Алексей Смирнов - Опята. Роман

• Название: Опята. Роман
• Автор: Алексей Смирнов
• Жанр: Русское современное

Кухонные посиделки способны изменить страну. Каким образом? Автор предлагает свою версию, уважая массовый вкус и представляя в экспериментальном романе многие развлекательные жанры от детектива до абсурдистского фантастического боевика.

---

Артуру Амбигуусу-старшему очень нравилось это слово; он причислял себя к классу чуть выше среднего, хотя и напрасно, ибо не имел ни машины, ни дачи, ни даже достойных упоминания сбережений. А всех своих гостей он загодя причислил к рангу пониже, хотя пожаловали все те же, надоевшие неизменные лица: окулист Извлекунов, сосед по лестнице Гастрыч (вот бы такое отчество, да нашему недавнему – впрочем, раз мы только что соизволили приступить к делу, будущему – метрдотелю; но это, по настоятельному утверждению носителя, была фамилия; нарочно рылись в святцах, искали имечко, не нашли); супруги Кушаньевы, детские врачи; терапевт Краснобрызжая, лечившая колбасно-сосудистые заболевания; Оранская: экзальтированная подруга жены со студенческих лет, а также друзья детства самого Артура Амбигууса-старшего: Крышин и Ключевой, всегда ходившие парно, а иногда и копытно, приглашенные по не вполне понятной причине. Детей не взяли, детям было бы скучно. У Крышина и Ключевого детей и не завелось.

Хозяин уже разгуливал по столовой в накрахмаленной рубашке и позвякивал ножом о бокалы двух разных калибров: малого – выпить, и большого – запить.

Так он выражал свое благожелательное нетерпение.

Анюта занималась последними приготовлениями: румянила щеки, наращивала ресницы, приводила в порядок оборки и складки. Она то и дело подергивала себя за гранатовые бусы, прикидывая, насколько удачно те сочетаются с давнишним подарком мужа, тоненькой золотой цепочкой. Сменила сережки на клипсы, потом одумалась и сделала, как было раньше. А пальцы с остро заточенными ногтями погрузила в разноцветные блестки, чтобы прилипли.

Из столовой слышались восхищенные возгласы: каждый прибывший не упускал несчастного случая похвалить недавний ремонт, который удался не во всем и не везде.

– Обои, – со знанием дела говорил Кушаньев. – Все дело в обоях.

– Да нет, в портьерах, – возражала ему жена.

– Портьеры – в спальне, – заметил окулист Извлекунов: маленький, упругий, чернявый, похожий на извлеченное из-под века инородное тело. Таким он и был – особенно когда напивался: соринкой в глазу.

– Кропили квартиру? – озабоченно вмешалась Оранская: маленькая, неопределенного возраста сухопарая дама в очках, работавшая в обществе «Знание». И там она занимала свое, от века ей назначенное место, ибо все знала о демонах, заговорах, наговорах и приговорах, да в придачу прочла десять томов Карлоса Кастанеды, после которых полностью сошла с незатейливого ума: одолела все книги Лазарева, среди них были даже ненаписанные – до поры, а также Малахова, Мулдашева и Блаватской.

Амбигуус недвусмысленно удивился:

– Зачем?

– После ремонта всеми рекомендуется пригласить священника и совершить над квартирой обряд, – Оранская поджала губы. – Иначе в новом и чистом месте может поселиться неведомое и незваное. Кроме того, у меня есть знакомый и надежный человек, который ходит с рамкой…

– Какой он ходит? – провокационно подмигнул Извлекунов.

– Носит рамку, – ровным, натянутым тоном отозвалась Оранская. – Возможно, – она обратилась к хозяевам, вставшим навытяжку, – у вас неправильно расставлена мебель, особенно супружеская постель.

– И что же случится? – испугалась Анюта.

– Энергетически неправильно расставлена… – гнула свое приятельница, будто не слыша. – Возможны несчастья… Есть и знакомый с лозой и слезой; где дрогнет лоза, там капнет слеза…

Но тут Ключевой и Крышин переглянулись, кивнули, ударили в ладоши:

– Мы тоже знакомы с Лозой и всегда плачем, когда слушаем его песни… Но не пора ли нам, господа… закусить и оценить хлебо и сольство наших хозяев? Томительное созерцание, – они указали глазами на стол. – Нам бы подкрепиться с дороги.

– А кто там плачет? – спросила добрая и толстая терапевт Краснобрызжая, усаживаясь на специально приготовленные два стула. Она была невообразимо, болезненно полна. В ее кабинет провели даже специальный шнур, потому что иначе она не могла завести руку за спину, запрокинуться и дотянуться до кнопки вызова больных. Ее называли настоящей участковой, ибо на нее приходился огромный участок пространства, росший прямо пропорционально съеденному.

