Наталья Горская - Власть нулей. Том 2

• Название: Власть нулей. Том 2
• Автор: Наталья Горская
• Жанр: Русское современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-00071-757-8

На рубеже веков город остался без мэра. Город в плачевном состоянии, в нём практически невозможно жить. Минул долгожданный 2000-ый год, наступил новый век, третье тысячелетие, прошло ещё три-четыре года. Никто не хочет заниматься разумным управлением, да и не умеет наладить бесперебойную работу всех узлов жизни. Потому что это трудно. Что делать рядовым гражданам в условиях безвластия? Нет даже ни одной асфальтированной дороги! Новый мэр Рудольф Леонидович ждёт повышения четвёртый год, а пока отбивается от требований жителей привести в порядок хотя бы центральную городскую магистраль – Мировой проспект. Он приводит доводы, что «в дружественных странах Африки» жизнь и того хуже, а «в лихую годину наш народ и не такую нужду терпел». В это же время местный криминальный авторитет Волков самовольно асфальтирует свою Лесную улицу, которую за это все начинают звать проспектом…

---

Потом он подумал: а стоит ли вытаскивать эти воспоминания на поверхность? В любом компьютере есть такие системные файлы, которые лучше не удалять и даже не просматривать, иначе вся система выйдет из строя. Есть программы-шпионы, вирусы, которые становятся опасными только в момент их вскрытия, а до этого они могут спокойно храниться годами где-то на жёстком диске. Человек создал компьютер по своему образу и подобию и придумал способ очистки его диска именно потому, что сам не в состоянии вот так нажатием одной кнопочки очистить своё донельзя захламлённое сознание. Он и рад бы его не захламлять, но что делать, если жизнь в избытке поставляет события, которые лучше бы никогда не видеть, никогда в них не участвовать. Засядет так в голове какая-нибудь зараза, как паразиты в кишках, и попробуй, избавься. Когда дочь училась на врача, она вычитала ему из какого-то учебника, что симбиоз живого организма с вредными микробами необходим для продления жизни, а без каких-то там бацилл были бы невозможны некоторые фазы пищеварения и обмен веществ. Что касается абсолютной чистоты организма, то это утопия, так как полностью стерильный человек существует только в абстрактных теориях. Может быть, и абсолютно чистое сознание – такая же утопия, раз жизнь постоянно поставляет человеку всякий хлам для усвоения?

Так он пришёл к выводу, что ему лучше не копаться в своём искалеченном внутреннем мире, не расковыривать плохо заживающие раны, не давить бацилл сознания, а то в психике начнётся какая-нибудь гангрена и «вся система выйдет из строя». И если самое простое определение психического здоровья состоит в отсутствии психических расстройств, то разве, по аналогии, отсутствие телесных заболеваний и физическое здоровье – одно и то же?

Но сегодня его что-то ужасно раздражало, и он хотел понять: что же. С ним такое иногда бывало. Навалится какой-то гнев на разум, а как его выпустить и на кого – он не знал. Было у него для таких случаев только одно твёрдое правило: никогда не направлять его на своих…

– Песок-то разгружать?

– Да подожди ты!

Авторитет прислушался к доносившимся с улицы голосам и почувствовал, как что-то скрипит у него на зубах. Песок! Вот что его раздражало. Сыпучее и сухое до першения в горле слово «песок», от которого у него сразу возникало смутное чувство ужаса и приказ не дышать. Поэтому он сразу задыхался. Но не всегда. Иногда. Больше всего бесило, что он не может вычислить, когда же произойдёт это «иногда». А ещё больше злился на себя, что очень боится этих внезапных приступов. Получается, они были сильнее его, они держали над ним власть. Он не знал, что надо сделать, кого убить, чтобы освободиться от них.

Он не помнил, когда это случилось в первый раз, но отлично запомнил второй. Они тогда с женой были в Зеленогорске, где он увидел на залитом солнцем пляже много песка. Увидел, как отдыхающие в шутку закапывают в нём друг друга. И вдруг ему от этого зрелища стало плохо, как никогда прежде не было. Какая-то невозможная резь в глазах и сдавленность в груди, так что нельзя сделать вдох. Он запомнил, как мимо проплывали незнакомые люди, заглядывали ему в лицо, давали жене советы, что надо делать, а он был готов убить этих самонадеянных болванов за их советы: откуда они могут знать, что с ним?! Жена смотрела на него вопросительно и с тревогой. Ему стало стыдно, что он постоянно её пугает, и как она выдержит, если это на всю жизнь. И страшно, что с ним происходит что-то неподдающееся контролю. Она увела его с пляжа в санаторий. Потом уже вечером он тихо встал с кровати и пошёл на залив. И ничего не случилось! Стоял на берегу по щиколотку в этом песке, испуганно прислушивался к своему организму, не отколет ли он опять какой-нибудь номер, не накатит ли удушающая боль в горле. Потом совсем осмелел, полежал на этом песке, и хоть бы хны! Потом его нашла жена, и они долго гуляли, обнявшись по полоске набегающей и отступающей волны, как и многие другие отдыхающие. И все эти люди ему тогда были ужасно симпатичны, мир нравился до невозможности… А через полгода приступ повторился. И вот он никогда не болел, но очень стыдился этой своей слабости.

