Феликс Грек - У мира на пиру

• Название: У мира на пиру
• Автор: Феликс Грек
• Жанр: Поэзия
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-91775-350-8

В книге представлены стихи, опубликованные автором в 10 сборниках за последние 30 лет. В 2015 г. вышел сборник «В стихиях мира и войны», он представлен в Центральном музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе в Москве.

Феликс Грек – вузовский преподаватель технических дисциплин, кандидат технических наук, всю жизнь дружит с поэзией.

Навсегда памятны слова Павла Антокольского: «Ваши стихи талантливы и не похожи на другие. Это главное в любом искусстве…» (1973 г.).

Автор не считает эту книгу завершением творческой карьеры. Впереди – новые планы!

---

Слежу за бегущей строкою…

Очки протираю рукою, —
Снег мокрый идёт – вот беда!..
Слежу за бегущей строкою
На здании биржи труда.

Кого только нет в приглашённых:
Шеф-повар, шофёр и кузнец,
Маляр, медсестра, не лишённый
Таланта скрипач, наконец!

Для дворников – время прилива,
Для мастера делать гроба…
Стою и молчу терпеливо, —
Жду, как повернётся судьба.

Программа прочитана – баста!
А то, чего ждал, – нет как нет:
Никто не потребовал властно
Такую специальность – поэт!

Музе

В плену застарелых иллюзий,
В тумане несбывшихся грёз
Взываю к спасительной музе:
«Избавь от коллизий и гроз!»

Нет женщины в мире добрее —
(Всё прочее – жалкий балласт!),
Она ободрит, и согреет,
И сильную руку подаст.

И ты возродишься, как внове.
Познаешь полёта восторг,
И вновь возвратятся любови
В остылый душевный простор.

И возраст не станет обузой.
И мир воссияет в лучах…
Спасибо, кудесница Муза,
Что дух мой с тобой не зачах!

Предостережение

Тревожит перспектива – я не скрою:
Вдруг атакует нас (итог не прост!)
Какой-нибудь бродяга-астероид,
Диаметром, ну, скажем, в десять вёрст!

Как выживем? Что с нами может статься?
Друг друга мы отыщем ли во мгле?
Останутся ль следы цивилизаций
На пыльной и безжизненной Земле?

Исчезнут ли в жестокости коллизий
(Прошу простить за обнажённый бред!)
Богатство, процветанье, бедность, кризис,
Эмоции, любови, интеллект?

И этот призрак, этот меч Дамоклов
Диктует нам жизнь изменить до дна:
Давайте, пока наша речь не смолкла,
Друг друга будем понимать сполна!

Мы были опрометчивы порою…
Даруйте ближним доброту и свет,
Покуда злополучный астероид
Нас не окутал покрывалом бед!

Про песенку

Перестали издавать песенники —
Может быть, перевелись песельники,
Неужели будем вечно, несуразники,
Удалого Хасбулата петь на праздники?
Скуповато наше времечко на песенки,
Они в небе, говорят, да нету лесенки!
Есть у песни злые вороги-соперники, —
Шумные бездарности да ёрники.
Ржёт попса свои куплеты – пошлость вёдрами,
Масс-культура хвастается бёдрами.
Нам бы песенку, как женское объятие,
Чтобы мы к любви порывы не утратили,
Чтобы песня породнила нас, разрозненных,
Шибко дружных, с перебранками да с кознями.

Это я, господи!

Молитва

Благоговею перед чудом —
Обычной явью бытия:
Что я живу заботой буден,
Что не ушёл из жизни я!

Благодарю тебя, Создатель,
За лишний день и лишний час!
Я не грущу о скорбной дате,
Что тайно поджидает нас.

Благодарю тебя за солнце,
За ночь, за таинство огня.
За то, что злополучный стронций
Злым бесом не проник в меня.

Благодарю, что я не нищий,
Что есть пока очаг и кров,
За то, что красотой насыщен
Я в этой жизни до краёв!

Благодарю за то, что с детства
Луч удивленья не погас
И что в трясине благоденствии
Я, слава Богу, не погряз!

«Мой стакан невелик, но поверь, милый друг…»

Мой стакан невелик,

но я пью из своего стакана.

Альфред Мюссе

Мой стакан невелик, но поверь, милый друг,
Зелье в нём всех бальзамов целебней, —
Там настойка из слов, возвышающих дух,
Там живая вода откровений.

Мой стакан невелик, но достанет его,
Чтобы многих спасти от напасти,
Кто от жизни не ждёт уж давно ничего —
Ни любви, ни заботы, ни счастья!

Мой стакан невелик, не питейный сосуд,
Но вино в нём особых кондиций,
Там закваска – добро, а не злой пересуд, —
Виноделу есть повод гордиться!

И хоть мал мой стакан, – уместится в ладонь,
Вы о нём не судите заране!..
Пейте всласть из него, – вспыхнет в сердце огонь,
И любовная страсть не увянет!

Не мудрствуя лукаво…

Живём, о жизни мудро рассуждая
И сравнивая с прежним бытиём:
Не кажется ли старина седая
Милее, чем теперешний содом?

У всех поживших есть единый признак —
Им по душе минувшего черты.
Скорей всего, до самой горькой тризны
Так точно будем мыслить я и ты!

Как проявленья жизни многолики:
То блеск вершин, то темь сырых низин,
То стон печали, то восторгов крики,
То на макушке славы, то в грязи!

