Николай Шмагин - Халдеи

• Название: Халдеи
• Автор: Николай Шмагин
• Жанр: Повести

«В Древнем Вавилоне была народность, славящаяся своей образованностью, это ХАЛДЕИ.

Позднее, в русских сказках слово «Халдей» становится синонимом чародея, скомороха, прорицателя. Затем это шутник, проказник, уличный артист, плут и обманщик.

В советское время к обманщикам прикрепился и «работник общепита», который постоянно обсчитывал клиентов. С тех пор и повелось: «Халдей» – официант, работник общепита…»

---

Наутро Николай вставал, как паинька, бегал по магазинам, приносил сумки и сетки, полные овощей и фруктов, продукты, даже свежее мясо доставал по блату у знакомых мясников, посещавших пивбар.

Жена с тёщей только руками разводили, недоумевая, и как это всё ему удаётся, прохиндею, если бы ещё не выпивал и не задерживался допоздна, цены бы ему не было.

При разговорах с другом он иногда жаловался ему на эти скандалы, и тот понимающе усмехался, сочувствуя женатику.

– А что ты хочешь, какая жена потерпит, если её благоверный под утро на бровях домой приползает. Хотя, скажу тебе как на духу. Жена тебе досталась злая и завистливая, вся в свою мамашу. Я это сразу понял, ещё на твоей свадьбе. Молчал только.

Николай хмурился, но терпел. Правда глаза колет.

– Не серчай, тебе жить. Я сказал своё мнение, имею право, как друг. Когда я бываю у вас, вижу, не слепой, как она пренебрежительно смотрит. Не уважает. Потому и не заезжаю больше.

– Да я и сам понял, что поспешил с женитьбой. То подруги названивают, то хахаль бывший позвонит, и вот она с ним щебечет, как я войду в комнату, трубку кладёт. Говорит, ошиблись номером. Тёща меня за что-то невзлюбила. Одна соседка Клаша ко мне хорошо относится, – Николай усмехнулся, разглядывая Мишку, дескать, говорить дальше или нет.

– Знаешь, просто в общаге надоело маяться, на заводе ломаться за гроши, зато имею теперь постоянную прописку в Москве, работаем с тобой вместе. Деньгу зашибаем.

– Правильно рассуждаешь, – уважительно глянул на него и Мишка. – Жену можно поменять, не горб на спине носишь.

– Это ты верно сказал. Только ей скоро рожать, вдруг сынишка появится. Аж голова пухнет от мыслей разных. Давай лучше по стаканчику опрокинем, – и друзья направлялись в очередной кабак, где их уже знали и уважали за щедрые чаевые…

В изостудию теперь он ездил редко, да и лето на дворе. Осенью снова начнёт рисовать, а пока некогда. Работа в пивбаре ему нравилась, он и не заметил, как месяц пролетел в трудах праведных и заботе о хлебе насущном.

Парень он был не злопамятный, жалостливый, к своему семейному очагу привык, и вскоре в доме появилась новая софа, сверкающий полировкой стол, стулья с мягкой обивкой, и шикарный сервант.

Тёще особенно приглянулся сервант. Она расставила в нём посуду, какая была, и не могла налюбоваться на полировку, поскольку сама работала на зеркальной фабрике, и в полировке знала толк.

И вот настал тот момент, которого они ждали. Вернувшись после смены домой, Николай обнаружил, что жены нет.

– В роддом её увезли, на скорой, – сообщила тёща. – Время пришло.

Он сразу же позвонил в роддом, и в справочной ему ответили, что роженица пока в палате, спит, так что звоните завтра. Успеете ещё папашей стать. Не торопите события.

Он вздохнул с облегчением. И то хорошо. Хотя бы выспится, как следует. В их комнате было тихо, даже уютно, грех не воспользоваться ситуацией, и Николай с блаженством растянулся на диване, понимая, что скоро этой идиллии наступит конец.

И он наступил уже на следующий день, когда Николай снова позвонил в справочную. Сынок у вас родился. Роды прошли нормально. Затем сообщили его рост и вес, про которые он тут же забыл, не записав. А также адрес. Он много раз проходил мимо этого роддома на Арбате.

Тёщи уже не было. Она работала с семи утра, так что вставала в пять, и никому не давала спать, громко стуча каблуками, хлопая дверями, и разговаривая сама с собой. На фронте она служила в разведке, ходила в тыл врага, была контужена, и с тех пор с головой у неё было не всё в порядке.

Поскольку родители Николая тоже были фронтовиками, имели ранения, а отец являлся инвалидом войны, он понимал свою тёщу и сочувствовал ей, старался больше не ругаться по пустякам, и она ценила это.

Хотя сердцу не прикажешь, и он часто ловил на себе её хмурые красноречивые взгляды, мол, знаю я тебя, прохвоста, женился ради постоянной прописки на москвичке, и строит тут из себя хозяина. Не получится, касатик, на фронте я фашистов в плен брала, а уж с тобой разобраться, раз плюнуть.

