Вета Ножкина - Небо на ниточке. Роман-дневник

• Название: Небо на ниточке. Роман-дневник
• Автор: Вета Ножкина
• Жанр: Русское современное

Ты сам решишь, дорогой читатель, надо ли тебе знать о болезни, наименование которой боятся произносить вслух. Но помни, что не думать о чём-то плохом – ещё не значит оберечь себя. Героиня романа Анна ищет и находит формулу от недуга, прощупывая каждый миллиметр жизни, подсказывая, что тебе стоит изменить, чтобы жизнь пошла по другому сценарию. Эта книга – предупреждение. Эта книга – оружие. Она пригодится тебе, если придётся сражаться за жизнь близких или собственную с врагом по имени рак.

---

– А кому ты пишешь?

– Человечеству пишу, людям – разным, и нет у меня конкретного Васи, Пети, Люси. Всем хочу рассказать, что я понимаю под добром и злом, что такое красота, и что такое честность.

– Никто так не пишет! – возмущался мой педагог по вокалу, – Надо писать кому-то конкретному…

Что поделаешь, не было у меня этого конкретного субъекта, которому я могла бы рассказать, как «когда-нибудь я выучу урок, и научусь быть доброй, и губами твоими мне расскажет Бог, что станет с музыкой и нами…»

Так сложилось, что я родилась в государстве не того языка, на котором были мои песни. Здесь, в центре иностранной азиатской географии к песне сложено праздное отношение. Она – прежде всего, нужна людям для развлечения. Никому не нужны были песенные разглагольствования на тему «что такое хорошо, и что такое плохо». В традициях нашего края заложено, что песня совместима только с отдыхом. Но моё понимание песни не укладывалось в это. Во мне музыка жила с детства. Она была необходимостью. Сродни воздуху. Подобно рассказу, разговору о смысле жизни, обдуманному монологу, которым я хотела бы делиться с людьми, чтобы строить гармоничный круг отношений, где в равных долях эстетика и реалии, история нашего мира и истина. Я искала соратников. И, получается, пыталась навязать людям собственные смыслы и смыслы тех авторов, кого уважала за их образ жизни и, как следствие, за образ мысли – в песнях, в поэзии, в слове. Но об этом позже, а пока…

Юльке всё никак не делали операцию. Шли дни, и волнение Марины было понятным:

– Как думаешь, почему ей оттягивают операцию? – мучила она меня этим вопросом.

Зная подробности того, какие процедуры делали Юльке, у меня внутри засел какой-то панический страх, о котором я не могла сказать Марине, а уж Юльке тем более. Марина всегда видела меня радостной и даже немного беззаботной, в том числе и в период операций, химий – я не давала повода своим друзьям замечать мои проблемы. И только Серёжка был свидетелем того, как рассыпается мой организм.

К нам в палату положили молодую женщину – Вику, которая с нами неохотно вступала в диалог, больше отмалчивалась, подолгу разговаривала по телефону. Её тон выдавал в ней начальницу, дающую распоряжения налево и направо. И вовсе не стыковались её мягкие интонации в беседах с нами, и жёсткая позиция с сослуживцами.

Ей тоже, как и Юльке, оттягивали операцию. Мы – я и соседка по кровати Лена, уже прооперированные, перекидывались мнениями:

– Может, она не заплатила?

Этот вопрос вставал у всех, несмотря на то, что онкология в госучреждении считается бесплатной. Когда мне на бумажке написали цифру «600», я даже не сразу поняла – о чём это… Но в палате меня «просветили»:

– Не заплатишь, не будут делать. Под разными предлогами – просто не будут, и всё. Вон, Людмила из четвёртой палаты – пенсионерка, говорит – не буду платить, так ей и не делают, и уже к выписке готовят.

Никто не смел задаваться вопросом – «за что приходится платить?». Серёжка, мой Серёжка – радетель справедливого подхода и всегда щепетильный в отношении всяческих проплат, тут спасовал. Не объясняя ничего, он просто принёс нужную сумму.

Наверное, многие родственники, кого коснулась эта беда, так же молча делают то же самое, потому что это соломинка, потому что этого боятся все, потому что не заплатишь – не сделают.

У Вики был другой случай. Её анализ по гистологии принесли на седьмой день, первоначальный диагноз «миома» не подтвердился, и был вынесен приговор «аденокарцинома, четвёртая стадия».

Молодая, не рожавшая Вика, опустевшими глазами смотрела куда-то сквозь нас, раскачиваясь из стороны в сторону, и всё повторяла:

– Я ж ребёночка хотела… А если всё вырежут – как же ребёночка-то…

Это и стояло перед глазами, когда Марина терзала меня своим вопросом. Юлька написала:

«Сижу в этой больнице, и жду операции, которой ужасно боюсь, а ее переносят, потому что мои начальники поставили на уши всех, и меня обследуют всеми возможными способами, и выясняются какие-то новые подробности, которых у всех в организме достаточно. И уже началось какое-то воспаление, которое вроде тоже отрицательное – но я же уже знаю, что все может быть!… А ещё что-то там в кости нашли, завтра скажут что именно, а я сижу и все силы уходят на то, чтобы не покрываться холодным потом при каждом новом ощущении внутри, и не думать о том, о чем невозможно не думать в такой ситуации».

