Дмитрий Анашкин - «Мой друг – инопланетянин!»

• Название: «Мой друг – инопланетянин!»
• Автор: Дмитрий Анашкин
• Жанр: Детективная фантастика

Станет ли жизнь интереснее, если у тебя появился друг – инопланетянин? Еще как! Дмитрий – самый обыкновенный бизнесмен, но благодаря крепкой межпланетной дружбе… оказался на Луне, в теле первого американского астронавта. Затем на пару дней превратился в Ленина, проехался в запломбированном вагоне – из Германии в Петербург; посетил Тот Свет и сыграл на гитаре с Джимми Хендриксом. Теперь Дима летает над городом в черном БМВ, а в минуты отдыха учится стрелять из бластера. Он приступает к съемкам фильма о питерских беспризорниках, но режиссер, приехавший из Швеции, оказывается нелегалом-андроидом, узурпировавшим тело иностранца… Вся эта увлекательная история происходит на улицах, помойках и чердаках Питера в наше время… и затем плавно перемещается в Кабул – Дмитрий должен извлечь из астрала душу Усама Бен Ладена, скрывающегося там от американцев. Террорист соглашается выйти; ирреальные существа БЮ в ужасе – путь на Землю для них закрыт навсегда… Межгалактический рэкет, инопланетные гости, живущие в телах иностранных туристов; жизнь во сне и на страницах книги, которая снится – все это нужно, чтобы попасть в мир, которого нет, и отнять у коварных Дзеков планету Регистратор. И спасти, наконец, наш мир от страшных, тотально непереносимых существ БЮ…

---

Квартира была огромной – метров триста как минимум. Вся она состояла из анфилады маленьких комнаток, нарубленных коммунистами из шикарных зал с каминами и балконами. Обои на стенах, судя по следам в местах отрыва, наклеивали друг на друга, не обдирая, раз уже десять. Причем каждые новые по неизвестной причине были еще страшнее, чем предыдущие. Так что к настоящему моменту стены были, в основном, серо-коричневого цвета в черную полоску. Такая конфигурация удачно подходила тараканам, которые и расплодились здесь в неимоверном количестве. Ванна стояла на кухне, но это жильцов волновало мало. Многие из комнат пустовали, и в разгар веселья братки даже не удосуживались дойти до туалета, справляя нужду в пустующих помещениях. Уж больно дистанция была велика, да, к тому же, пять раз заблудишься, пока найдешь что надо.

Однако на потолке еще сохранились остатки шикарной лепнины конца девятнадцатого века, да в некоторых комнатах стояли замечательной красоты камины, отделанные небесной голубизны плиткой с амурами и афродитами.

Сохранилась и пара зал, по неизвестной причине избежавших коммунистического деления. В одной из них и праздновали сейчас братки появление (в буквальном смысле слова) своего нового кореша.

Приняли уже, видно, по пятой, и разговоры шли дружеские и непринужденные. Сквозь сизый папиросный дым до Паленого доносилось слева:

«А я им – «Простите, господа, вы что мне, порожняк гоните? Фишку, как лохи не сечете и с кем, блин, базлан ведете, не цинкуете». А они, типа, – «канал бы ты в обратку, сегодня не твой день». А я ему …»

Напротив сильно пьяный браток прислонился к Бухгалтеру:

«…Ну, в общем, пришли мы к ним на хату, Шнырь первую дверь отпер – слышим, внутри кто-то есть. Я ему: «Отпирай вторую», – а он, вижу что боится, но форс держит. – «Не буду, – говорит, – на Гоп-стоп за падлу идти, не о том договаривались». Ну, я и достал волыну…»

Во главе стола Валет и Седой сидели вполоборота друг другу. Рассказывал Валет, Седой только изредка задавал вопросы и, время от времени, исподлобья недобро оглядывал Паленого. В разговоре что-то не клеилось. Начавший бодро, Валет быстро скис и тоже теперь без симпатии смотрел на Паленого. Паленый сидел далеко, поэтому только раз уловил обрывок их разговора: «… Да уж, не с нечистым ли ты связался, Валет? Я человек не больно-то верующий, только и я верю – за все нужно ответку держать, ничего просто так не бывает. Что инопланетян, что Антихрист – мне все одно. Это ты думаешь – он на тебя работает, а ты его спроси, что ему надо? Зачем он к нам пришел, чего от нас хочет? Ох, чую я, Валет, скоро беда случится. Смерть свою близкую чую. И причина тому – он. Паленый!» Валет, видимо, и хотел бы возразить, но ни ума, ни авторитета у него на это явно не хватало, и он только смотрел на Седого с надеждой заблудившегося ребенка.

***

Я двинулся вверх по черной лестнице. Под ногами скрипели осколки бутылок, перекатывалось что-то подозрительно вонючее. «Клей, – подумал я. – «Момент», беспризорники им вместо наркоты дышат… Опять буду гадостью пахнуть. Ну, не привыкать…».

Вверху что-то скрипнуло – казалось, ключ повернулся в двери. «Не понял, – я приостановился и выключил фонарик, ожидая развития событий. – Черный вход, вроде, заколочен снаружи, кому сюда еще надо?»

– Давай быстро, – услышал я напряженный шепот, – и шмотки забери, тут оденешься! – И, далее, с некоторым подвыванием: – Леха уже третий раз звонит, чует мое сердце – застукает!

– Мариночка Сергеевна – душечка, как же мне – опять по этой ужасной лестнице, через подвал? – Боюсь я…

– Хочешь, тут спи. Дело твое. Приперся не вовремя, сам и виноват! – Дверь с грохотом захлопнулась.

