Эльген Григорьев - Развременение. Мои стихи-поэтемки

• Название: Развременение. Мои стихи-поэтемки
• Автор: Эльген Григорьев
• Жанр: Поэзия
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-91775-305-8

Сборник стихов и рецензий предназначен для ценителей и знатоков современной русской поэзии, для поэтов и начинающих авторов нового интеллектуального поколения России. Книга будет интересна выпускникам творческих вузов, в частности, Московского архитектурного института, а также научным работникам и преподавателям архитектуры и дизайна.

---

С днём рождения, моя сестрёнка Золя!

Я поздравляю тебя с днём рожденья, Золечка!
        Мы, будто на Ордынке, где собрались в день твой дома!
Овальный стол накрыт, мы этот праздник празднуем…
        Представь, что мама с папой тоже здесь сидят.
И тост звучит: «Ты, доченька, нисколечко
        не изменилась. Молодой будь, хоть за семьдесят!»
«Чтоб воплотиться смелым изысканьям творческим!
        Пусть не иссякнет твоей жизненной энергии ресурс!»
…Тост множится по восклицаньям радостным,
        и слышит нашу о тебе мольбу Мадонна.
Бог даст, чтоб сбыться пожеланиям родителей пророческим.
        И я молю, чтобы спасение тебе даровал Иисус!

21 августа 2011 г.

В день Пасхи

Да возрадуйтесь Пасхе! Глядите —
       идёт обновленье весеннее!
Будто клювики пташек, побеги листочков
       из гнёздышек почек глядят.
День прозрачный и ясный.
       Христово Светло Воскресение!
Златоглавые маковки небо целуют
       и гимнами звонниц гудят.

* * *

Я и сам – как листочек,
       набухшую почку проклюнувший,
Ослеплённый зелёным двором,
       муравой расстелившейся вдруг!
Ощутил лёгкость бега,
       как будто бы снова стал юношей!
Есть призванье творить,
       ведь не зря дал Творец пару рук!

20 апреля 2014 г.

Наперекор

Я делал всё всегда всему наперекор,
Был Богом сотворен, но я не мог быть «избранным».
Переносил людей «успешных», – их насмешливый укор,
От тех, кем я не мог быть в принципе быть признанным.

Я тайны времени в астральных высях открывал,
Не те, о чём талдычат нам учёные ничтожества.
И корни истин, как зубную боль, из сердца вырывал,
Покуда мысли все по капле не источатся.

* * *

Вот стенка с книгами. Вот стулья, стол, кровать,
Но в доме не было привычного трельяжа.
Всё было детям отдано, как им растолковать,
Что мама может обойтись без макияжа?

Как им поведать, что не для денег я рождён?
Что ум мой никогда не будет «продающим»?
Что счастье нам – жить так, как листьям под дождём,
Творя день будущий, прощаясь с предыдущим?

Вот наша дочка – воплощение добра.
Вот сын – характеров родительских наследник.
Я – не Адам, и ты – не из ребра,
Но плоть у нас одна до дней последних.

Я преклоняюсь перед мудростью небес
За созданную мне хранительницу – богиню.
Тебя, Мариночка, такую, как ты есть,
Я никогда не разлюблю и не покину.

1992 г.На день рождения – 50-летие Мариночки

Мариночка! Как ты могла умереть?

Ты словно бы догадывалась,
Что в год второй Миллениума
Нас разлучат трагически —
В декабрьском финише нам бесы гибельность несут.
Ты сон увидела: мы – в безнаказанной,
Бесчеловечной паутине «истреблениума».
Ударом в мозг апоплексическим
В день двадцать первого настиг тебя инсульт.

Ты простонала: «Голова… кошмар.
Вези же к Александре!
В пятидесятую. Боль нескончаема.
Оставь мне сотовый наш телефон».
В реанимации – второй удар
Был киллерного выстрела парадоксальней.
Все девять суток пять врачей отчаянно
Поддерживали твой предсмертный сон.

И сердце ещё билось,
И дыхание – глубокое и собранное —
Определял компьютер,
Регулируя давление, температуру, пульс.
Пришёл священник.
Он молитвами тебя в иную жизнь соборовал.
А мы просили: «Исцеленье даруй!
Ведь Мариночка жива, жива, проснётся пусть!»

Душа твоя кричала громко
Сквозь открывшиеся двери в мир беззвучности.
Звенел из Космоса к тебе взывающий
Божественной мелодии хрусталь.
Ты умирала за любовь —
Как ангел твой, пречистая Марина-мученица,
Святая Дева-страстотерпица,
Жизнь отдавшая за веру, за Христа.

Я не забуду, как лежала ты в реанимации, перенесённая
От аппаратов – к двери. Саваном укрыта на каталке.
Сказали: сердце биться утром перестало.
А дальше – только вскрытие и морг.
Мы, простынь приоткрыв, к тебе приникли, потрясённые,
Лишь повторяли: «Как же так?» – и слёз комки глотали,
И ощутили, как тепло твоё переступало
Жизнь отдающей плоти роковой порог.

Твоё отсутствие – не пустота.
Со мной твоя особая, вторая материальность.
В пространстве комнаты
Я осязаю твою плоть – не призрак, не фантом.
Твой голос, жесты, запахи, упрёки – здесь,
Они со временем не потерялись.
Лишь несущественное кануло
В разрыв меж «раньше» и «потом».

Я был источником твоих переживаний,
Был причиною обид.
Работал допоздна, по службе уезжал,
Порою безобразно напивался.
Ты говорила: «Сглазом женщин
Наш цветок любви прекрасный был убит».
И всё ж – меня любила жертвенно
И умерла, чтоб я в живых остался.

