Ф. Брокгауз - Энциклопедический словарь (Е-Й)

• Название: Энциклопедический словарь (Е-Й)
• Автор: Ф. Брокгауз
• Издательство: Русское слово
• Жанр: Энциклопедии
• Год: 1996

---

Военная жизнь Ж. продолжалась недолго. В конце 1812 г. он заболел тифом и в январе 1813 г. вышел в отставку. По возвращении в деревню он еще раз пытался смягчить сердце Е. А. Протасовой, но напрасно. Между тем, Мария Протасова, повидимому, разделяла чувства Ж. Суровые отказы матери сильно на нее действовали и отражались на ее здоровье, и без того довольно слабом. Еще больнее страдал Ж. Его дневник этого времени отчасти открывает пред нами его душевные муки. Скоро, однако, его любовь начинает принимать характер какого-то мистического поклонения. Позднее, в борьбе с препятствиями, которых поэт не мог, да и не желал разрушить насильственно, любовь его становится все более и более платоническою. «Разве мы с Машей – пишет он в 1814 г. – не на одной земле?.. Разве не можем друг для друга жить и иметь всегда в виду друг друга? Один дом – один свет; одна кровля – одно небо. Не все ли равно?..»

«Послание императору Александру», написанное Ж. в 1814 г., навсегда решило его судьбу. Императрица Мария Федоровна выразила желание, чтобы поэт приехал в Петербург. Перед своим отъездом, Ж., по-видимому, вполне уже примирившийся с своею судьбою (незадолго до того он еще раз говорил с Протасовой, и также неуспешно), писал своему «другу Маше»: «Я никогда не забуду, что всем тем счастием, какое имею в жизни, – обязан тебе, что ты давала лучшие намерения, что все лучшее во мне было соединено с привязанностью к тебе, – что наконец тебе же я обязан самым прекрасным движением сердца, – которое решилось на пожертвование тобой... В мыслях и чувствах постараюсь быть тебя достойным! Все в жизни – к прекрасному средство!.». В 1817 г. Мария Протасова вышла за профессора Майера. Мечты любви – грустной, меланхолической – и позже продолжают звучать в поэзии Ж. С любовью Ж. совершилось отчасти тоже, что некогда произошло и с любовью Данта: подобно тому, как Беатриче из флорентийской девушки мало-помалу превратилась в высокое и дивное творение католической теологии, предмет любви Ж. сделался для него символом всего высокого. идеального. После смерти Марии (1823) Ж. пишет ее матери: «Ее могила – наш алтарь веры... Мысль о ней – религия... Теперь знаю, что такое смерть, но бессмертие стало понятнее. Жизнь не для счастия; жизнь – для души, и следственно Маша не потеряна. Кто возьмет ее у души? Ее здешнею можно было увидеть глазами, можно было слышать, – но ее тамошнею можно видеть душой, ее достойною».

«Скорбь о неизвестном, стремленье вдаль, любви тоска, томление разлуки» остались существенными нотами поэзии Ж. Характер ее почти исключительно зависел от идеально мистического настроения поэта, вызванного неосуществившимися мечтами о счастливой любви. Обстоятельства времени, сантиментально-меланхолические литерат. вкусы, развившиеся в нашем обществе к этому времени, – как нельзя лучше пришлись к субъективному, личному чувству Ж. Внесением романтического содержания в свою поэзию Ж. значительно расширил утвердившийся до него сантиментализм нашей литературы; но, развивая романтические мотивы, Ж. опять следовал больше всего указаниям того же чувства. Из содержания средневекового романтизма он брал только то, что отвечало его собственным идеально-мистическим стремлениям и мечтам. Значение Ж. состояло в том, что поэзия его, будучи субъективною, в то же время служила общим интересам нашего умственного развития. Субъективизм Ж. был важным шагом вперед по пути отрешения русской литературы от холода псевдоклассицизма. Она внесла в русскую литературу малоизвестный ей дотоле мир внутренней жизни; она развивала идеи человечности и своим неподдельным, задушевным чувством возвышала нравственные требования и идеалы.

Общий характер поэзии Ж. вполне выразился в первый период поэтической деятельности его, к 1815 – 16 гг. : позднее его оригинальное творчество почти иссякает и воздействие его на русскую литературу выражается почти исключительно в переводах, принадлежащих к крупнейшим фактам истории нашей литературы. Помимо высокого совершенства формы, мягкого, плавного и изящного стиха, они важны тем, что ознакомили русского читателя с лучшими явлениями европейского литературного творчества. «Благодаря Жуковскому», говорил Белинский, «немецкая поэзия – нам родная». По тому времени это была высокая задача, открывавшая русскому читателю совершенно новые и широкие горизонты. Годы 1817 – 41 обнимают собою период придворной жизни Ж., сначала в качестве преподавателя русск. языка вел. княгинь Александры Федоровны и Елены Павловны, а с 1825 г. – в качестве воспитателя наследника престола, Александра Николаевича. К этому периоду относятся нередкие поездки Ж. заграницу, отчасти вследствие его служебных обязанностей, отчасти для леченья. Поэтические произведения его появляются теперь как бы случайно. Так, отправившись осенью 1820 г. в Германию и Швейцарию, Ж. в Берлине принимается за перевод «Орлеанской Девы» Шиллера, который и оканчивает к концу 1821 г.; под живым впечатлением осмотра Шильонского заика в Швейцарии он переводит «Шильонского узника» (1822), Байрона. К тому же времени относятся переводы из Мура «Пери и Ангел» и некоторых других пьес. Тяжелые утраты, понесенные поэтом в 1828 – 29 гг. – смерть императрицы Марии Федоровны и близкого друга, А. О. Воейкова, – вызывают перевод баллад Шиллера: «Поликратов перстень» и «Жалоба Цереры». Под влиянием Пушкина Ж. пишет «Спящую царевну», «Войну мышей и лягушек», и «Сказку о царе Берендее» (1831). Зиму 1832 – 3 г. Ж. проводить на берегах Женевского озера. К этому времени относится целый ряд переводов из Уланда, Шиллера, Гердера, отрывков «Илиады», а также продолжение перевода «Ундины» Ламотт-Фуке, начатого еще в 1817 г. и вполне оконченного лишь в 1836 г. В 1837 г. Ж. объездил с наследником цесаревичем Россию и часть Сибири, годы 1838 – 1839 Ж. проводит с ним в путешествии по Западной Европе. В Риме он особенно сближается с Гоголем; обстоятельство это не осталось, по-видимому, без влияния на развитие мистического настроения в последнем периоде жизни Ж.