Шуршание одежды. Затем аккуратные шажки. После каждого шага доносился какой-то носогортанный звук испуганного происхождения.

Я вжался в стену. «Молодец, через черный выход из квартиры кавалера выставила…». – Безучастно подумал я, не понимая что предпринять. Попытался нащупать какую-нибудь нишу в стене. Стоны и «охи» переместились еще ближе. Неизвестный, не поднимая ног – фонаря у него не было, видимо, ввиду неожиданности развития событий – медленно шаркал по ступенькам, стараясь не запнуться. Я почувствовал близкое дыхание и, совершенно неожиданно, меня за нос схватила рука. Я перестал дышать. Рука замерла, ощупывая мое лицо. Я выдохнул. Раздался дикий крик, топот, звон бутылок, грохот падающего тела… я бросился вверх по ступеням. И вовремя. Преодолев пролет, я услышал снизу звук открывающейся двери и громкий басистый окрик: «А, блин, дети долбаные, щасс милицию вызову!». Изнутри квартиры игриво протянули – «Ну Лёсик, котик мой, зачем нам милиция, нам с тобой и так хорошо…»

Милиция была бы некстати. И, судя по установившемуся внизу молчанию, поводов для ее вызова не было. «Клиент» был либо мертв, либо без сознания. Меня устраивали оба варианта.

***

Я выбрался на чердак и невольно залюбовался закатом. Красное солнце висело в пурпурном небе. Я ступил на жестяную кровлю и понял, что вечер обещает быть интересным. Видимо, деньги на ремонт крыши также были отправлены на поддержку жителей Берега Слоновой Кости, поскольку крыша, еще защищая периодически жильцов от дождя, для пешеходных прогулок уже явно не годилась. Железо предательски прогибалось под ногами, иногда похрустывало. Я старался идти ближе к стыкам листов, предварительно прощупывая металл рукой. Потихоньку добрался до нужной печной трубы. Вероятность, что это та самая труба, была велика. Навыки ориентирования, плюс определенная интуиция… к тому же, у меня был подробный план. Я достал пакет. Вытащил книгу, обернутую газетами – пусть и газеты почитает, хуже не будет. Положил назад, в пакет: перепачкается, конечно, но внутри уцелеет… «Ну, с Богом, – подумал я. – Чтоб там засора какого, в печной трубе, не было». Я перекрестился и бросил пакет в трубу. По шороху было не понять – долетело ли куда надо, ну да ладно. Из трубы поднялось облачко пепла. Осело мне на голову. Я медленно двинулся назад.

***

Братва набралась основательно. Пытались петь «мурку», но Валет резко пресек попытку. Он был явно не в настроении. Кто-то из сидевших за столом начал разбредаться по комнатам – интересно, что жильцы, только что чудесным образом переместившиеся сюда кто из ИТК, кто из СИЗО, организовали свой быт по образу и подобию им более привычному. Несмотря на то, что комнат в этой квартире оказалось больше чем жителей, никто не спал отдельно. В каждом помещении жило по несколько человек. И, можно подозревать, что, найдись там двухъярусные койки, желающие спать на них нашлись бы без труда.

За стеной раздался грохот чего-то падающего. Никто не обратил внимания – падающие тела здесь были обычным делом. Потом, кто мог, сам доползал, а кто не мог, так и валялся в коридорах до утра.

Паленый сидел за столом один. Из блатных с ним мало кто общался. Видя, как из ничего возникают браток за братком, каждый из них сознавал, что и он тоже был когда-то сизым облаком над стулом. Которому Паленый сказал: «будь». И он стал человеком.

Для них эта метаморфоза была не болезненна, но морально неприятна. Они чувствовали себя как бы сотворенными Паленым. Сотворенными из ничего. Здесь. Это там, на зоне, они были самодостаточными, уверенными в себе урками со своими законами и понятиями. А здесь им сказали: «Будь!», – и они стали. Но никто их не спрашивал, хотят ли они сидеть сейчас в этой квартире на Васильевском острове, пить водку и совершенно не понимать, что происходит. Зачем это все, и какая конечная цель этого предприятия…

То есть чувствовали они себя, в некотором смысле, подопытными кроликами. И от этого чувство благодарности к Паленому как то не появлялось. Они были лишены возможности выбирать и верили только в то, что Валет и другие авторитеты точно знают, куда их ведут.

Но ни Валет, ни другие, совершенно так же как и они, ничего не понимали. И они вызывали все новых, все более авторитетных бандитов. Те тоже пытались осмыслить, организовать какой-то план, придумать какое-то предприятие. Но почему-то все сидели и выпивали, сидели и выпивали, чтобы не смотреть на этого страшного Паленого, который творил из пустоты все новых и новых людей…

И эта квартира – по коже Валета пробежал холодок – она была как лабиринт. Какой-то странный лабиринт с обуглившимися стенами, кишащими тараканами, грязным полом и серым потолком. С немытыми закопченными окнами, которые выходят… «Куда выходят окна? – внезапно вздрогнул Валет. Никто никогда не открывал окон. – Выходят ли они вообще куда-нибудь?» Он подошел к окну и дернул за ручку. Ручка осталась в руке. «Шпингалет открой», – снизу послышался голос лежащего у батареи братка. Валет нервно откинул шпингалет и дернул прямо за раму. И тут же отпрянул от окна. За ним, где-то в полутора метрах от окна, была серая закопченная стена. «Колодец! – запаниковал он. Мы в страшном каменном мешке! Вот нас куда Паленый…» – он не успел закончить мысль. В комнату ворвался растрепанный браток из тех что стояли на стреме.