– Отпрыск, – отмахнулся Артур Амбигуус. – Скотина. Не слушайте, накладывайте себе салат. Берите шпротики. Урод он и есть урод, – добавил хозяин, покосившись на запертую комнату. – У нас же семья. А какая песня без баяна?

– Слушайте анекдот! – Гастрыч весело закатал рукава. – Приходит, значит, мужик домой неожиданно. А баба его хахалю своему…

Была в нем какая-то обволакивающая мандалообразная камбалообразность, привлекавшая женщин.

3. Секрет

Сильно подвыпившая Оранская сняла туфлю и начала бить каблуком по столу – приподняв, правда, скатерть и подложив салфетку, где мгновенно образовалась рваная рана. Казалось, ей хочется либо начать, либо закончить ядерную войну.

– Послушайте, что я вам скажу, – сказала она. – Мальчик находится в стадии поиска. Мальчик ищет потустороннего, космического опыта. И я читала, что некоторые галлюциногенные грибы помогают людям прийти в нормальное людское состояние, при котором разрушаются барьеры, размываются границы, и все запредельное становится зримым, доступным… Вы зря наказали Артурчика.

Миновал всего час, но уже через десять минут все были основательно навеселе.

– А где же малец? – бодро поинтересовался Ключевой, хотя сей вопрос обсуждался не менее десяти раз.

– Размышляет о вечном, – сердито сказал Амбигуус. – Абстрагируется. Чай, не мальчик.

Ключевой думал иначе.

– Отчего же не мальчик, – вступились за грибника педиатры. – Ему еще нет и восемнадцати, он обычный ребенок. Хотя бы чисто формально. Вам известна теория Пиаже?

– Зато он пакостит конкретно, – пробурчал папа мальчика.

– Мне известна теория М и Ж, – парировал, поддерживая товарища, Извлекунов, вынимая себя из-под скатерти, как инородный предмет из-под века: ловко и профессионально. – Где тут у вас, господа хорошие, удобства? Перепланировку не делали? – Он словно излизнулся и вытек наружу.

– Где всегда, – Амбигуус положил себе всякого маринада. Но вдруг Анюта Амбигуус посмотрела на удалявшегося Извлекунова с неожиданным испугом.

– Артур, – прошептала она. – Мы же совершенно забыли…

– О чем ты, лапочка? – Амбигуус вынул волос и употребил некогда рыжий рыжик. Волос он положил на край тарелки для показа жене.

– Он пошел в туалет. Мы опять забыли, что там…

Старший Артур Амбигуус откинулся в хозяйском кресле. Действительно, они упустили из виду нечто важное. Вся незадача заключалась в том, что они не могли позволить себе даже малого подобия евроремонта. И делали по-простому. Поэтому поголовное восхищение сразу же показалось ему, Артуру, неискренним и дежурным. Но, может быть, гости еще и не отстрелялись. В кабинете, куда направился Извлекунов, употребивший чересчур много жидкости переменного градуса, творилась вещь немыслимая, невыносимая в приличном доме потомственного интеллигента, женатого на простой потомственной бабе.

Все произошло после того, как поменяли сантехнику. Анюте не нравился ее унитаз, он казался ей ветхозаветным и допотопным, ибо грозил нечистым потопом; он никак не соответствовал не только международным нормам, но даже тому, что ей приходилось видеть в облагороженных вокзальных уборных. Салатная зелень, небесная синева, розовые мечты – все это были расцветки, которых она желала, и унитаз заменили вместе с бачком.

«Мамочка! – хрипло позвал ее слесарь, который принес в бесполой шапочке цемент и сильно шатался. – Мамочка!»

Его швыряло от стены к стене с периодическим выбросом в удобство.

Анюта принесла валидол, потому что решила, что слесарю плохо после вчерашнего, однако ему было благодатно после сегодняшнего.

«Мамочка, попрощайся с горшком!» – пригласил он и выдрал сосуд из каменистого пола, на поверку оказавшегося отчасти земляным. Новый горшок, цвета встреч и прощаний, установили – по причине неровности пола – на небольшом возвышении, и вышел как будто скромного вида трон. Из-за бугристости основы плитка легла средненько, и новое вместилище отходов – а будучи купленным, и доходов – осталось окруженным тонкой полоской землицы. Она напоминала не то бесполезный для укрепления крепости вал, не то ров, не то прихотливый узор. Это была настоящая, очень старая земля, которая почему-то встречалась даже под половицами четвертого этажа.

«Старые перекрытия, мамочка», – улыбнулся слесарь, годившийся ей в непутевые и неблагодарные сыновья.

Земля плодоносит, это общеизвестный факт. Специально там, разумеется, никто ничего не сеял. Но нечто поселилось самостоятельно: не слишком разумное и вечное, но достаточно постоянное: позднее, по чистой случайности занимаясь уборкой, Анюта обнаружила позади трона три длинных, абсолютно белых пластинчатых гриба на хилых ножках. В их смертоносных качествах сомневаться не приходилось.