Жить дальше – только прошлым,
К роковому финишу не устремляясь,
Гореть, как в огненном чистилище,
Страдая, каяться и не сгорать,
Ты доказала: всё, что было – пошлый миф,
Парадоксальнейшая сюрреальность,
Часы без времени, без чисел,
Лицедействующих масок маскарад.

Мы начинали просто: страстная любовь,
Свиданья по стариночке.
Жизнь – словно листья фотографий,
Что в душе уставшей шелестят.
Семейный праздник наш
Был ежегодный день рождения Мариночки.
И в этот год – в последний раз
Мы тост подняли за твоё здоровье в шестьдесят.

Я не умру от горя вскорости,
Но всё ж, когда придётся в гроб
Улечься хилым телом,
Мои мысли будут продолжать бороться.
Дух будет мой витать,
С твоим, Мариночка, соединяя скорбь
И выходя в открытый бой,
Как грозный, беспощадный Барбаросса.

Груз боли за невинно убиенных на тебя давил.
Ты не могла простить, я тоже не прощу
Тех, кто не стоит твоих слёз, кто не узнал
Твоих бессильных горестных анафем.
Я мал и гол, как сказочный библейский царь Давид.
Но всё ж я зарядил ременную пращу,
Чтобы с Гигантом биться, с воплощеньем зла, —
Закованным в доспехи Голиафом.

Как верно ты догадывалась,
Что в Год Второй на начатом пути Миллениума
Нас разлучат трагически,
Что в декабре, под Новый год нам бесы гибель принесут.
Твой воплотился сон: во власти безнаказанной,
Бесчеловечной паутины «истреблениума»
Удар нам в мозг грозит апоплексический.
Вопрос лишь в том, когда наступит наш инсульт?

6 февраля – 2 апреля 2003 г.

Молитва

Бич неудач в течение стольких лет
Меня стегал, как лошадей извозных.
Кто тянет воз? Мой взнузданный скелет —
В упряжке нервов, в сбруе жил венозных.

Дай Бог мне сил, чтоб в унижении выстоять,
Простить, кто порчу нам пророчили со зла.
Дай сил, чтоб Заповедям следовать неистово
И не впадать в пороки и в соблазн.

Дай разогнать мне ноги колесом,
Чтоб замелькали голени, как спицы.
Влей воли мне в колени колесницы,
Дабы был бег мой скор и невесом.

Дай денежной удачи хоть чуть-чуть,
В знак утешения за все годы невезения,
Чтоб мог жене купить наряд весенний
И возродить забытый праздник чувств!

2013 г.

Мариночке листопад

Во двор нагрянул цветозвуком Листопад.
Деревья вспыхнули оркестром ярко-жёлтым.
По пьесам листьев, уподобившимся нотам,
Играли музыку возмездья и расплат.

Хор охры пел, как панихидный стон.
Краплак в ладони клёнов капал яркой краской.
С берёз спадало золото одежды царской,
Как с августейших роскошь перед сном.

Сел листопад, как тонущий корабль,
На дно осенних перевоплощений:
Спускал, как флаги, кроны с мачт Октябрь,
Оставив веткам кружево перекрещений.

Деревьев чёрные стволы ласкал мотив,
Летящий с бледных губ золототканых листьев.
Так воссылают к Господу речитатив молитв
На хорах певчие, в октавах лица сблизив.

Двор вынес всё: ушедших жизней Листопад,
Раскаяний рефрен и всхлип молитв печальный.
Он память-мантию ковром стелил к стопам
К твоим, Мариночка, чтоб ты смогла продлить

Существованье. Двор нам стал мостом,
Нас возвращающим в 2002-й, прощальный.
Проходит год 8-й, тяжёлый, поминальный.
С тех пор, как здесь зимой я стал вдовцом.

Октябрь 2010 г.

У обелиска Мариночки

Любимая, ты с нами навсегда!

Что ж мне делать теперь, если ты умерла?
Когда праздник не в радость, весна – без восторга?
Если ты унеслась к вечным, высшим мирам.
Мне остались взамен только боль и тревога.

* * *

В кошмарном сне по кругу повторяется сценарий:
Болгарский отдых, проводы на пенсию,
           болезнь, внезапной смерти шок.
Я каждый день в уме прокручиваю
           адской муки цепь твоих терзаний,
Как умирала ты, как иссякал по капельке сознания исток.

* * *

Ты говорила, что становишься отчаянней, смелей и злей
От безысходности, – нет помощи страданиям в родной России.
Ты так мечтала полететь за море,
           чтобы вылечиться на Святой Земле.
Но путь туда, как ни старались,
           был с тобой тогда нам не под силу.

* * *

Мне память тысячами ниточек пронизывает воспалённый мозг.
В нём образы так достоверны, что дыханье останавливается.
Я видел, как неотвратимо разрушался твоей жизни мост.
Так было больно понимать, что рухнувший пролёт
           над пропастью не восстанавливается!

* * *

Как же я благодарен тебе за любовь!
           Ты всю жизнь отдала – беззаветною жертвой.
Берегла и меня, и детей, и семью, – ты всегда отводила беду.
Встретить смерть будет мне не так страшно, —
           ведь ты была первой!
Так что я за тобой вслед по тем же знакомым ступенькам пойду.

* * *

Я уже – в отражении надгробной плиты, я с тобой уже близко.
Знаю, место оставлено, чтобы гравюра портрета,
           на точное место легла.
Я дополню твой облик, так принято,
           паре супругов смотреть с обелиска,
Сколь бы долго мой путь к тебе
           в жизни оставшейся ни пролегал.

Конец ознакомительного фрагмента.