shybyntay - Пятикнижие. Вирши

• Название: Пятикнижие. Вирши
• Автор: shybyntay
• Жанр: Поэзия

Эти вирши писались на протяжении 35 лет и постепенно сложились в пять книг: «Дневник Труссана Флайевича», «Патрица», «Шибин Тао», «уБОГое» и «Некроскоп». Которые, в свою очередь, вошли в один, иллюстрированной живописью художника Сакена Бектияра (KenBee), поэтический сборник «Пятикнижие».

---

БРУДЕРШАФТ

Глоток дымка из трубки запил морозом
Ушедший в холода из лета,
Где лунный диск метаморфозы,
Как стотеньговая монета,
И губки юной проститутки всегда тверёзы,
А брудершафт – скорей, тенета…
«Читатель ждет уж рифмы «розы»,
Да он уж пьян дымком из трубки.

NB

1

NB!
Такую потерять, не обретя?
Невольно хочешь верить
В перерождений цепь:
А вдруг получится в 14-й жизни,
Когда еще только летя
На белый, белый, белый, белый свет
Навстречу вдоху первому,
Уверен:
NB в соседней колыбели!
А ты – разумное дитя.

2

Подброшу-ка в тебя еще кусочек сердца!
Ты так горишь, что ворожишь
Тенями и сиянием в глазах,
Искрою откровения, что жизнь —
Всего лишь танец мотылька
И все равно в костер слетишь,
Сказав себе: пока-пока…

3

Утопаю!
Спаси мою душу!
Брось мне каменный круг!
А лучше
Золотое кольцо своих рук.
Иль разок поцелуй это пламя,
Из которого только губами
Я тянусь навстречу тебе…
Утопаю! Спаси, Nb!

4

Ты – №3 в своем отказе.
Я в третий раз смертельно болен.
С надеждой на лекарство подошёл
И снова умер. Старая надежда
за шиворот схватила
И оттащила мой скелет подальше
От места выстрела,
И бросила в мой долг.
Я дёргаюсь в его разрядах —
Все говорят: кипучий человек!
А в клетке, клеточке грудной
Сидят три пули и бренчат,
Когда болею я ночами:
– №1 была богиня!
– И №2 была богиня!
– И №3 явилась ею!
…Боюсь, что через годы
В последний раз еще ударишь,
А ведь надежда не поднимет
И разрядится долг.

АВЕ КАЛИГУЛА

Пламя памяти и мимикрия меты,
Храм Порно в формуле «муЖен»,
«Аве Калигула» на аверсе монеты:
Еще не план, но плен уже.

НЕ КЕРН

Из чащи шёпотом рыданий
Пугливые выходят лани,
С ладони крошечки признаний
Шершавыми берут губами.

И силуэтами за ними
Всполохами свечи миганье!
Быть может лик, быть может имя,
Быть может сна предначертанье?

Так вы мне грезитесь в беззвездье,
Звучите в струнах дождь-минор,
Стою пред чашею подъезда
И Бог – секунды каждой вор!

ТЕНЬ

Чернеют великаны тополя,
Они уже как я не юны.
Бездумно бродит тень моя
В бессменном траурном костюме.
Опять провально темны сны,
Опять как бесконечность миг,
Предчувствую приход зимы
И вижу темный снежный лик,
Гляжусь в глухие зеркала,
Ищу свои глухие думы,
Молчу. И песни кружева
Печалью задевают струны…

ЛЮБИМОЙ АНГЛИЧАНКЕ

Лежать больным, похмельным ночью,
Мечтать о молоке
И забиваться в многоточья,
И забываться вдалеке,
Писать впотьмах:
«Хотелось писать…»,
Собаку гладить по загривку,
Телепатировать и плисать
Любимой англичанке.

ТАК БУДЕТ!

В объятьях сжать и впиться в губы,
И в дерзновенной сладкой силе
Безумным быть, и нежно грубым,
Чтоб никогда уж не простили
Твои смятенные глаза,
Твои отброшенные руки…
Так было много лет назад,
И через много лет – так будет!

ДЛЯ НЕЕ

Рассвет следит спиной сутулой дворничихи,
На каждый мах шурша соломой кисти,
На каждый шаг стуча в картон лиловый улиц,
И оживает чья-то птица,
И оживает чей-то кар,
Глуша две строчки чьих-то песен,
Застрявших в междуушье с прошлой жизни,
Сон Брахмана влетает в «молокооо!»,
Ребенком груди рвет мобильник,
Лишь проститутка спит счастливо,
Ведь это утро для Нее!

Ь

город нагородил дома
мычат машины
горе от ума
суспензия
он будет жить
он брызжет
он визжит
сердечной мышцей
баражит
трехярусный мираж
в вечернем небе
высший пилотаж!
Давайте жить!
Все белой нитью шить!
Опять грешить на мягком знаке…
О, Генуя и серенады!