Весной 1841 г. окончились занятия Ж. с наследником. Влияние, которое он оказал на него, было благотворное. Еще в 1817 г., приветствуя в послании к импер. Александре Федоровне рождение своего будущего питомца, Ж. выражал желание:

Да на чреде высокой не забудет
Святейшего из звания: человек.

В этом истинно-гуманном направлении Жуковский и вел воспитание наследника. 21 апреля 1841 г., в Дюссельдорфе, состоялось бракосочетание 58-летнего поэта с 18летней дочерью его давнишнего приятеля, живописца Рейтерна. Последние 12 лет жизни Ж. провел в Германии, в кругу своих новых родных – сначала в Дюссельдорфе, позднее во Франкфурте на Майне – чуть не ежегодно собираясь побывать в России, но, по болезненному состоянию своей жены, так и не успев осуществить этого желания. К первому году брачной жизни Ж. относятся сказки: «Об Иване царевиче и сером волке», «Кот в сапогах» и «Тюльпанное дерево». В начале 1842 г. он оканчивает перевод поэмы «Наль и Дамаянти», начатой еще в предыдущем году по немецким переводам Рюккерта и Боппа, и приступает к переводу «Одиссеи». В печати первый том «Одиссеи» вышел в 1848 г., второй – в 1849 г. Почти одновременно был окончен Ж. и другой обширный труд – перев. «Рустема и Зораба» (1848). Уже давно начата была Ж. поэма, к созданию которой он подготовлял себя продолжительным и усердным чтением. Она называлась «Странствующий Жид». Первая мысль о ней относилась еще к 1831 г.; в конце 40-х годов Ж. написал первые 30 стихов и снова принялся за поэму лишь за год до своей смерти, но окончить поэму почти совершенно ослепшему поэту не пришлось. Он умер в Баден-Бадене 7-го апреля 1852 г., оставив жену, сына и дочь. Тело его было перевезено в Петербург и с большими почестями предано земле в Александро-Невской лавре, подле Карамзина. В 1883 г. повсеместно в России праздновался столетий юбилей его рождения, а в 1887 г. в Александровском саду, на средства спб. думы, поставлен небольшой памятник-бюст из бронзы.

А. Архангельский.

Не считая отдельных произведений и переводов, соч. Ж. выдержали 8 изданий (1815, 1818, 1824, 1835 – 44, 1849 – 57, 1869, 1879, 1885; последние два – под ред. П. А. Ефремова). Ж. любил рисовать виды, о чем свидетельствуют его швейцарские виды и «Шесть видов г. Павловска» (СПб., 1824, скопированы в книжке Шторха: «Путеводитель по саду и по городу Павловску»). «Письма» Ж. к имп. Александре Федоровне (1874), к вел. кн. Константину Николаевичу (1867) и имп. Александру Николаевичу, к А. И. Тургеневу, И. Козлову, А. О. Смирновой и др. и письма к нему вел. кн. Александры Николаевны, Карамзина, Гоголя, И. И. Дмитриева, К. Н. Батюшкова, Е. А. Баратынского, П. А. Плетнева, А. С. Пушкина и др. помещены в "Русск. Арх. " разных годов (см. в указат. «Русск. Арх.», 1884 г., отдел «Русские писатели»). О Ж. сведения разбросаны в воспоминаниях и записках Ф. Вигеля, С. Глинки, Жихарева, «Мелочах» М. Дмитриева и др. Ср. также свящ. И. Базарова, "Последние дни жизни Ж. " (СПб., 1852, из. «Ж. М. Н. Пр.», перепеч. в "Русск. Арх. 1869 г. № 1); И. Давыдова, «Памяти Ж. от II-го отд. акд. наук» («Изв. Акд. Н.», т. I); «Очерк жизни и поэзии Ж.» (речь Я. К. Грота на акад. собр. 30-го янв. 1883 г., по случаю празднования столетия рождения Ж.); П. Загарин, «Ж. и его Произведения» (М., 1883); ценнейшая биография Жуковского принадлежит другу его доктору К. К. Зейдлицу (первоначально по-немецки, Митава, 1870; по-русски СПб., 1883); Лучшая критическая оценка Ж. сделана Белинским. Ср. также «О стихотворениях Ж.», П. Плетнева (СПб., 1852); «Ж. и романтизм», М. Достоевского («Пантеон» 1852, № 6); А. Никитенко, «Ж. со стороны его поэтического характера и деятельности» (СПб., 1863); С. Шевырева, «О значении Ж. в русской жизни и поэзии» («Москвитянин» № 1 и в «Акте моск. унив. 1853»); Пономарева, «Странствующий жид. Предсмертное произведение Ж.» (СПб., 1885); И. А. Бычков: "Бумаги Ж., поступившие в Импер. публ. библиотеку в 1884 г. (СПб., 1887) и в «Русском Вестнике» (1888, № 5) – «Из неизданных сочинений Ж.».