shybyntay - Пятикнижие. Вирши

• Название: Пятикнижие. Вирши
• Автор: shybyntay
• Жанр: Поэзия

Эти вирши писались на протяжении 35 лет и постепенно сложились в пять книг: «Дневник Труссана Флайевича», «Патрица», «Шибин Тао», «уБОГое» и «Некроскоп». Которые, в свою очередь, вошли в один, иллюстрированной живописью художника Сакена Бектияра (KenBee), поэтический сборник «Пятикнижие».

---

Пятикнижие Вирши shybyntay

Иллюстратор Сакен Бектияр

© shybyntay, 2017

© Сакен Бектияр, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-0410-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дневник Труссана Флайевича

СЛЕПОЙ И НЕВИДИМКА

Скажи, какого цвета твои глаза-печали?
Скажи, как твое имя, имя – нежный свет?
Скажи, пусть я услышу голос – эхо дали.
Скажи, пусть я заплачу, пусть я смогу прозреть!

Постой, как святы пальцы, отпрянувшие быстро!
Постой, не отступай же платья светлый вздох!
Постой, пьяна вуаль мне сиреневых духов!
Постой! Не уходи! Не исчезай! Вернись же…

Ушла. Пойду искать, опять искать и верить.
Ушла, оставив след – слепую бездну-тьму.
Ушла, но я найду, я отыщу твой берег!
Скажу тебе… нет, молча колени обниму.

МОТИВ

Живая музыка,
Всего один мотив,
В пустом кафе в РК,
Где гонят эксклюзив.
Ты, женщина, пока
Не пей аперитив,
Сыграем в дурака
И в дуру-палмалив.
Мы мыло-мексика,
Мы парадиз-наив,
Ты, женщина, пока
Не пей аперитив.
Два дула у виска:
Любовь и пара слив
Глаз детских и рука,
И ресторанский бриз.
Живая музыка,
Всего один мотив:
Ты, женщина, пока
Не пей аперитив.

ТУРЕЦКИЙ КОФЕ НА ПЕСКЕ

Турецкий кофе на песке
с глотком воды
не гуще в чашке-лепестке
судьбы волшебной снегом окон
кафешных с бликами TV
сквозь вавилоны караоке
о дымных локонах любви
красивых женщин этой ночи
для просто фраера от Бога
дороги горечи песочной
к глотку воды.

ХОЧУ ПОЦЕЛУЯ!

Хочу поцелуя…
Хочу – поцелую!

Брошу в зелёное дико нагую,
Пачкая белые плечи травой,
Царапая спину злой муравой,
Вбивая ягоды в ягодицы,
А губы в лицо,
Распаляя жар птицы,
Брошу в зелёное дико нагую!

Брошу в зелёном тихо нагую,
Лишь напоследок…
Еще поцелую!!!

ОРГАЗМ

Маэстро пушечного залпа!
Сердца смешались в ароматы
Сплетённых тел и смятых простынь,
Мгновением сверкнула кальпа,
Брахман застыл, забыв вопросы,
Любовь долбила автоматом
Без кислорода, падал волос
Со снятого со смерти скальпа,
Луна палила в поте вёсен
И мириады жгучих ос
Микроны кожи – в мёд, в засосы,
Рвя звездный ливень в цифру восемь,
В хаосы пушечного залпа!

ЛИРИЧЕСКОЕ

…там в зеркале светились пальцы охрой,
белела полоса потенцией мошонки,
орала ночь
На профиль тонкий,
На эти милые черты,
до чертиков монетой звонкой
надоедала вам капель,
достала! – грузовик щебенки,
а я испачкал вам постель.
Вы – три Сапфо
и зеркало вам ужин,
Вам вор треклятый красоты души,
и Вам сейчас лишь нужник нужен,
ЛЮБИМАЯ, как ни пиши…

СКЕС

Я не люблю, когда тебя…
Я не люблю свои оргазмы,
Когда ты вся, как холод плазмы,
Когда есть рифма «разлюбя»!
Ломая Библии каноны,
Я Змея по-китайски ем.
Ах, что мне порванные лона —
Хорею ямбы между тем.
Любовь и кровь – юдоль пиита,
А Нелюбовь – его мечта!
Испитый, битый и забытый,
И в ног твоих СИЗО закрытый,
Я думал: Та?!
Та? Та?
Не Та.

