Марина Черносвитова - К истокам русской духовности. Этюды

• Название: К истокам русской духовности. Этюды
• Автор: Марина Черносвитова
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эту книгу нельзя начать читать и бросить. Она захватит с первых строк. Возможно, что чтецам придётся отправиться в библиотеки за первоисточниками. Это – одна из задач авторов. Поднимаются вопросы, которые были всегда чрезвычайно актуальными: «Откуда есть пошла русская Земля?», «Русский вопрос» и рядом с ним непременно «Еврейский вопрос». И, главное, что такое духовность? Просветленная знанием или верой во Всевышнего наша Душа? Действительно ли «на Свете счастья нет, а есть покой и воля»?

---

А теперь что касается самого акта А. Г. Гиляревского. Во-первых, в акте нет ни малейших указаний на наличие черепно-мозговой травмы – ни прижизненного, ни посмертного характера. Вдавление на лбу расценено как «давление при повешении» (о трубу отопления, к которой была привязана веревка. (Е.С., М.Ч.) Так действительно выглядят посмертные вдавления, возникающие в результате трупного окоченения. Картина смерти от асфиксии (удушения) описана в акте. конечно, недостаточно полно и подробно, но все же, судя по акту, состояние внутренних органов именно такое, как бывает при смерти от асфиксии. Наши замечания по акту касаются, в частности, и описания странгуляционной борозды. Да. при такой странгуляционной борозде, смерть могла наступить от асфиксии. Как ни крути, от этого не уйти, и все рассуждения Э. Хлысталова, касающиеся повреждений, найденных на трупе С. А. Есенина, ни в какую другую картину не укладываются.

И вот здесь нам нужно сделать одно чрезвычайно серьезное и ко многому обязывающее замечание. Акт Гиляревского неполный и по описанию картины смерти, и по сохранности (часть акта оторвана, как раз при описании состояния мозга и перед заключением). Тем не менее, мы должны заявить, что описание состояния мозга не соответствует описанию состояния других органов! Это не мозг в асфиксии (для специалистов поясняем: нет ни одного признака отека мозга, обязательного при асфиксии). Картина состояния мозга из данного акта А. Г. Гиляревского, могла бы соответствовать смерти, например, от острой сердечно-сосудистой недостаточности (и то не полностью) или от отравления некоторыми быстродействующими ядами. Сразу оговоримся – мы не выдвигаю никаких новых «версий», а констатирую факты. Конечно, нужно поднять другие акты судмедэкспертизы, написанные А. Г. Гиляревским, в том числе и повешенных, и сравнить их с данным. Но, думаем, тут дело в другом. Склонны согласиться с Э. Хлысталовым, что на эксперта. проводившего вскрытие трупа С. А. Есенина, «оказывали давление». Опять же оговоримся: это давление могло иметь самые различные мотивы, а не только те, чтобы сокрыть убийство.

В плане нашего замечания о несоответствии состояния мозга другим органам многое в расследовании гибели поэта начинает представать в неожиданном свете. Подчеркиваем, что мы здесь рассуждаем, как ученые, (а не так, как Э. Хлысталов – с позиций «должного», инструкциями определенного). Так вот, с нашей точки зрения, не важно, написал данный акт А. Г. Гиляревский или другой судмедэксперт, (а то, что акт этот написан не сотрудником ГПУ, а судмедэкспертом, то есть врачом-профессионалом, не вызывает никакого сомнения). Важно другое. Убеждены, что бросающееся в глаза профессионалу несоответствие патологоанатомических данных мозга и других внутренних органов – не небрежность и не показатель невежественности врача. Это сделано сознательно, преднамеренно. Это сделано, как указание для всякого другого судмедэкперта, в руки к которому попадет данный акт, что он не соответствует истине. Это послание коллеги коллеге. Честное послание честного человека. Вынужденного, таким образом, зашифровываться, прятать то, что ему стало известно – от профана и невежды, от злой и правящей воли. Или… чтобы смягчить удар по психике, многомиллионных обожателей великого поэта!

Во времени гитлеризма в Германии честные психиатры, чтобы их пациентов не уничтожали, как неполноценных, придумывали различные термины. Напиши они в истории болезни «психопат» или «шизофреник» – и больной был бы уничтожен. А наши психиатры, во времена «великого застоя», как изощрялись, чтобы скрыть истину и оправдать инакомыслие! А. В. Снежневский, к примеру. Его обвиняют, что он придумал термин «вялотекущая шизофрения» для того, чтобы всех инакомыслящих объявить сумасшедшими. И это делает невежество. Ведь, по теории Снежневского, страдающий вялотекущей шизофренией (вдумайтесь в термин – «вялотекущая»! ) – это очень-очень долго психически сохранный человек. Поставь такому человеку просто «шизофрения» – преждевременное слабоумие – и приговоришь его сразу к социальной смерти. Да, вот так приходится изощряться всем, кто несет в своем сердце клятву Гиппократа!

