Эсфирь Коблер - Исторический орнамент

• Название: Исторический орнамент
• Автор: Эсфирь Коблер
• Жанр: Русское современное

«Исторический орнамент» – это опыт перевоплощения прочитанного в мифах, легендах, изученного по историческим материалам и современным археологическим данным – в единое повествование об истории народов. Книга состоит из двух частей: 1. «Греческая ваза», куда входят рассказ «Леонидис и Хлоя» и одноактная пьеса – «Орфей и Эвридика». 2. «Иудейские тетради». В нее входят две повести – «Царь Соломон» и «Время разбрасывать камни», а также рассказ «Признание Павла» – восхищение личностью Апостола Павла.

---

Леонидис чувствовал себя самым счастливым человеком. Он видел восхищенные взоры мужчин и завистливые взгляды женщин. Хлоя выделялась естественной природной красотой. «Боттичеллиевской», как думал он про себя. Одета она была в простой белый, на древнегреческий манер перехваченный на плечах, хитон и стилизованную под старинные сандалии обувь. Длинные золотистые волосы обвивала во всю длину, до пояса, легкая лента. Единственным украшением стали старинные золотые серьги, спускавшиеся до самых плеч. Это была семейная реликвия Корины, хранившаяся в их семье 200 лет. Если мать решила подарить их Хлое, это значило, что она не просто одобряла выбор сына, а считала его наиболее удачным. Он видел, что отец и мать, стоя в отдалении, и беседуя то с одним, то с другим знакомым, счастливы, не меньше, чем он. Леонидис был им благодарен.

Самой спокойной, не понимавшей, что происходит, была Хлоя. Она, действительно, мало заботилась успехом или неуспехом. Творчество – это ее жизнь. Картины и любовь Леонидиса – вот что волновало ее.

На следующий день почти во всех Афинских газетах, в колонке «культура» писали о выставке Хлои и ее необычном даре. Народ потянулся в студию. Леонидис проводил там все дни. Хлоя же не хотела терять ни минуты своего пребывания в Афинах. Она каждый день ходила в музеи, Акрополь, Парфенон и по-прежнему бесконечно делала наброски и рисовала.

Через две недели Леонидис и Хлоя отправились на остров. Оставшиеся до занятий дни Леонидис хотел провести с любимой, а поскольку она не могла не рисовать, постоянно бывал с ней на этюдах, наблюдая, как она пишет.

Манера ее письма резко изменилась. Тона стали более мягкими, пастельными, и почти в каждом пейзаже появились фигуры греческих богов. То дриады водили хоровод среди деревьев, то нимфы неслись по волнам, то охотница Артемида со своей свитой останавливалась отдохнуть где-нибудь в роще, а иногда среди облаков появлялась вдруг голова Зевса-Громовержца.

Такой новый подход даже пугал Леонидиса. Уж очень натурально все выглядело на картинах Хлои. Здесь не было стилизации, но был простор и свобода воображения. Леонидис старался все заснять на пленку. Он решил представить в Венеции фильм о молодой художнице, которая в своем творчестве воскресила Древнюю Элладу.

Молодые люди жили вместе в доме Леонидиса, но все вечера проводили у родителей Хлои, беседуя и веселясь. Они предавались и труду, и отдыху, и любви, и были счастливы.

В начале сентября Леонидис вернулся в Афины, а Хлоя в дом родителей. Каждый день они связывались по Интернету и, глядя в камеру, рассказывали друг другу очень подробно о том, как прошел день. Им хотелось создать иллюзию нерасставания. Но у Хлои появилась тайна, которой она не могла поделиться ни с кем. Леонидис почувствовал, что что-то произошло, а Хлоя не хочет его волновать. Он беспокоился и надеялся как можно скорее увидеть Хлою. Он уже сожалел, что решился оставить ее.

У Хлои действительно появились проблемы. Дело в том, что изображения богов на ее рисунках и картинах не были плодом воображения. Она видела их, говорила с ними. Они пришли к той, которая, как древние греки когда-то, могла разговаривать с богами. Девушка понимала, что рассказывать об этом в современном мире невозможно. Её сочтут сумасшедшей. Но счастье, которое она получала, общаясь с теми, кто одухотворял прекрасную природу Греции, переполняло её. Артемида, например, попросила нарисовать любимую собаку. Получив рисунок гончей, прыгнувшей за добычей, как бы летящей по воздуху, была обрадована, и, умчавшись вдаль вместе со своей охотой, в знак благодарности долго еще парила в небе, давая возможность запечатлеть себя. Прекрасная Афродита постоянно хвасталась красотой. Видимо ей надоело молчание, и теперь она часами могла говорить о себе, распускать волосы и придумывать всяческие невероятные истории.