ТЫ ПОМНИШЬ ЭТО ТОЖЕ

Стихает стих и в деревянный макинтош,
В карман кладут улыбку, пару роз,
И к вороту пришпилив махаона
Серебряной булавкою, идут:
суды, дожди, года, секунды-секунданты,
дрожащий Данте и Кортес,
бежит за синим поршем лес…
Тот лес мимоз и деревянный мост,
Ты помнишь это тоже.

БЕЗ ПРИКРАС

Дождь смыл все краски.
Дождь размазал тушь.
Цветное стало черно-белым
и просто черным без прикрас.
А город превратился в слух,
ведь он ослеп, когда погас.
И дом во тьме. Часы стучат
мелодию ночных проспектов,
где только дождь и светофоры.
Вполоборота у окна
ты замерла в прозрачной шали,
и черная пустая ветка
вдруг отражается тобою
там за стеклом и там в ночи.
И что-то говоришь ты мне,
бессвязно, скучно, ни о чем,
и с нетерпеньем ждешь рассвета,
и первого троллейбуса
в беспамятную жизнь свою.
Не согревает шаль. Плечо
ты укрываешь снова, снова.
И дом во тьме. Часы стучат
мелодию ночных проспектов,
пустынных, гулких, черно-белых
и просто черных без прикрас,
весь город превратился в слух,
ведь он ослеп, когда погас.

ДОЖДЬ И ЛАМПА

Он смотрит в окна.
Он предвидит ложь.
Он плачет сгорбленный и злой.
Он дождь.
Ночной, послушный дождь —
Несуществующий,
Но мой.

Она вся в зеркале.
Она вся в белой шали.
Она глядит, усмешку затая.
Она есть лампа,
Сплав холодной стали,
Стекла и света —
Да, она твоя.

Мне снова не уснуть
Под мой холодный дождь:
Она танцует в зеркале,
Она зовет! Я слеп…
Иду, сажусь за стол,
Творю из боли ложь,
Святую ложь! А ты…
Скажи за окна: Нет.

SHUT DOWN

Нам предлагали хеппи-энд,
Но, уходя из Рая,
С тобою мы нажали end,
Всю нашу силу зная.
Перезагрузки уже нет!
Ты – женщина,
А я – мужчина.
Прощай божественный инет,
Зависшая машина!
Забудем окна в чёртов web,
Три дабла парадиза,
Съедим невиртуальный хлеб
И скинем наши ризы.
Реально все, забудь delete,
Ведь мы ушли из Рая!
Перезагрузки больше нет,
И только ты – Святая.

ПРИТОН

Мое сердце давно опустевший притон.
Скрипучая дверь уж забыла свой тон,
Когда сквозь нее вышибали Мечту,
Пьяную, пьяную – вон!

Мое сердце давно опустевший притон.
Колокольчик над дверью забыл ржавый звон,
Под который, шатаясь, вышла Надежда,
Пьяная, пьяная – вон.

Мое сердце давно опустевший притон.
Паутиной в углах наркотический сон
Моей юной Любви, что ушла продаваться,
Пьяная, пьяная – вон.

Мое сердце давно опустевший притон.
Мелкий дождик летит из разбитых окон,
Где сидит одиноко за шатким столом,
За последним стаканом пьяная Вера,
Пьяная, пьяная – вон.