Судмедэксперт, написавший акт, подписанный фамилией Гиляревского, знал, что «дело» прикроют. И он оставил свой знак нам, потомкам.

Наконец, пора высказать и свое мнение и ответить на извечный русский вопрос: «Что делать?».

Убеждены, и в этом мы солидарны с нашим научным редактором, профессором Евгением Васильевичем Черносвитовым, что выход один – необходимо повторное судебно-медицинское исследование останков трупа С. А. Есенина, то есть эксгумация. Думаем, что попытки, например, найти необходимую информацию у поэтов, художников, случайных людей, так или иначе соприкоснувшихся со смертью Есенина, – тщетные попытка! «У страха глаза велики». Богатое воображение заставляет нас видеть то, чего нет перед глазами («мраморное лицо», «исчезнувший пиджак», «ожог лица», «синяки» и т. п., – это скорее всего плоды встревоженного воображения). Кстати, очерк Сергея Куняева «Смерть поэта. Версия. Хроника журналистского расследования» – это выплеск эмоций человека, гибель Есенина которому глубоко небезразлична. Но… в хронике, к сожалению, находим «20 гр. мозга», вышедших через образование на лбу. Если бы автор был медиком, то он знал бы, что когда через повреждения лба выходит 20 граммов мозга, то весь остальной мозг «выходит» через рот, нос, уши, и вряд ли написал бы это!

Предложение об эксгумации трупа С. А. Есенина об этом впервые высказался профессор Евгений Васильевич Черносвитов, имеющий солидный опыт практической работы судебномедицинского эксперта, в 1989 году Ю. Л. Прокушеву, В. И Белову и племяннице С. А. Есенина – Т. П. Флор-Есениной. От них он услышал, что все нужно взвесить, продумать. Делать спокойно и основательно. Ведь речь идет о нашей народной гордости и чести. Они согласились с профессором, что «нужно идти до конца». Евгений Васильевич тогда, от общества «Знание», проехал по всему СССР! Поговорил сначала со своими родными, друзьями и знакомыми, которые его однозначно поддержали. А выступления его были перед крестьянами и рабочими, служащими, военнослужащими, учеными, писателями, деятелями искусства разных поколений) – серьезных аргументов против эксгумации Евгений Васильевич не получил. Но ему не раз приходилось слышать сомнения такого рода: «Пошумите, попишите – и на этом закончите… Как со смертью Маяковского…». Разговаривал профессор и с представителями Русской православной церкви – нет аргументов против. Действительно, ведь вскрывают могилы. Когда переносят прах из одного места в другое, и не только по желанию умершего лежать в родной земле, но и просто из одного места родной земли в другое. Не только вскрываются могилы. Но и непосредственное воздействие на останки оказывается – хотя бы для того, чтобы их сохранить… Неужели тайна смерти какого-нибудь Тутанхамона нас больше волнует, чем тайна гибели Есенина?

С горечью и сейчас думаем, что нам следовало бы собрать группу специалистов и не бояться прикоснуться не к одной тайне смерти, и не один прах подвергнуть строгой научной экспертизе… Нас, например, уже, как граждан постсоветской России, оскорбляет версия самоубийства декабриста М. С. Лунина, предложенная Натаном Эйдельманом, и в изощренном виде представленная в спектакле «Смерть Жака»…

«Тайна могилы» – понятие суеверное. Предки наши предавали своих усопших огню. В земле лишь сохраняли (отсюда и слово «хоронить») – на время.

Отдельно нужно сказать о Василии Ивановиче Белове, который подвигнул Евгения Васильевича Черносвитова на расследование гибели Есенина, узнав, что он в прошлом судмедэксперт и психиатр. Василий Иванович первым поднял вопрос о причинах гибели Есенина, выступив в своей родной Вологде («Пора снять с него клевету о самоубийстве»). Его поддержали В. Г. Распутин и И. С. Глазунов.

Василий Иванович дал Евгению Васильевичу копию своего письма главному редактору «Огонька» В. Коротичу. Вот это письмо:

«Виталий Алексеевич! Шлю Вам привет.

Письмо с приглашением участвовать получил – спасибо. В «Огоньке» я ни разу не печатался. Попытки были безуспешные. Не вижу принципиальной разницы между временам, у вас пока сменилась одна форма.

У меня просьба к Вам и Евгению Александровичу: опубликуйте правду о смерти Есенина (пора снять с него клевету о самоубийстве). Это было бы совершенно в духе перестройки и гласности. Имеются и документы, и серьезные исследования, и живые свидетели.

Прошу, не отвечая пока по существу, подтвердить получение моего письма. Белов. 17.V.87».

Подтверждения Василий Иванович не получил. Правду о смерти С. А. Есенина «Огонек» не опубликовал. Письмо является собственностью профессора Евгения Васильевича Черносвитова, нашего научного редактора. Как Василий Иванович Белов передал судьбу расследования смерти Сергея Есенина Евгению Васильевичу, я написала в журнале «Аврора» (см. журнал «Аврора», №6.2012).