Юльке назначили химию – с целью «собрать опухоль». Интоксикация от платиновой химии высокая, и после этой процедуры ты не ощущаешь себя человеком разумным. Ты – камень, овощ, гейзер, ртуть. Ты лежишь только на боку, потому что в любой момент может из тебя хлынуть жёлтая жидкость, а если её нет – потому что уже совсем пусто внутри, и ничего из еды не лезет, то выходит воздух из всех отверстий… Ты – в лучшем случае сидишь около унитаза, прислонясь к прохладной кафельной плитке лбом. Ты теперь знаешь, где у тебя печень, потому что она в тебе распирает, бунтует и не хочет принимать что-либо подобное…

24 июля 2012. Сомнения

Позвонила Юле. Марина взяла трубку и сказала, что Юльке делают химию, уже вливают с двенадцати часов. Я посмотрела на часы – у нас по-алматинскому времени 18.15. Есть ли разница с Томском – не знала…

Марина сказала, что они читали начало моей истории и ждут продолжения. И добавила, что пока Юля не сможет отвечать, но Марина читает ей вслух.

Я стала сомневаться – а это ли надо сейчас Юльке? Неужели мои воспоминания помогут ей сейчас? Нет, отсылать это я ей не буду…

И нахлынуло чувство обречённости: я хочу ей помочь, но в чём? Меня попросила об этом Марина, но нуждается ли в моих советах Юлька? Страдания Марины – это не страдания Юли. Я же со своими вмешательствами – всего лишь сочувствующая. А нуждалась ли в сочувствии я тогда? По-моему, нет. Если кто-то меня в те моменты жалел, я начала жалеть саму себя. Но жалость ли нужна была мне? Нет. Я была подавлена надвигающейся опасностью? Нет. Надо мной висела угроза уничтожения? Но любая дверь жизни имеет один и тот же выход.

Меня волновали вопросы: когда это началось, почему именно мне выпал такой сценарий?

Я разговариваю сама я собой, пытаясь найти причины, породившие рак. Я переворошила прошлое, подобно шкафу со старыми вещами.

И тут на помощь пришёл Сергей:

– Ты так пиши, пиши, как думаешь – кто захочет, разберётся. Но только так пиши, чтобы и тем, кто здоров – польза была, ведь люди даже не подозревают, что их может ожидать. Никто не ожидает, что впереди.

– Но и я этого знать не могу…

– Понимаешь, если бы не ты сама – я бы и не знал, как себя вести рядом… ну, с человеком, заболевшим… Ты можешь помочь всем, если опишешь не только то, что с тобой произошло, но и что этому предшествовало.

Сергей в том разговоре со мной был будто не он, а кто-то другой, кто втолковывал мне алгоритм моих действий.

– Так ведь, это с детства придётся начинать, и вообще… даже то, что я и рассказать ни кому не могла…

– Вот и пиши об этом. А вдруг это станет кодом для расшифровки этой страшной болезни?

– Но это – моя жизнь. Такой же точно путь вряд ли кто пройдёт. А, может, именно ход моей мысли и есть провокатор опухоли? В таком случае, я ненавижу себя…

– Я уверен, тебе придётся многих качеств коснуться.

И действительно, ведь, у многих людей сложилось мнение, что в основе рака лежат обиды, но кроме них есть ненависть, недопонимания, страх с ограничением «а вдруг», и даже ложный оптимизм, за которой человек пытается прятать свои проблемы, и многое другое… Но как дойти до сути, до расшифровки, до кода?

Жизнь мне устроила остановку, но не для того, чтобы просто выспаться, а потом, если она позволит, снова впрягаться в спешку…

Остановка нужна для того, чтобы взвесить и пересмотреть всё, что было, чтобы уложить свой опыт в слова, схемы, смыслы. Вся жизнь состоит исключительно из смыслов. Чем ты наполнил себя – то и несёшь по жизни. Но я часто думала о том, что не хочу быть старой, не хочу доживать до финальных титров фильма, в котором моя роль – какого-нибудь десятого по счёту осветителя. В юности я хотела быть режиссёром. По сути, и была им…

Встречая каждый Новый год, мы с детьми заполняли карту желаний – немного смешили Бога своими мечтами-планами. Мы вырезали из накопившихся за год журналов картинки, олицетворяющие наши мечты. Выбирали Оракула – он садился ко всем спиной, и обозначал кому отдать тот или иной «фант» с мечтой. Потом можно было выменять свой фант на кучу желаний. И, распределённые по листам ватмана, украшенные рисунками, пожеланиями – эти большие карты весь год висели в туалете – на самом видном месте. Почему в туалете? Там ты реально освобождаешься от прошлого и есть время спокойно подумать о будущем…