Но больше всего Хлоя любила сидеть у Прохладного Грота. В том месте среди прибрежных скал, где местная речушка впадала в море, образовался много тысяч лет назад огромный грот. Он издавна почитался пастухами как обиталище нимф. Сюда уже три тысячи лет назад приносили дары: флейты, ленты, светильники, обувь и многое другое. До сих пор жители острова, забредая в грот, находят там старинные предметы. На стенах грота, если осветить его поярче, можно увидеть изображение танцующих или летящих по волнам нимф и морских богов. Поговаривали, что одна нимфа живет там до сих пор. Её так и прозвали – Нимфа Прохладного Грота. Хлое так нравилось сидеть здесь и делать зарисовки, не только потому, что вечно изменчивое море всегда было ей интересно, но и потому, что Нимфа Прохладного Грота приходила к ней и была с ней нежна. Она обычно садилась за спиной Хлои, смотрела на ее работу, расчесывала ее волосы, ласково гладила их. Однажды Хлоя услышала тихий плач Нимфы, она не выдержала и спросила:

– Почему ты плачешь?

– Я тебя очень люблю?

– Любовь заставляет тебя плакать? Ведь я часто прихожу к тебе в гости, что же печалит тебя?

– То, что я не могу быть рядом с тобой. Это опасно.

– Почему?

– Потому, – печальным шепотом сказала Нимфа, – что я твоя мать, а Зевс твой отец.

Она старалась говорить как можно тише, чтобы не услышала мстительная Гера. Но лучше бы она этого не говорила, Гера все равно услышала!

Потрясенная тем, что обрушилось на нее, Хлоя посмотрела в глаза Нимфы, и встретила взгляд таких же, как и ее, пронзительно-синих глаз.

Нимфа с плачем убежала. А Хлоя медленно побрела домой, задумчиво глядя перед собой. Вечером, дождавшись, когда мальчики пошли спать, а родители сели с книгами в кресло, Хлоя спросила:

– Папа, мама! Я не ваша дочь?

Родители переглянулись.

– Откуда ты знаешь? – осторожно спросил отец.

– Мы ни одной живой душе не рассказывали эту историю, – добавила мать.

– Вы нашли меня в Прохладном Гроте? – спросила Хлоя.

– Я не пойму, как ты узнала, – вздохнул Дриас, – но придется тебе все рассказать.

Двадцать лет назад, когда мы с твоей матерью поженились, я был беден, и сам пас свое небольшое стадо овец. Однажды одна овца, у которой только что появился ягненок, исчезла часа на два. Я сильно разозлился и пошел ее искать. Нашел я ее в Прохладном Гроте. Она лежала возле прелестной новорожденной девочки и поила ее своим молоком. Эта девочка была ты. С тобой ничего не было, никаких знаков, никаких крестиков или амулетов, только лежала ты на белой ткани необыкновенной красоты. Она до сих пор хранится у нас в сундуках. Мы подождали неделю, но никто не заявлял о пропаже ребенка. К тому времени мы были женаты почти два года, но детей у нас еще не было. Вот мы и решили, что какая-то богатая туристка, наверное, американка, приехала сюда, чтобы тайно родить и оставить ребенка. Поэтому мы не стали заявлять в полицию, а объявили, что у нас неделю назад родилась дочка. Поскольку мы нашли тебя как в старинном романе, в пещере, то и назвали тебя – Хлоя. Но откуда ты узнала об этом? Ведь мы никому не говорили, а тебя любим, как родную дочь, даже больше.

– Просто, – тихо сказала Хлоя, – я вспомнила Прохладный Грот.

Родители не стали больше ни о чем спрашивать девушку. Они знали ее необыкновенные способности.

Но могучая богиня, великая Гера не могла забыть того, что услышала.

Как!? Ей казалось, что за последние две тысячи лет она пришпилила Зевса к своей юбке. А, оказывается, он за ее спиной опять шляется и делает детей. Она этого так не оставит. Она сумеет отомстить.

Гера знала, что грозный Посейдон, бог моря, возненавидел людей, что он давно вынашивает план мести за то, что они испоганили воду и землю, и возомнили себя полубогами. Он мечтал, когда настанет его час, огромной волной накрыть землю и смести недостойных, глупых людишек с лица земли. Он хотел, чтобы все боги, все нимфы, его дочери, все морские божки были на его стороне, и оттого запрещал им общаться с людьми, а своим дочерям велел оставаться девственницами до тех пор, пока не придет их час, их время заселять землю. И вот одна из его дочерей ослушалась Посейдона, предала его. Более того, плод своего греха она отдала на воспитание людям. И тем самым сделала ее человеком.

Все это Гера змеиным шепотом изложила Посейдону, и вызвала в его душе такую ненависть, что ничто, кроме гибели Хлои, не могло успокоить его.

Посейдону не пришлось долго ждать. Наступила глубокая осень. Мало кто выходил теперь к морю, особенно здесь, в северной части острова, где стояло всего несколько домов, разбросанных вдали друг от друга. Однажды, ближе к вечеру, Хлоя гуляла в одиночестве вдоль берега моря, откуда долетали холодные брызги. Он шла к Прохладному Гроту и о чем-то задумалась. Она даже не увидела, как огромная волна взвилась над морем, одним махом охватила весь берег, поднялась до вершин холмов и схлынула, утащив Хлою на дно. В последний миг ей показалось, что Нимфа Прохладного Грота пытается спасти ее, но Посейдон, восстав, как черная могучая туча, с грохотом выбросил Нимфу на скалы, и, если бы ни бессмертие, данное ей, она непременно погибла. Страшным стоном проводила она смерть своей единственной дочери.