Анна Сеничева - Его светлость. Роман

• Название: Его светлость. Роман
• Автор: Анна Сеничева
• Жанр: Прочие приключения

История старинных дней (Диковинного много в ней) О том, как пасмурной весной В край обедневший горный мой Явился новый господин Хоть князь, а прямо срам один: Лентяй, пьянчужка и дурак, Капризен – все ему не так! Видать, настал нам самый край, Хоть в гроб ложись да помирай! Вот летописца скорбный труд… А летописцы – разве врут?

---

14-е июля, Пять колоколен, Фонарный переулок,

Его светлость прибывает в княжество

I

История наша началась в мелкой западной гавани под названием Орешник. Это гавань большей частью рыбацкая, хотя пристают иногда местные купцы, что снабжают разным товаром здешнюю часть побережья. Но, глянув на карту, можно увидеть, что граница Люмийского анклава, сильно изрезанная, в этих краях острым клином вдается в земли королевства и близко подходит к морю, так что от Орешника до пределов княжества не станет и полного дня пути.

…Острошпильный городок ловил утреннее солнце своими флюгерами. Флюгеров было великое множество: жестяные звезды, стрелы, перевитые плетями хмеля и петухи на тонких спицах.

С пристани вели наверх крутые многоступенчатые лестницы. У статуи Морехода они сходились в площадь, обычно полную шума, гомона и криков, теперь же тихую и малолюдную по случаю неторгового дня. Сам мореход приходился городу основателем, о чем говорили глубоко вбитые золоченые буквы на постаменте. Основатель простирал к гавани затянутую в бирюзовую патину, как в перчатку, жилистую длань, а в ее тени, скучая, сидел Расин.

Он убивал здесь время довольно долго, глазея по сторонам. Апрель был еще в начале, и проклятая гранитная скамья никак не хотела согреваться.

«Заснули они там, что ли, – недовольно подумал Расин, – свита тоже мне…»

Мимо него прошли двое купцов средней руки; они брякали ключами, костяшками счетов и громко спорили на грубоватом наречии. Разговор велся о камсе и палтусе, о задатках и том, что уловы нынче уже не те – рыба ушла куда-то к мысу Барбакан, а та, что осталась, вконец измельчала. Голоса эхом разносились по пустынным закоулкам площади. Пробежал мимо шкипер в истрепанном плаще с серебряными якорьками.

На лестнице внизу послышался цокот копыт о брусчатку, знакомые голоса и смех.

– Заждались, ваша светлость?

– Наконец-то, – сварливо сказал Расин. – Я уж думал, про князя позабыли. Это, что ли, лошади? Ну, знаете, первый раз таких кляч вижу! До городских-то ворот доедут?

Леронт, державший поводья, опешил от такого начала и не сразу нашелся с ответом.

– Зря вы так, – произнес наконец он, – это иноходцы из Черной Ольхи, лучшая наша порода.

– Представляю, каковы тогда остальные. Подержите-ка мне стремя, сударь, как вас звать…

– Леронт, ваша светлость.

– Безмерно рад знакомству, – Расин неуклюже забрался на коня, – могли бы и побыстрее управиться, я тут чуть от холода не околел, – он прислушался к бою часов: – всего четверть девятого… Рань-то какая!

– Раньше выедем – быстрее доедем, – заметил Леронт.

– И долго в пути?

– Если не случится чего непредвиденного, сегодня заночуем в приграничье, – ответил старший граф, – а завтрашнюю ночь проведете уже в своем замке.

– И все это время в седле… Хорошее начало, что тут скажешь, – Расин неловко приподнялся в стременах, разглядывая маленькую гавань. – До чего я скверно спал… Захолустный городишко, бедная гостиница. Дурак-трактирщик меня под чужим именем вписал, будто такого гостя можно с кем-то спутать! Пришлось носом ткнуть этого тунеядца, чтобы знал, кого принимает.

Леронт глянул на дядю.

– Прекрасно, просто прекрасно, – вполголоса заметил тот. – Будем надеяться, что не поверили – не сильно-то его светлость на князя похож…

С площади кавалькада окраинами направилась к городским воротам.

Было тихо. Подковы стучали по сонным улочкам, высекая искры, и цоканье гулко разносилось в подворотнях. Где-то хлопали ставни да покрикивали изредка разносчики. Рыжий кот, сидя на карнизе, проводил путников ленивым взглядом.

– Без долгих привалов доберемся засветло до Галартэна, – говорил старший, чуть придерживая поводья коня Расина, так как сам он не очень справлялся, – это уже наши земли. Там и отдохнем. Впрочем, как вы прикажете, можем сменить лошадей и ночь провести в пути, тогда в Пять колоколен явимся на восходе.

– Благодарю покорно, в дороге сами ночуйте, если охота…

Дарен улыбнулся, оперся о луку седла, и на его безымянном пальце блеснул перстень с крупным янтарем. Солнце медовым светом переливалось в камне, и сам граф казался таким же – спокойным и теплым.

