Давид Шварц - Повести. Рассказы. Истории

• Название: Повести. Рассказы. Истории
• Автор: Давид Шварц
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2017

В этой книге Давид Щварц вспоминает о встречах с интересными людьми: умными и не очень, профессионалами и приспособленцами, зелеными и прошедшими суровую жизненную школу. Эти люди встречались на жизненном пути автора в Израиле и в Советском Союзе, в Германии и в Швейцарии, на корабле в Средиземном море, в Барселоне и на Мальте, а то и не встречались вовсе, как, например, в повести «Беглец».

---

– Да Света просто пошутила! – я испугался этого предложения. – Спорт, бег, ходьба – это наверняка спасёт меня от такой перспективы!

Мы посмеялись.

У площадки перед фуникулёром собралась приличная толпа с сумками и сетками.

Народ не терял время зря и отоварился всякой всячиной: безделушками, сувенирами и прочим мелким ширпотребом.

– Ну, поскольку есть время, я коротенько расскажу вам о нашем кораблике, если вы ещё не в курсе, – продолжил я.

Соорудили его в восемьдесят втором году. Длина сто тридцать семь метров. Девятипалубный. Двенадцать тыщ семьсот тонн водоизмещения. Пассажиров шестьсот пятьдесят, да экипаж – сто восемьдесят три человечка!

Экипаж, начиная с капитана Сидорова и кончая матросами, официантами и уборщицами – в основном одесситы с вкраплениями румынов и филлипинок.

Корабль переходил в разные руки вскоре после постройки: поляки, русские, немцы, а в последние годы его прикупил израильтянин, дав ему имя своей дочери Ирис, и приписав к порту Мальта, город Ла Валетта.

Так что мы не зря ходим под мальтийским фглагом (на белом фоне – красный крест с раздвоенными кончиками). Мальта – оффшорная зона без налогообложения, потому и приписан к ней.

Думаю, что не последними были и соображения безопасности.

В ходу на корабле три языка: английский, русский и иврит, ибо 70 % народу, если не больше – это русскоязычные и русские с украинцами, коренных израильтян – процентов около двадцати.

Официантки и уборщицы получают 500 долларов плюс тип в месяц, матросы – 1500 зелёных, но работа – 9 месяцев без выходных по 12 часов ежедневно. Их мечта – попасть на американский корабль, там платят втрое больше.

На палубах – бассейн, джакузи, диско-бар, ресторан, салоны отдыха с хом-театром, стойки баров и т. п. Сервис – на высоком уровне. Каждый вечер дважды (для каждой смены) – шоу-представление. Высокий класс, ей-ей.

Балет (три девочки и мальчик), две певицы и ведущий – румын, виртуоз-музыкант – красивый тенор, бузука, гитара, греческие, итальянские, американские, русские, украинские, израильские песни – на английском языке.

На верхней палубе и в музыкальном салоне – израильские песни и танцы с израильским певцом и танцовщицами варьете.

– Вот это да! – воскликнул Алекс. – Спасибо, Дока. Я знал только половину из этой информации!

А между тем, подошла и наша очередь, мы сели в кабинку фуникулёра и поплыли вниз.

Вниз ехать пострашнее, чем подниматься наверх, особенно когда под кабиной сразу после отправления со станции не видно земли, а только двухсотметровый обрыв и море!

Кто-то завизжал в соседней кабине, кто-то запел.

Вид с воздуха на обрывистые скалы слева и справа, на корабли и кораблики, лодки и шлюпки, на берег и море был сказочный.

В моторке мы вдруг увидели двух бабуль, которых встретили на вершине Санторини.

Вид у них был жалкий.

Бабки были бледны, с синяками под глазами и смотрелись чуть живыми.

Пожалуй, такие тропки не для них.

Вечером, после отдыха в каютах и ужина, которому позавидовал бы Гаргантюа, мы со Светой отправились в музыкальный салон, где каждый вечер выступала русско-румынско-украинско-израильская труппа артистов, дававшая очередной концерт в дивных костюмах с перьями на головах танцовщиц.

Пели, как всегда, песни народов мира.

В общем, было интересно, красиво и весело.

Вдруг, в углу салона собралась толпа, повскакивавшая с мест.

Шум, суета и крики:

– Врача, врача!

Света вскочила и ринулась туда.

Я за ней.

На полу лежала одна из бабок – туристок-пешеходок, любительниц восходить в горку!

Бледная, с закрытыми глазами.

В полной отключке.

Столпившийся народ нёс чепуху, суетился, подкладывал что-то под голову и вливал воду в стиснутые вставные бабкины челюсти.

Всё, как обычно, в таких случаях.

Балерины и певицы застыли на сцене.

Музыка кончилась.

Уже пошёл ропот:

– Ах, ох, умерла, да как же так…

Рядом со Светой оказалась и доктор Лиза.

Вдвоём они стали щупать, слушать и просить толпу дать воздуха бабуле, которая, вроде, действительно вознамерилась отдать богу душу.

Лиза быстрым шагом ушла куда-то и вернулась буквально через три минуты, запыхавшись.