АНГЕЛ И ДЕМОН

ИСТОРИЯ ЛЮБВИ

Ангела, падшего в небо,
Сотканное из дождя,
Обнял крылами Демон:
Любовью оскорбить нельзя.
Обнял и целовал
Слезы небесных глаз,
Плача, сквозь завесу звал:
Боже, прости нас!
Болью запретной страсти
Ангел смертельно нежился,
Вспыхнув печальным счастьем:
Господи, а ведь не жил я…
Демон же рвался в дождь,
Исполосован кометой,
Падал в червонную рожь:
Мать Пресвятая, и где ты?!
Молнии били крылья,
Рвала объятья гроза,
Не было «ты» или «иль я»,
Не было «это нельзя».
Знаешь, лучистая Дева,
Мы выбираем Свет!
Ангелы падают в небо…
Демоны падают вслед.

ПОРТРЕТ

Я подошел к окну. Вообразил:
Летящий свет… узоры света,
Овал лица, орнамент губ,
Рисунок глаз, штрихи портрета.
Мазнул вокруг сиренью робко,
Фон освежил дождём холодным,
Чтоб оттенял он драпировку —
Мои горячие ладони.
Добавил снега, звёзд и ветра
И море набросал вдали…
Но прятался ещё в портрете
Незавершённый где-то штрих.
Он где-то требовал рожденья,
Лишая жизни всю картину,
Внося кривые приближенья
Всё разметающей лавины.
И я решая сжёг глаза,
Смотря недвижно и бессонно,
То отходил на шаг назад,
То приближался напряжённо…
И вдруг в каком-то ярком стоне
Я понял: жизнь – в поцелуе!
И бросился…
В стеклянном звоне
Я вылетел на мостовую.

АРАБСКИЙ МАЛЬЧИК

Картинка с французским псом
в искусственном SIMs игры с красным яблоком
даёт мир диванов цветных,
совсем не вбирающих запахи женского клуба
и кофе из медных кувшинов твоих анимаций
стамбульским якобы ящи…
kom a lya ger, голая Гофа,
дай мне себя без металлики цвета белья
в ракурсе столиков стойкой развёрстой
или займи на картинку с собакой,
желающей сняться со стенки тебе же в подарок
к нашей гламурной любви,
раскаленной песком, закипающим в горсти
с джокером Taro!

ИСТОРИЯ ОДНОГО РАЗБОЯ Фадиез Мажора

стояли мы с тобой на кассе
у тинто брасса старый шмайсер
под телогрейкою потел
а ты кастет с дюймовым болтом
в кармане курточки зажала
в зрачках я видел как дрожала
опять мы вышли на разбой!
один охранник шевельнулся
как сразу же переобулся
ты била просто хорошо!
а тинто брасс шмальнул по лампам
и началась огнями рампа
мы танцевали на любовь
гребли какие-то денжищи
орали типа тише мыши
я обнимал тебя и запах
твоей был кожи хорошо!
ты хохотала без умолку
а тинто брасс нашел двустволку
за сейфом и разбил горшок
и тут динамой я включился
я понял что-то тут нечисто
и потащил тебя к дверям
а там стояли фараоны
и били против всех законов
из калашей по декабрям!
и тинто брас упал с улета
бомбили просто з кулемета
и по своим и по чужим
а ты кастет с дюймовым болтом
в кармане курточки зажала
в зрачках я видел как дрожала
опять мы вышли на разбой!
и я сказал одна малина
и тут ударили мне в спину
летели деньги по стенам
а ты сказала ничего
я обнимал тебя и запах
твоей был кожи хорошо
ты хохотала без умолку
когда нас били били волки!

ГРАЦИЯ

Она стояла на углу под вывеской «Фармация».
Рядом кто-то парканул Toyota Gracia
– старая тачка вся в деформациях…
А ведь была она когда-то точно Грация!
И ею обладал кто-то счастливый,
Мчался в небеса без шума и пыли,
Сверкал хром, подмигивали фары…
Да только он сейчас тоже ведь старый.

ПОЙМИ, БЕДА

Я только тиражирую беду,
Она повсюду… Да, она повсюду!
Она мне говорит: тебя найду
И мы с тобою предадимся блуду!

Я только тиражирую беду,
Когда она кричит: дас ист фантастиш!
Я вуду исповедую – в вуду
Акула я в чертовской пасти!

…однако же себя повсюду я найду
И бог на время позабудет ластик,
Я сам сотру «хау ду ю ду ю ду» —
Пойми, беда: мы рождены для счастья!

МОЯ ПОТЕРЯ

Жжёт сердце боль!
Безумными аккордами
Во мне жестоко и упорно
Звучит восставшая Любовь
В слезах отчаяния гордая!
Захвачен в круг:
Люблю и верю!
Пройду сквозь тьму
К заветной двери
И в алом переплетье вьюг
Найду Тебя – мою Потерю!

ГОЛЫЙ ПОРШ

…картинки на экране,
Где все ушедшие еще живы,
Зачем я этой болью ранен
И мертвецом иду на Вы?!
Смотрю в ушедшие глаза
И сквозь музЫку рок-н-ролла
Даю безумно по газам
И мчусь на порше вечно голым!
Зачем? – вопрос интеллигента,
Зачем? – вопрос для дурака
Пока крутИтся кинолента
И живы эти все «пока»…
После Шекспира вряд ли новым
Я покажусь и это горше.
Но – наплевать, ведь я: I love
И мчусь в Неведомо на порше!

Патрица