Николая аж мороз продирал по коже от таких предположений, и хотелось бежать без оглядки, но куда, опять в общагу, на завод? И он терпел, старался с уважением относиться к бесстрашной тёще, хотя понимал, всё до поры, не зная, что такая пора наступит раньше, чем он думал.

Но всему своё время. А пока надо бежать на смену, да ещё съездить в роддом, отвезти передачу молодой мамаше, витамины там разные, то да сё. Теперь он тоже молодой папаша, хотя соседка Клаша и сомневается в этом. Ничего, прорвёмся, где наша не пропадала.

Когда в пивбаре узнали, что у Николая родился первенец, все одобрительно хлопали его по спине, плечам, а друг Мишка собрал по кругу приличную сумму и вручил товарищу со словами:

– На вот, Колян, от нас от всех, прими как дружеский взнос на первое время. Вот тебе ещё пакет с витаминами: апельсины там, яблоки, шоколад. Сам разберёшься, не маленький уже, раз папашей стал.

– Спасибо, – Николай не ожидал такого участия к себе со стороны товарищей, и пытался скрыть свою радость и волнение, хотя это у него плохо получалось. – Вот, после смены рвану в роддом, раз такое дело.

– Езжай раньше, директор не против. Понимает всю важность момента.

Николай съездил к жене, передал ей пакет с фруктами, он уже знал, что она находится в роддоме № 7 им. Грауэрмана, на Арбате, рядом с рестораном «Прага», где он с Мишкой уже побывал, поэтому роддом нашёл сразу же.

На третий день после рождения ребёнка Надежду выписали, так как роды прошли успешно. Николай заказал такси и приехал к моменту выписки, предварительно купив букет красных гвоздик.

Она вышла из дверей знаменитого роддома бледная, но улыбающаяся и со свёртком в руках. Он вручил ей цветы и получил взамен свёрток, из которого на него смотрел малосимпатичный, как ему показалось, младенец.

У него было сморщенное личико, нижняя часть которого с носиком выдавалась вперёд, как у бульдожки. Посадив жену в такси, он передал ей ребёнка, сел рядом, и они поехали домой.

Николай испытывал странные, непередаваемые словами чувства к происходящему: с одной стороны, он даже радовался, что у него появился на свет божий первенец, с другой, при виде его он почувствовал нечто вроде отвращения, так он был ему неприятен. Хотя умом он понимал, что это всего-навсего беспомощный младенец, который полностью зависит от их любви и заботы о нём. Но сердцу не прикажешь.

Он ведь женился вполне искренне, и ожидал такого же от своей жены. На деле он испытал жестокое разочарование, увидев обман, недомолвки, даже соседка Клаша, донская казачка старой закалки, жалела его, молодого парня, которого обвели вокруг пальца, да ещё ругают ни за что ни про что.

Нет счастья без любви и быть не может. Отсюда и его загулы-разгулы, пьянки-гулянки. С такими мыслями, подспудно роящимися в голове, он доехал с женой и сыном до дома, где властвовала его тёща.

Там их уже ожидала сама Мария Михайловна, принарядившаяся по такому случаю. Она оглядела с любовью младенца и они с дочерью поместили его в кроватку, где всё уже было застелено и подготовлено. На столе лежали стопки простынок, пелёнок и распашонок, игрушки-погремушки, бутылочки и пакетики с питанием.

В комнате было тихо, торжественно, в воздухе витали волны счастья и благоговения, и все трое взрослых понимали и чувствовали это, забыв на время о своих разногласиях и неприязни.

Они даже выпили за празднично накрытым столом по бокалу вина, и глядя на букет красных гвоздик в вазе, Николай предложил назвать первенца Дмитрием в честь своего дяди-фронтовика, инвалида войны, и деда Дмитрия Даниловича, умершего давным-давно, ещё в 30-х годах.

– Митя хорошее имя, мне нравится, – одобрила смягчившаяся тёща предложение зятя, жена тоже не возражала, так что мальчик отныне стал Митей. И пошла-поехала семейная жизнь дальше, как у всех молодых родителей; кормить, подмыть, перепеленать, спать уложить, стирать грязное, гладить чистое, только успевай поворачиваться, и всё строго по часам.

Так что через пару суток ночных мучений Николай вечером пришёл с работы и сказал жене: – Моё дело деньги зарабатывать, для этого я высыпаться должен, а вы тут сами занимайтесь женскими делами, без меня.

– Моя мама тоже работает, и устаёт не меньше тебя, – вскинулась было жена, как ярая спорщица, не уступавшая мужу ни в чём без баталий, но когда он выложил на стол зарплату в размере 500 рублей, огорошив таким богатством свою жадную до денег жену, она замолчала.

– Тут аванс, ещё коллеги по работе скинулись нам на облегчение забот и устройств для ребёнка. Так что владей, распоряжайся.

– Какие молодцы у тебя коллеги, – прошептала в ответ Надежда, чтобы не разбудить уснувшего сына и пересчитала деньги. – Передай им от нас благодарность, – и она тут же выбежала из их спаленки в комнату к матери, поделиться с ней нежданной радостью.