Жена ему сказала, что некоторые люди боятся воды, а он боится песка, и в этом нет ничего ужасного. Просила, чтобы он перестал бороться с собой, пусть всё идёт своим чередом: «Всё равно тебя не брошу, потому что ты хороший». Так у них повелось, что она иногда читала ему вслух, а он слушал, закрыв глаза, когда уставал так, что не мог спать, но и сам читать не мог: буквы прыгали в поле зрения. Слушал не столько книгу, сколько её голос, нежный и твёрдый одновременно, глубокий, как тихое лесное озеро, в котором запросто утонуть, поддавшись на эту обманчивую тишину. Ему нравился её голос, даже если приходилось его повышать. Он как-то сразу успокаивался от его звучания, узнал бы его из тысячи.

Однажды она читала ему книгу, что раньше у представителей высшего класса была забава изображать из себя психически неуравновешенного человека. Считалось, что у низшего грубого сословия, крестьян, солдат и мастеровых, нет души, психики, так что и болеть там нечему. Эта публика создана для тяжёлого физического труда и изнуряющей службы, где душа не нужна, поэтому ею обладает только элита. Вот элита и отрывалась по полной: демонстрировала друг другу свои заскоки, словно некое соревнование шло, у кого этой души, стало быть, больше. Всевозможные эпилепсии и шизофрении были в такой моде, что ими «болели» через одного. Якобы у избранных души так много, больше всех отвесили при раздаче, аж воспалилась. Реальным душевнобольным завидовали белой завистью! Нервные расстройства считались признаком сильной личности от переизбытка психической материи. Дескать, изболелась душенька за страну и народ, будь он не ладен, довели элиту до безумия. Но поскольку подавляющее большинство всегда психически здорово, то приходилось культивировать в себе разные странности искусственно и даже насильственно. Некий граф, например, приходил в гости и поедал там не угощение со стола, разговаривая о высоком, а цветы на окнах. Все к этому так привыкли, что заранее готовили обладателю сложной душевной структуры горшочек с сочной геранью – всё ж вкуснее сухого плюща.

Авторитет редко так смеялся, даже просил ещё перечитать. Он вспомнил, как призывники жрали цветы на медкомиссии в Военкомате. Кактусы! Районный психиатр-садист специально горшки подменил, а то надоело смотреть на совершенно здоровые и хитрые рожи детей трудового народа, как они бодро жуют его любимый хлорофитум, словно салат метут. Эка невидаль – традесканцию слопал! Это любой дурак осилит, а ты попробуй колючее дитя пустыни. Один плечистый пэтэушник сожрал три штуки за подход!

– Браво, – мрачно констатировал председатель комиссии. – К службе готов. Туда, куда вас отправят, молодые люди, таких сочных кактусов, конечно, нет, но разных колючек предостаточно. И вам придётся иногда их кушать. Инструктор объяснит, как это лучше делать. Кстати, сами колючки жрать совсем не обязательно. И ещё… Вас там по-настоящему сведут с ума, так что я не прощаюсь.

И заботливо выдернул несколько иголок из носа расстроенного призывника, который потом дослужился до майора спецназа, сейчас уже на пенсии, выбил у армии квартиру в ближних пригородах Северной Столицы. В буквальном смысле выбил – начальство за горло взял, когда оно крякнуло своё излюбленное: «Ещё не время сынок, не все пингвины в Антарктиде по хоккейной клюшке получили». Крышует бизнес в своём районе, иногда Авторитету помогает решать кой-какие мелкие проблемы. В преступном мире известен под позывным Кактус. До сих пор недоумевает, зачем жрал эту гадость. Напугали ребёнка армией, а оказалось, что на гражданке куда как страшней.

Бывает же такое, чтобы здоровому человеку приходилось изображать из себя безумного! У элиты и в новом веке это модно – данная публика не меняется. Говорят, что в новом веке мир переплюнет самого себя по части сумасшествий за все предыдущие столетия. Авторитету же очень хотелось избавиться от этого состояния, которое он не знал, как и обозначить. Больше всего бесило, почему он не может понять, когда это произойдёт в следующий раз. И главное, он очень много видел песка на войне, наглотался его предостаточно на Кавказе и Балканах, но там этого просто не замечал. А в мирной жизни мог запросто сделаться больным и беспомощным от одного его вида.

Сегодня на Лесную улицу должны были привезти песок для строительства дороги. Он знал это ещё вчера, и вот со вчерашнего в нём сидит ужас: «А если сейчас это повторится?». И уже давит на виски этот кошмарный звук сухого сыпучего песка: «а ессли… а есссли…».

– Тьфу ты, детские капризы! – он разозлился на себя и окончательно проснулся.

Встал, оделся и подошёл к окну, выходящему на улицу. Светило солнце, отражаясь в бесчисленных лужах и мокрой листве. Заметил «КамАЗ» с песком и тут же отвернулся. Посмотрел в другое окно на двор, увидел жену за странным занятием: она сачком бережно вылавливала из пруда какую-то траву. Он догадался, что это, видимо, ночной ливень смыл цветы с её любимой клумбы. Улыбнулся, вздохнул и стал спускаться вниз, где его ждал прораб – тот ещё фрукт.