В предместьях утро было вовсе чудесным. За городом ходил туман, и его белесые волны, пронизанные утренним золотом, стелились по Предгорному большаку – старой дороге, уходившей вглубь Эрея, к Люмийскому княжеству. Большак забирал на холм, засаженный рощами миндаля, которые и дали название местечку. За верстовым столбом отряду повстречался пастух, гнавший коз в городок – продавать молоко – и конь Расина забрел прямо в стадо. Его светлость с трудом выбрался из козьей толпы и долго ругал пастуха последними словами. Тот уже исчез в облаке пыли на дороге к городским воротам, а Расин все честил его в самых отборных выражениях. Леронт, услыхав пару фраз, даже привстал в стременах, решив, что ослышался.

Часа через два Расин уже начал приметно уставать и запросился на привал, хотя проехали-то всего ничего, а Большак в этом месте будто создан для прогулок верхом.

– Потерпите немного, – ответил Дарен, – это земли Приморского воеводства, здесь народ слишком уж королю преданный. За Черным озером спокойнее, там и до границы рукой подать, – он снова взял поводья княжеского коня, – и люди почти свои, веками бок о бок живем. Я в этих местах не один год провел, уж поверьте.

Старший граф как мог отвлекал его светлость от дороги, заводя беседы об истории Крутогорья и его обычаях. Рассказчик он был хоть куда, да только Расину до всей этой старины дело было, как до прошлогоднего снега.

– Эй, послушайте, сударь… – начал он, обернувшись.

– Леронт, ваша светлость, – терпеливо ответил молодой граф.

– Ага. Как называется то место, где мы ночевать будем? Галартэн? Ну и имечко, на трезвый язык не выговоришь. Есть там что из толковых харчевен, трактиров?

– Поищем. Место, правда, не слишком людное, но без ужина не останетесь.

– И на том благодарю, – со вздохом ответил Расин. – Что хоть за люди вокруг меня? Вон тот рыжий, позади?

– Виконт Леннар.

– Вы его Лисом называли, я слышал.

– Мы давние приятели, мне можно. Вам-то этикет не дозволяет.

– А вы, надо думать, большой знаток этикета, – язвительно сказал Расин.

– Да уж побольше некоторых. Вон как пастуха нынче по дороге отзолотили, я чуть с лошади не упал.

– Так ему, дураку, и надо!

– …спустя триста лет после заключения договора, – Дарен повысил голос, слыша подозрительный шепот, – в Альфаррахе, в королевском дворце. Кстати, название столицы переводится как «город синих цветов». Я вас не слишком утомил, ваша светлость?

– Да как сказать…

– Продолжайте, дядя, – вмешался Леронт.

– Ох, мука моя мученическая, – Расин вздохнул и уставился вперед.

А впереди него струился по крупу жеребца серый плащ, отороченный лисой. Поверх широкой пелерины сверкал на утреннем солнце голый, без единого волоска, череп цвета старой кости.

– Кто такой сударь лысина? – кивнув на череп, тихонько спросил князь.

– Мессир Фаради, – Леронт тоже понизил голос, но скорее из уважения. – Кастелян замка в Пяти колокольнях. Распорядитель по хозяйству и начальник вашей охраны, если так яснее, – добавил он.

– Ну, про хозяйство, допустим, понятно – не мне же полы мыть и гусей пасти. А много у меня охраны?

– Тридцать человек.

– Негусто. Так-то вы мою жизнь бережете! По крайней мере, от хлопот с людьми меня избавили. У короля Алариха на похожей должности человек, а дядька все равно в его дела лезет, будто других забот нет. Ладно, полезный господин, – с важностью заключил его светлость.

Взгляд князя против желания снова и снова обращался на блестящий, словно лаком покрытый череп, и в мыслях возникали то игральные кости, то шахматные фигуры, которые сильно, со стуком опускались на черно-желтые поля. Особенно ясно рисовалась тура, такая же прямая и сильная.

В раздумье Расин отпустил коня, и тот пошел сам по себе, едва не ступив в придорожную канаву, доверху полную весенней грязи – Дарен еле успел схватить поводья, вполголоса выговорив племяннику, чтобы смотрел получше.

II

Апрельское солнце горячо и ярко било в стрельчатые окна. Столп света стоял в воздухе, а в нем застыла взвесь мельчайших пылинок. Там, где полотно света ложилось на пол, рисовалась тень человека, склонившегося над столом.

Верфус Вельгер сидел, возведя вкруг себя башни из амбарных книг, хранивших в себе всю жизнь Люмийского анклава: приход и расход, налоги и долги – последних, пожалуй, всего больше. Фолианты громоздились, как кирпичи, поблескивая окованными медью углами и золотыми звездочками бойниц на переплетах.

Сам Вельгер был хранителем этого замка. Щуря блеклые глаза, Казначей водил пальцем по строчкам и нашептывал под нос, скрипя пером. Линялое лицо его было сосредоточено. Редеющие волосы просвечивали под солнцем, открывая бледную плешь. Позвякивал латунный медальон с бирюзой.