Вопрос не прост – когда мы лучше жили?
Чем опьянил нас вольности угар?
Мои рубли в швейцарском Куршевиле
Просаживает бойкий олигарх!

Мои рубли текут в трубе на Запад,
Минуя беспардонно мой карман.
Не пахнут деньги, но особый запах
У тех, что мне достались не дарма.

И мне совсем не ясно: кто я? что я?
Ещё не бомж, уже не гражданин!
Какие-то подорваны устои…
Да были ли устойчивы они?

Но, несмотря на все мои потери,
Просчёты, и печали, и т. д.,
Как прежде, люди молятся и верят,
Как прежде, чахнут в праведном труде.

Не в силах нас стравить на потасовку
(Устал народ, пройдя девятый вал!),
Замыслил дьявол хитрую уловку —
Жизнь превратить в бессрочный карнавал!

Как дух людской подвергнуть оскопленью?
Сочинены приёмы не вчера, —
И кабаков бессчётное скопленье,
И зрелищных вертепов мишура.

Мне жаль нестойких, откровенных, юных!..
Как уберечь их от потоков лжи?
Какие в их душе затронуть струны?
Как объяснить им, что такое жизнь?

Линия жизни

Досадуй! Терзайся! Слезой сожаления брызни!
Но нет у меня – не поверите – линии жизни:
Сплошные зигзаги, изломы, – как в кардиограмме…
Такими лихая судьбина меня одарила дарами.

И я спотыкаюсь об эти корявые кочки,
Наверно, поэтому пишутся скверные строчки!
Но я не в накладе: паденья и взлёты привычны,
Я свыкся: (философ сказал: ощущенья первичны).

Как жизнь описать? Перепутаны в памяти нити,
То шёпотом буду, то криком, – уж вы извините!
Но время – всезнающий знахарь,
                                      искуснейший лекарь, —
Всё вправит, всё сгладит, всё выправит.
                                     Время – аптека!

И будет всё ровно – ни шатко, ни валко
                                         (мечталось!),
И линии прямы… А всё именуется – старость!

Феофан Грек[1]

Мой пращур – Феофан —
По фрескам был мастак!
Художник – не профан,
Но всё ему не так!!

И деисус – как стих,
На солнечном луче,
И образы святых
В трагическом ключе!

И живопись была —
Стремительней орла!..
Сияют купола
Московского Кремля!

Ищу до сего дня.
Весь в праведном труде.
Что я ему родня, —
Хоть на седьмой воде!

Причислен он навек
Почти что к божеству.
Однофамилец Грек —
Пока его зову.

Такая канитель —
Доказывать родство!
Ведь божество – не цель,
Стремленье – божество!

Опыт самоанализа

Увы! Не личность я и не субъект —
Во мне толпа людей разнообразных:
И симпатичных (скромных!), и развязных, —
И трудно цельный воссоздать портрет.
Я – образец лоскутных одеял,
Поскольку скроен из противоречий.
И догмам общепринятым перечу, —
Понятно, что отнюдь не идеал!
Но всё же есть какое-то зерно,
Которое во мне живёт и зреет:
Оно моё, оно лишь мне дано,
Оно досталось мне не в лотерею!
Но ведь зерно ещё не колосок, —
До ранга хлеба путь его неблизкий!
Вдруг упадёт оно в сухой песок, —
Как велика тогда опасность риска!
Как поступить? Что делать суждено,
Чтоб проросло заветное зерно?

«Чужой судьбы крутые вехи…»

Чужой судьбы крутые вехи
С моей стыкуются судьбой:
Есть отклик в каждом человеке, —
Но не откликнется любой.

Откликнись – не бесстрастным эхом,
А чутким отзвуком души!
Всели надежду в человека
И, сделай милость, поспеши!

Спеши, пока ещё возможно
Предотвратить напасть и скорбь,
Пока призывно и тревожно
Грохочет барабана дробь!

Спеши! Добро всегда зачтётся:
Вдруг с тем, к кому был добр я,
Нам пить из одного колодца
Придётся чашу бытия?

«Живу на стрессах, как на углях…»

Живу на стрессах, как на углях,
Как на гвоздях индийский йог!..
Сбежать бы завтра в тихий Углич, —
Там к человеку ближе Бог!

А время катит, как по рельсам, —
Без остановок, без преград…
По правде говоря, без стрессов
Как был бы скучен мой уклад.

О малой родине

Нет у меня «малой родины»
С домиком в три окошка,
С кустиком красной смородины
И лубяным лукошком.

Нет у меня «малой родины» —
С заливными лугами,
С заботами огородными,
С дремлющими стогами.

Завидовать ли наследникам
«Таджмахалов» дощатых,
Бревенчатых срубов пленникам,
Коих рой непочатый?

Увы! Деревни усталые,
Как ни крути, – фантомы!
Исчезнут «малые родины», —
Время затянет в омут!

А я ненасытен сказочно,
Мне подавай всё разом:
Юга красу загадочную,
Севера блеск алмазный!

Заснеженных гор вельможности,
Сумрачный мир таёжный…
Без этого жить возможно ли?
Кому-то и возможно!

А время ставит пародии, —
Вот только финал трагичен:
Любил я большую родину,
Как древний бард Беатриче.

Когда все дороги пройдены,
Зачем мне копить полушки?
Куплю я «малую родину»
В чахленькой деревушке!

Одинокая птица