Вадим Голубев - Записки генерала Жихарева. Роман ужасов

• Название: Записки генерала Жихарева. Роман ужасов
• Автор: Вадим Голубев
• Жанр: Русское современное

«Революции готовят гении, совершают фанатики, а пользуются их плодами проходимцы», – сказал как-то Фридрих Энгельс. Именно они дорвались в свое время до власти в нашей стране, превратив ее в огромный концентрационный лагерь. Потом стали разбираться между собой, используя самые отвратительные и жестокие средства. Чины поменьше рангом тоже не остались в стороне. Им достались сладкие куски с барского стола, за которые пришлось кровью писать роман ужасов, длившийся долгие десятилетия.

---

В версте от шахты Петруха дал команду остановиться. Первые лучи солнца окрасили верхушки деревьев в тайге и горы. Высадили из подвод великих княгинь с детьми. Жихарев зачитал им мандат на ликвидацию.

– Поскольку в ваших вещах могут оказаться зашитые ценности, являющиеся достоянием республики, – всем раздеться! – приказал Пашка.

– Сохраняйте спокойствие! – властно сказала немолодая женщина, бывшая в молодости очень красивой. – Примем смерть достойно, как подобает это сделать православным!

– Петруха, присмотри! – велел Жихарев, направляясь к стоявшим в отдалении слугам.

– Граждане лакеи! – обратился он к ним. – Ваши хозяева – великие князья Романовы – приговорены к расстрелу, как враги трудового народа. Вы были эксплуатируемыми гражданами. Поэтому мы вас отпускаем и никаких претензий к вам не имеем. Вы свободны!

– Нет, милостивый государь! – вышел вперед благообразный господин лет пятидесяти. – Как верноподданные и просто порядочные люди, мы хотим разделить участь наших господ. Мы примем смерть вместе с ними!

Только одна женщина в монашеском одеянии стояла одетой.

– Тебе, бабка, особое приглашение нужно? – спросил Жихарев.

– Я – монахиня и не могу раздеваться в присутствии людей. Золота у меня нет. Я все его отдала на помощь страждущим.

– Ладно, оставайся одетой! – разрешил Пашка, услышав ропот лакеев.

– Живо! По телегам! Поехали! – скомандовал Жихарев.

На краю шахты сидели голые и связанные великие князья. Чуть поодаль курило начальство.

– Пусть попрощаются! – сказал председатель уездной чека. – У тебя все в порядке, Жихарев?

– Все, только лакеи к нам приблудились…

– Живо раздевайтесь! – гаркнул на них председатель.

Среди великих князей ходила монахиня, говоря им что-то ободряющее.

– Где князь Палей? – спросил Жихарев, пересчитав казненных и, сверившись со списком.

– В шахте твой князь! Буянить начал, безобразничал. Вишь, человека покалечил! – указал ей Вася Фомин на председателя исполкома, левый глаз которого заплыл синевой.

Последовала команда: «Пли!» Залп, а затем беспорядочные выстрелы прокатились по тайге, эхом отозвались в горах. На миг застыла кучка великих князей. В следующий миг тела сплелись в клубок, который сразу начал распадаться. По двое, по трое, поодиночке люди падали в шахту.

Затем выстроили слуг. Как стояли они плечом к плечу, так одновременно упали они в шахту. Только благообразный господин, качаясь, стоял на ее краю.

– Вот трудовой народ, хоть и холуи, а умирают

организованно! Не то, что антиллигент хренов! – даже удивился Вася Фомин.

С этими словами он столкнул господина в шахту. После, закидав шахту гранатами, два часа забрасывали ее камнями, бревнами, сушняком. Все это время оттуда доносились стоны.

– Хрен с ними! Все равно не выберутся! Здесь аршин сто глубины будет, – сказал председатель чека.

Два больших мешка драгоценностей набралось в мкарбе великих князей. Тем же вечером Жихарев с Фоминым выехали в Екатеринбург. Вещи членов императорской фамилии погубили алапаевских чекистов, даже секретных сотрудников, которые для остальных горожан были такими же гражданами как все. Через несколько дней город был взят белочехами. Именно по одежде Романовых опознали чекистов и членов их семей. Все, кто не успел покинуть Алапаевск были расстреляны, а их трупы тоже сброшены в шахту. Тела великих князей колчаковцы, сменившие в городе белочехов перевезли в Китай, а нетленные мощи великой княгини Елизаветы Федоровны навсегда упокоились в далеком Иерусалиме.

В Екатеринбурге Жихарев с Васей пересели на бронепоезд. Их уже ждали чекисты, руководившие убийством царской семьи. «Мы Кольку надежно упрятали – ни одна собака не найдет! – хвастались они, но взглянув на мешки с драгоценностями, которые приволок Пашка с напарником, погрустнели. – А вот улов у вас больше…»

Петерс сдержал слово. По приезде в Москву Жихарев получил маузер великого князя Николая Николаевича с золотой рукоятью, усыпанной брильянтами и золотые часы фирмы «Павел Буре». На обоих вещах красовалась гравировка: «Павлу Павловичу Жихареву – стойкому борцу за победу Мировой Революции». Кроме того, Пашке выдали новенькое офицерское обмундирование с лакированными сапогами и новую чекистскую форму из алого сафьяна: куртку, галифе, фуражку и сапоги. Форму Пашка взял не для себя. Уж больно просил ее пашкин дружок Петька Воробьев.

