Сергей Надькин - Дети Владимировской набережной (сборник)

• Название: Дети Владимировской набережной (сборник)
• Автор: Сергей Надькин
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-00071-663-2

Author of this book is a participant of democracy movement in Russia and a relative of a mordovian scientist and writer Dmitry Nadkin, who was killed in Helsinki by Russian secret service. I am interested in history and poet and writer, perpetuator of his deed.

---

– Товарищи, через два часа будет сожжена деревня! Белые там недалеко, могут забрать в плен, – слышались по центру села панические крики.

Среди остававшихся в домах жителей чувствовалось абсолютное бессилие. Большинство крестьян во главе Мининой Еленой покинули село. Меньше оставалось на месте, описав кооператив для учета остававшегося товара. Вечером в деревне поднялась новая тревога. Два белых солдата на конях въехали в деревню, потребовали от председателя кооператива Мининой снять печать, выдать керосин. Собрав под себя селян, солдаты приказали сжечь мост. Войска добровольческой армии подходили близко.

Строение загорелось сильным огнем. Селяне окончательно заволновались, метались из конца в конец, не зная, чего делать. На другой день под угрозой расстрела реввоентрибунала как трусов и подлецов, исполком в полном составе вместе с архивом, с повозками, запряженными лошадьми вернулся обратно. Следом вернулось прятавшееся в лесу население. Переправившись на лодках, население начало восстанавливать мост. Белые находились в шестнадцати километрах от Униц, у деревни Федотовых. Туда на конях товарищи отправились в разведку.

На другие сутки Уткин отправил председателя исполкома Германова охранять горелый мост. Пошел по деревне с винтовкой, увидел – идет человек и кричит: «Стой!». Сошлись. Поставив этому человеку подножку, Германов свалил неприятеля на землю. Пошла свалка, человек вырвал из рук Германова ружье. Освободился человек, побежал в деревню, начал стрелять. Ружье три раза выстрелило и три раза дало осечку. Стрелок был тронувшийся умом красноармеец Яков Петрович Богачев.

Пять недель кооператив в Уницах жил мирной жизнью. Наладилось дело в кооперативе, в исполкоме. Население взялось за хозяйственную работу. Недостатков в продовольствии не было. Соседние деревни были при хлебе. На вторые сутки после восстановления горелого моста в Уницы вошел отряд красноармейцев с тяжелыми батареями, во главе с Николаем Надкиным. Установили орудия на Данилову гору, все недели стояния постреливали на Данилову гору фугасами.

Часть отряда стояла в Уницах пять недель, пока следом за отступающими от Федотовых частями белые не подошли к селу.

– Высока Данилова гора, назад за Уницы хода нет, – говорил Николай Надкин своим товарищам, когда пошли слухи, что поселок обошли белые отряды.

Но разговор разговором, а отходить все ж пришлось. 24 июня белая армия вошла в Уницы. В английском обмундирование зеленого цвета, с погонами на плечах, в кожаных батниках с шерстяными обмотками, с одинаковым военным снаряжением. Заняв Уницы, белые тщательно обыскивали усадьбы крестьян. Рыли солому штыками.

– Где коммунисты-активисты, до смерти запорю, если не скажешь, – сыпались угрозы офицера.

– Есть ли красные на заводе? – спрашивал капитан Беляев.

– В заводе нет, за деревню не ручаюсь, – отвечал сторож завода Колестратов.

– Почему здесь много народу?

– Боялись боя. Здесь все с того конца деревни, откуда пришли белые войска.

– Где ваши мужья? Ушли с красными? – разговаривал с женщинами офицер.

Потом начались расстрелы. На окраине деревни расстреляли по приказу капитана Беляева несколько человек. После обысков и расстрелов на улицах деревни появились англичане. Они вместе с русскими занимали дома добровольцев и красных партизан. Выгоняли русских солдат из домов, направляя занимать деревню Бордово и Кокорино.

– Проклятые спинники! Как займешь деревню, они тут и есть! Кончим мы эту бестолковую бойню, перейдем на сторону большевиков! – проявляли недовольство русские солдаты.

Занятый белыми войсками Повенец был объявлен столицей Олонецкой губернии, туда приехали председатели кооператива Евгений и Антонина Минины, уговаривали господина Карцева разрешить выдачу пайка партизанским семьям.

– Пусть получают свои пайки бабы большевиков с ребятишками. Даю добро! – говорил кооператорам губернатор. – Чайковский подпишет. Все население должно быть отмобилизовано для несения службы на оборонные работы. Рыть окопы, строить блиндажи – таково предписание главного командующего, господа.

Такой был серьезный разговор губернатора с гонцами из Униц. Была захвачена Медгора. Предстояло крупное наступление на Кяпесельгу. Было решено посылать на фронт подкрепление. Солдаты, стоявшие в строю русские солдаты отказывались, делая шаг вперед, отправляться на фронт воевать с красными. Брожение началось и среди англичан. Лежа на диване в доме Мининой, английский офицер, читая в руках книгу, хвалебно говорил:

– Книжка большевика, большевик хороший.