Я с ужасом смотрел на лицо бабули, не подававшее признаков жизни.

– Sic transit Gloria mundi – почему-то подумалось по латыни. Хотя латынь я никогда не знал. И Глория тут вообще была не при чём!

Я придвинулся поближе и увидел, что Лиза стала что-то делать с лицом полу-покойницы и с руками. Света тоже внимательно следила за её манипуляциями.

Алекс что-то подавал жене.

Я увидел, что это иглы, которые она принесла из своей каюты.

Разных размеров.

Вот она лёгким движением ввинтила иголку под нос.

Вот стала вставлять небольшие иглы в подушечки пальцев обеих рук.

Народ притих.

Кто-то побежал за судовым врачом.

Пришёл здоровенный мужик в белом халате, стал руками раздвигать любопытных, приблизился к Лизе и… кивнул ей головой.

Он её знал, выходит.

Мешать ей не стал, хотя взмахом руки подозвал медсестру с какой-то аппаратурой.

Прошло буквально несколько минут, и бабка зашевелилась!

Открыла глаза и долго смотрела на Лизу, манипулирующую иголками.

Наверное, подумала, что она уже там, наверху, и её держит в своих руках ангел.

Через некоторое время Лиза посмотрела на врача и кивнула ему.

Бабку водрузили на коляску и повезли из музыкального салона.

Концерт был смят лишь на некоторое время.

А потом снова запели и заголосили на разных языках.

Тут и греческий, и иврит, и английский.

Только мы ушли оттуда вместе с Лизой и Алексом.

Те пошли за бабкой в медсанчасть, а мы вышли на верхнюю палубу.

Вокруг было бесконечное море.

Тишь и гладь.

Только пенные буруны от корабельных винтов оставляли километровый след вплоть до самого горизонта.

Света молчала.

Вечером мы снова встретились с приятелями.

– Лиза, вы можете рассказать мне поподробнее об этом удивительном воскрешении, – попросила жена. – Что вы делали с иголками?

– Я применила сразу две методики.

Первая – это обычный укол в точку жэнь-чжун, которая находится под носовой перегородкой, в верхней трети вертикальной борозды верхней губы.

Вы врач и поймёте меня. По топографической анатомии это круговая мышца рта, артерия верхней губы, щёчная ветвь лицевого нерва. А показания следующие: шок, коллапс, обморок, тепловой удар. Думаю, на больную бабушку всё это навалилось сразу!

А вторая метода из су-джока.

Вы ведь слышали, что это за штука? По су-джоку, на подушечки пальцев обеих рук спроецирована голова человека. Иголки в подушечки – это предохранение от инсульта.

Вот так, если коротко.

А теперь уже можно применить и конвенциональную медицину. Чем, собственно, и занимается судовой доктор.

Вы идёте сегодня в диско-бар?

Там будет выступать тенор из трио «Меланхолия».

Богатый голос.

Идёмте с нами!

Аллергия

Собственно, увидели мы их только на пятый день пути, уже в Мессинском проливе между носком Апеннинского сапога и Сицилией.

Задняя палуба корабля была полна народу, потому что две стройные девочки из корабельной обслуги устроили на палубе нечто среднее между уроком гимнастики и стриптизом.

На звуки греческой мелодии сбежались даже старушки из кают-компании, где они без отрыва от круиза замолачивали бридж днём и ночью. Ох, уж эти старушки!

Света вдруг толкнула меня локтём в бок и сказала:

– Смотри, вон там! Это, вроде, Миша с Лялей из Гезель-Дере, помнишь?

Сказала – это не то слово.

Она кричала во весь голос, потому что надобно было перекричать не только злосчастные сиртаки на греческом языке, бьющие по ушам из диких по мощности динамиков, но и нестройный вой подпевающей толпы, не говоря уже о звуковой мощи могучих двигателей нашего лайнера «Ирис», бороздящего просторы Средиземного моря.

Я глянул в указанном направлении.

– Похоже на то. Вроде бы. Но они какие-то старые! Сколько лет прошло?

– А ты на себя посмотри, – вдруг обиделась за знакомых жена. – Лет десять, кажется… Пошли к ним. Хорошие ребята.

Расталкивая круизирующих локтями и другими органами тела, я резал толпу по диагонали.

– Здорово, орлы! – зычным капитанско-морским рыком поприветствовал я коллег по отдыху. – Позвольте от имени израильского Морфлота…

– Ха, – вглядевшись в меня, громко проорал Миша. – Ты откуда здесь? А вон и Света! Мать моя, перемать твою… Вот это номер!

Мы покинули палубу, и ушли в музыкальный салон корабля, где было пусто и тихо.

Здесь можно было спокойно вспоминать…

– Кстати, о птицах. Позавчера после отбытия с острова Закинтос по правому борту были три островка. Ты, Миша, обратил внимание на то, что один из них и был тем самым вулканом Стронголи, по поводу которого ты лет десять назад чуть мне пасть не порвал? Ага. Не обратил. А зря. Вот он как раз и находится на нашем с тобой Средиземном море! А ты, между прочим, впаивал мне в мозг ложное утверждение о нахождении данного вулканчика в Атлантике!