– Приведешь сегодня Таньку – мундир твой! – поставил условие Жихарев.

Петькина сестра до революции была проституткой высшего разряда. После революции она стала секретным сотрудником ЧК, правда, свою прежнюю профессию не бросила. Под личиной жрицы любви она входила в доверие к своим прежним клиентам и таким образом помогала раскрывать заговоры против новой власти. Пашка же, насмотревшись холеных тел расстреливаемых им графинь с баронессами, уже просто не мог глядеть на коротконогие, приземистые, ширококостные телеса представительниц победившего класса. У Таньки же была фигура княгини. Она подарила Жихареву незабываемую ночь. Только с ней Пашка понял, что такое настоящая женщина. Никто до Таньки не закидывал ему ноги на плечи, а затем оттягивал их назад. Впервые довелось Жихареву заниматься любовью, когда партнерша лежала на нем.

Весь следующий день Петька красовался в алом мундире. А вечером его нашли в одном из подъездов Варсонофьевского переулка с перерезанным горлом. К френчу была приколота записка: «Смерть палачам-чекистам!»

– Не польстись я на Таньку, – лежал бы сейчас в морге! – мелькнула мысль ау Пашки.

Ну а Дзержинский после этого случая запретил подчиненным носить красную форму.

Глава 4

Не обманул Петерс и в другом. Не к осени, а уже в июле большевики нанесли удар по своим союзникам. Был спровоцирован и разгромлен мятеж левых эсеров, закончившийся расстрелом ЦК этой партии и тысяч рядовых ее членов. В августе наступил черед анархистов. В эти месяцы у Жихарева было как никогда много работы. Для ее облегчения пришлось срочно освоить английский ручной пулемет «гочкис». Пашка дурел от пороховой гари, запаха крови. Лужи ее в подвале доходили до щиколоток, а людей все вели и вели. Среди анархистов и эсеров было много наркоманов. Они стали главными свидетелями следствия. Несколько дней их держали без зелья. Доведя арестованного до нервного срыва, поставив на грань, когда за пузырек морфия он был готов продать отца с матерью, перед ним ставили такой пузырек. После этого подписывались любые протоколы, давались любые показания. Случалось, подвал был забит трупами. Тогда расстреливали прямо в камерах. «Арестован безвинно», «Третий день не предъявляют никаких обвинений. Гохфельд», «Переведен в камеру смертников без суда. Юрьев», – такими надписями были исписаны стены камер. Они забеливались после того, как помещение было очищено от тел и отмыто от крови.

Наркоманов, давших показания, ждал тот же подвал или расстрельная камера. Лишь немногие, давшие особо ценные показания, получали перед смертью понюшку кокаина или укол морфия. Особенно много хлопот доставляли наркоманки. С мужчинами было проще. Узнав, что вместо заветной дозы получат пулю, они впадали в транс или истерику. Тогда Жихарев пристреливал их из нагана в затылок. Женщины же узнав об обмане, словно фурии бросались на чекистов, норовя выцарапать им глаза. Досталось тогда Васе Фомину и другому пашкиному подручному – Тихону Гавриловичу – тихому, степенному мужику. Первому исцарапали в кровь лицо, второму откусили мочку уха. После этого договорились расстреливать без зачтения приговоров. Приводили такую дамочку в подвал. Кто-то стрелял ей в затылок, а приговор зачитывали трупу. Порядок есть порядок!

В начале августа в подвал к Жихареву привели женщину средних лет.

– Член ЦК партии левых эсеров, – сказал доставивший женщину следователь Фойгельсон. – Крайне опасна! С большим трудом удалось ее взять – отменный конспиратор. Расстреливать ее нельзя – делегат съезда Советов, член ЦИК Республики. Мы уже сообщили в газетах, что она выслана в Орловскую губернию. Но и оставлять ее в живых нельзя – будет бороться нами до последнего. Думайте!

– Тебе хорошо: «Думайте!» – огрызнулся Пашка.

– А вы думайте, думайте! Сейчас с приговоренными много чего разрешено делать, – с мерзкой улыбочкой шепнул ему Фойгельсон и выскользнул из подвала.

Женщина не слышала этого разговора. Она курила в дальнем углу помещения.

– Есть ли у вас какие-нибудь пожелания? – наклонился над ней Вася Фомин.

– Да. Мне вернули кулон. Передайте его моей матери. Сейчас в Москве голодно, а я буду учительствовать в Орловской губернии – прокормлюсь… Вот, адрес, – протянула он Васе записку.

– Идемте! – отпер дверь в расстрельное помещение Жихарев.