Ночью рота белых без боя заняла деревню Спас. Последующий день сильно грохотало. Стреляли шрапнелью. В ночь на тридцатое июня деревня снова была в руках красных. Фронт до конца августа остановился на линии Корорино-Бордово-Уницы-Кяписельга. Снаряды из тяжелых орудий – красные батарейцы – зажгли сельские постройке Униц. Николай Надкин дал команду на огонь, и его батарейцы зажгли на окраине села три заводских дома. Четвертый фугас попал в центр деревни в дом Полькина Филиппа. Вместо церковных праздничных гулянок в деревне начался пожар. Жители, кучками покинув село, прятались в лесу.

В первых числах июля боевые действия стихли. Белогвардейцы-офицеры приказывали солдатам варить самогон. Сами по вечерам до утра занимались обычным делом: кутежом и развратом. В доме Александра Ивановича Балахова Константин Филин сидел на скамейке вместе с другими белогвардейцами. Праздновал за накрытым едой и самогоном деревенским веселым столом. Рядом с ним по правую руку – записавшиеся в белую армию добровольцами братья Кротовы Николай и Василий, сын кулака Петра Колвалева Николай, жители Сеной Губы.

Они вспоминали: Белая армия высадилась с кораблей на Большой Клемецкий остров, Филин лично присутствовал на присяге белому воинству. В этот же день был отслужена в церкви панихида – молебен, посвященный освободившему остров от большевиков-анархистов белому воинству. Пьяная гульба за столом продолжалась до светлой ночи. Блины, галеты, рыба, картофель вместе с самогоном лежали на столе. Офицер Беляев разливал по стопкам спиртное.

– Погоди, ваше благородие, дай тост сказать! – кричал Филин, поднявшись с места на правах гостя.

– Говори, господин купец! Константин Константинович! – поддержал Филина Беляев. – За нашу Белую гвардию, за нашу победу над большевиками!

– Рано или поздно мы должны взять Петрозаводск! – крикнул тост Филин.

Выпили.

– За то, чтоб наш полуостров превратился в непреступную крепость! – раздался повторный тост Николая Ковалева, по-видимому не очень желавшего воевать дальше своего дома.

– Так, где наша любава-забава, господа? – спросил белый ротмистр Шмаков.

– Я сейчас прикажу, и деву приведут! – заявил офицер Беляев.

Поднялся и пошел за женщинами. Двое откупились маслом и молоком. Ксенья Фомина отказалась подчиниться приказу пьяного офицера. Двое солдат взяли женщину, отволокли на заводскую керосинку, сорвав одежду догола. Били ее шомполами до полусмерти, пока не остались одни кости.

Пьянка в доме Балахова сменилась, переросла в пьяный разврат. На комоде играл пьяный патефон. На столе в одном нижнем белье танцевал голый танец – стриптиз.

– Раз, два, три, четыре, пять. Опасный, копаный, – проторял звуки в танце стриптизер, снимая с туловища рубаху. Ротмистр Шмаков. В комнате – одна мужская компания.

– Гуляем, гуляем! – громко кричал в пьяном угаре Беляев.

– Танцы и стриптиз в мужской компании – это хорошо! – кричал пьяный Филин.

– Где только девок взять? Нигде! – спрашивал и отвечал на вопрос пьяный хозяин дома Сашка Балахов.

За окном на берегу озера английские солдаты открыли стрельбу из пушек по озеру на забаву, кто кого в меткости перестреляет. «Бух, бух, бух!» – слышалась глухо с озера голос стрельбы. Снаряды рвались в озере впустую.

Крестьяне отправлялись на уборку хлеба, заходили в управу, в очереди толпясь, выменивая на пропуск за выход деревне, обменивали на самогон. Филин принимал бутылки, выписывал пропуск крестьянам за пьяного Беляева. Пьянствовали в танцах до ночи. В избе произносились пьяные речи. Из окон пьяный говор несся по улице далеко, далеко.

Так продолжалось в последующие сутки. Затишье установилось на месяц. 5 августа белогвардейские части перешли в наступление по всему фронту. По периметру Униц расставлены тяжелые батареи белых, обстреливали деревню Спас, ведя там артиллерийскую дуэль. Николай Надкин приказал товарищам батарейцам вести огонь по телефону. Стоял. Давал на оборудованной под наблюдательный пункт колокольне. Фугас один полетел по центру деревни. «Я тебе сейчас с одного выстрела выбью косных с церковной колокольни».

– Ну, давай поспорим, что моя возьмет! – предложил спор английскому офицеру офицер Беляев.

– Ну, окей, – согласился британский офицер с книжкой.