войско-рать собирается.
Это войско-рать
нам на пальчиках считать:

Илья Муромец да крестьянский сын;
Чурило Пленкович с тех краёв чи Крым;
Михаил Потык, он кочевник сам;
Алешенька Попович хитёр не по годам;
Святогор большой – богатырь-гора;
а Селянович Микула – оратай (плуг, поля);
ну и Добрыня Никитич рода княжеского.

И чтоб за трон не бился, был спроважен он
князем киевским да в Московию:
– Пущай там трон берёт. Вот и пристроим его,
да женим на княжне сугубо здоровой
из Мордовии иль с Ростова!

А Настасья дочь Петровична рыдала:
мужа молодого провожала
Алешу свет Поповича куда-то
на погибель иль на свадьбу новую к патлатым
русским непобритым мужикам,
сытым, пьяным прямо в хлам!

Алешка, тот тоже рыдает,
на погибель его отправляют
иль на новую сытую свадьбу:
– Там, Настасьюшка, справим усадьбу
и на север жить переедем.
Две усадьбы на зависть соседям,
одна в Киеве, другая в Москве!

– Хорошо, что ты женился на мне! —
Настенька сладко вздохнула и
мужу в котомку впихнула
яиц штук пятьсот, кур жареных восемьсот,
тыщу с лишним горбушек хлеба
и то, на что нам смотреть не треба:
платочек ручной работы —
памятка от жены. В охотку
присядет богатырь, всплакнёт, носик вытрет,
супружницу вспомнит и выйдет
мысль дурна да похабна.
В общем, заговорён платок был троекратно.

Глава 3. Воевода Микула Селянович

По-тихому дружиннички собирались,
со дворов всё, что смогли, прибрали:
кур, свиней да пшена в дорогу,
в общем, с каждой хаты понемногу.

Крестьяне, конечно же, матерились.
На недоброе отношение богатыри дивились.
Но ту злобу мужичью волчью
терпели молча,
уводя телка последнего из сарая.
Что поделаешь, доля плохая
у былинных детин могучих.
И на обещания: «Жить будете круче!» —
селяне не реагировали.

Вздохнули богатыри и двинули
на севера холодные.
Одно радовало, шли не голодные.
Хорошо ли, худо шли – расскажем далее.

Марш-бросок вроде не до Израиля,
но всё же,
прокорми-ка эти рожи!

Поэтому Микула Селянович, наш аграрий,
по харе каждому вдарил
и на котомки богатырские навесил
стопудовые замочки,
а с вином бочки
за пазуху смело засунул
и вперед дружинушки двинул.

Нет, Микулушка, конечно, не тиран:
ежедневно к обеду был пьян
и спал под берёзкою крепко,
а его дружина обедала,
так как ключик легко доставался.

А как Селянович просыпался,
так всё начинал сначала:
замочки пудовые закрывал он,
с вином бочки кидал за пазуху
и вперёд ускакивал,
на милю вперёд бежал:
«Ай, могол там не скакал?» —
бачил.

Богатыри судачат:
– Вроде Муромец Илья
воеводой был всегда.

Но история – дело тонкое.
Сегодня ты на коне, а завтра звонкие
кандалы на ноженьках, цепи.

Держись поэтому крепко
за уздечку, степной богатырь,
поезжай позади да смотри:
не бегут ли за вами черти
бедовестники – вестники смерти.

Глава 4. Богатыри встречают бабу Ягу