ТАНЦУЯ С ТОБОЙ

Вот невесомость светлых рук
Ложиться медленно на плечи,
Во мне все боли мои лечит,
Кроме одной, то боль разлук,
То боль, что жизнь коротка,
Что танец этот длится мало,
И упадет с плеча рука,
Не чувствуя, как тяжелее стала
От непокоя неудач,
От одиночества и грусти
Лечи меня мой нежный врач,
Но руки вдруг меня отпустят,
И невесомость светлых рук
Уже не ляжет мне на плечи,
Но боли все вдруг станут легче,
Кроме одной, то боль разлук.

ПОДВЕНЕЦНАЯ

Сквозь сырости канала сесть
В гондолу кормчего понуро…
И вдруг испить из слез амура
Вино, и в окияны гресть
Сквозь счастия струи лазури,
И челн покинув, под венец
Венецию свою повесть
От Санта-Кроче в Дорсодуро!

ПОДСНЕЖНИК

Девочка моя в джинсах цвета хаки,

девочка моя в майке-алкоголичке,

тебя бесят фрики, тебя бесят «факи»,

комменты и смайлики, форумы и лички,

тебя бесят «чмоки», «оки», «поки», «чики»,

«хочешь подружиться», «кадела», «приветики»

– тянут взгляд за окна монитора блики,

тянут взгляд за окна солнца-сердца светики:

где же ты, мой мальчик, в кедах перепачканных,

где же ты, мой мальчик, с мартовским подснежником,

где же ты реальность? – ах, другою скачана:

вон ее тот мальчик обнимает нежно…

МАЯТНИК БОЛИ

Уходя, обещаю вернуться,
Приходя, угрожаю уйти…
И бессонно мечтаю проснуться,
И безумно – с ума не сойти!

АЛАЯ ПЕРЧАТКА

Любовь как алая перчатка, оставленная на снегу,
В сетчатке глаз твой силуэт и моя боль идут в загул,
Обнявшись, хохоча, играя в ноль и крест, и есмь аз,
А с неба перст, опять толкающий друг в друга нас.
Но он как белая перчатка, оставленная на снегу…
В сетчатке глаз твой силуэт и моя боль идут в загул.

ПРЕОЧЕНЬ ГРУСТНАЯ ПЕСЕНКА ПРО ЛЮБОВЬ И БОГАТСТВА

Из паутинки длинною в экватор
ей шили фату,
ей шили фату,
Земля размоталась клубком сизой ваты,
лучась на лету,
лучась на лету.

Из принца же делали звёздного франта,
поставив на стул,
поставив на стул,
В камзоле сверкали семь лунных брильянтов,
лучась на свету,
лучась на свету.

Пажи в звездолёте надели колготы.
Блик плазмы снежинки искрил на капоте,
Никто не считал их число и караты,
И кто во вселенной всех более знатен,
Все были счастливы и богом богаты!
Когда-то так было…
Так было когда-то!

Но вдруг уколола принцессу иголка,
случилась беда,
случилась беда,
И ножка у стула вдруг треснула громко,
упала звезда,
упала звезда.

Вошёл генерал в золотой треуголке,
оружьем звеня,
оружьем звеня,
Из чёрной дыры вышли злобные волки,
случилась война,
случилась война.

Пажи в звездолёте построились в роты.
Планеты летели на маршевой ноте,
Навстречу им мчались крылатые волки,
Вселенную рвали на сотни осколков
Из зависти, ревности и кривотолков!
Всё стало постольку…
Постольку—поскольку!

Из шёлковой ткани расцветки «экватор»
ей взяли фату,
ей взяли фату,
Земля утонула в клубке дымной ваты,
попав в суету,
попав в суету.

Из парня же сделали полного франта,
поставив на стул,
поставив на стул,
В костюме блестели из бархата канты
и тама, и тут,
и тама, и тут.

Дружки в лимузине с шампанским бузили.
Шлейф дыма отсчитывал литры бензина,
В гостиной теснились, считали караты
И кто на районе всех более знатен,
Пусть богом бедны, но чертовски богаты!
Забыли как было…
Как было когда-то!

Из паутинки длинною в экватор
ей шили фату,
шили фату…

БРУДЕРШАФТ