Грэм Мастертон - Жертвоприношение

• Название: Жертвоприношение
• Автор: Грэм Мастертон
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-099094-8

Дэвид Уильямс приезжает на остров Уайт ремонтировать старый викторианский особняк Фортифут-хаус, надеясь оправиться после неприятного развода с женой. Но в первую же ночь он слышит какие-то громкие шорохи на чердаке, днем видит призраки давно умерших людей у заброшенной часовни поблизости, а потом выясняет, что у местных жителей Фортифут-хаус пользуется дурной славой: вот уже целый век он связан с исчезновением детей по всей округе и с легендой о страшном чудовище по имени Бурый Дженкин. Только это не обычная история с привидениями. Зло, поселившееся в Фортифут-хаусе, куда страшнее и могущественнее любого призрака, и жизнь Дэвида скоро превращается в невыразимый кошмар, в котором гибнут люди, а прошлое, настоящее и будущее сплетаются в единую неразрывную нить.

---

– Дэнни, – спросил я его, – что скажешь, если Лиз останется с нами? Не возражаешь?

Дэнни замер. Задумался, а затем сказал:

– Хорошо, – и убежал прочь.

Я взял Лиз под локоть и повел ее в дом:

– Давай найдем тебе комнату.

Мы поднялись по лестнице и прошли по коридору. В доме было семь пустых спален, но лишь в трех из них стояли кровати, и только две с матрасами. Попрыгав на них по очереди, Лиз выбрала комнату напротив моей. Другой мебели там не было, кроме дешевой лакированной тумбочки и потрепанного кресла «Паркер Нолл». Но Лиз, похоже, это не смутило. Думаю, это было лучше, чем заброшенная мастерская.

– Мы приберем здесь, покрасим и найдем какие-нибудь занавески, – сказал я. – Видишь, у тебя отсюда прекрасный вид на площадку перед домом и подъездную дорожку.

Лиз бросила свой мешок на кровать:

– Здорово. Повешу на стену плакаты.

Мы вместе вышли в коридор.

– Не нужно было этого делать, – бросила она мне через плечо. – Если я надоем, не молчи. Просто скажи «пока», «на выход» или «проваливай». Я не стану возражать.

Она начала спускаться по лестнице впереди меня, продолжая что-то говорить. Тем временем, проходя мимо маленькой чердачной двери, я отчетливо услышал царапанье. Как будто какой-то крупный зверь прижался к двери с другой стороны, но потом (услышав наше приближение) осторожно поспешил вверх по лестнице. В кромешную тьму. Где стал ждать. И слушать.

На верхней ступеньке я замешкался, держась рукой за стойку перил. Звук был настолько иррациональным и омерзительным, что меня начал бить озноб. Он напомнил мне о крысах, с которыми я сталкивался в ислингтонской канализации. Только это существо было крупнее и, если такое возможно, грязнее.

Лиз остановилась на угловой ступеньке и посмотрела на меня снизу вверх.

– Что-то не так? – спросила она. – У тебя такой мрачный вид.

– Думаю, мне нужно еще выпить, – сказал я и проследовал за ней на кухню.

4. Крысолов

Перед обедом Лиз и Дэнни пошли по магазинам, чтобы купить хлеба, ветчины и помидоров. Когда они ушли, я сел в огромной пустой гостиной посреди пыльных солнечных лучей и принялся звонить в совет острова Уайт.

– У меня здесь крыса. Возможно, белка. Хотя, судя по звукам, больше похоже на крысу.

– Что ж… Извините, но мы больше не занимаемся грызунами. По причине сокращений. Вам придется обратиться к частникам.

– Можете кого-нибудь порекомендовать?

– В районе Бончерча? Попробуйте обратиться к Гарри Мартину. Он живет в Шанклин-Олд-Вилидж, это недалеко.

– У вас случайно нет его номера телефона?

– Нет… не думаю, что у него вообще есть телефон, если честно.

Лиз приготовила для пикника бутерброды с сыром чеддер и ветчиной, которые мы съели на лужайке, под раскаленным, подернутым дымкой небом. Лиз разговаривала больше всех. Она была открытой, непосредственной и искренне веселой. Хотела работать в органах местного самоуправления. К числу марксистов-ленинистов не относилась, но и второй Маргарет Тэтчер не была. Она верила, что сможет как-то изменить мир.

– Я уверена, что смогу добиться перемен, – с энтузиазмом заявила она.

«Конечно, сможешь», – подумал я. Может, и цинично, но доброжелательно. Все в твоем возрасте думают, что смогут оставить свой след.

– Просто хочу быть гением, вот и все, – сказала Лиз. – Знаменитым гением. Хочу появляться на телевидении и с фальшивым немецким акцентом обсуждать состояние общества.

– И каково же состояние общества?

Она легла на старую коричневую занавеску, которую я принес вместо одеяла для пикника. И отхлебнула прохладное «Фраскати»[10] прямо из бутылки.

– Состояние общества таково, что мужчины относятся к женщинам как к богиням, пока не заполучают их. Затем они начинают эксплуатировать их, мучить, избивать и оскорблять. И чем больше они их эксплуатируют, мучают, избивают и оскорбляют, тем больше женщинам это нравится.

– А тебе нравится? – спросил я.

– Нет. Категорически нет. Но с другой стороны, меня никто и не заполучал.

– Знаешь, не все мужчины – невоспитанные хамы, избивающие своих жен.

– Все достойные – именно такие. И в этом есть страшная ирония.

Я сел и стал наблюдать, как Дэнни играет возле пруда.

– Осторожно, Дэнни! Там глубже, чем кажется на первый взгляд!

– Ты ведь обожаешь его, правда? – спросила меня Лиз, прищурив один глаз от солнца.

– Конечно.

– Но ты не любишь его мать.

– В некотором смысле еще люблю. Но что толку? Она живет в Дареме с каким-то бородатым типом по имени Рэймонд.

Лиз кивнула.

– Понимаю, о чем ты. Я знала одного парня по имени Рэймонд. Никчемный тип. В школе он отдавал все свои обеденные деньги в «Лигу сострадания»[11], а потом ходил и клянчил у других детей бутерброды. Себя он считал святым.

– Может, он и был святым.

Лиз рассмеялась:

– Тоже мне святой. После окончания школы его поймали на крыше склада в Южном Кройдоне, когда он пытался украсть телевизоры.

Я доел бутерброд, взял бутылку вина и сделал большой глоток.

– Сегодня мне нужно будет сходить в Шанклин-Вилидж, поговорить с крысоловом. Или «спецом по грызунам», как их сейчас называют.

– Можно мне с тобой?

– Будет лучше, если ты присмотришь за Дэнни. Ты же не будешь возражать?

Лиз улыбнулась и покачала головой:

– С удовольствием. Он очень милый. Спросил меня, люблю ли я тебя. Думаю, мы поладим.

– У тебя есть младшие братья или сестры?

Ее улыбка померкла, и она откинула волосы назад.

– У меня был младший брат, которого звали Марти. Но он погиб при пожаре. Знаете, были такие старые парафиновые печки. Она опрокинулась, и он сгорел. Ему было всего четыре года. Мама и папа чуть с ума не сошли.

– Мне очень жаль, – сказал я как можно мягче.

Лиз скривила лицо:

– Уже ничто не поможет.

– Что ты думаешь о рассказе Дорис? – спросил я.

– О старом мистере Биллингсе и молодом мистере Биллингсе? По-моему, замечательная история. Но про пустые дома постоянно рассказывают такие истории. На нашей улице был один такой дом. Назывался «Лавры». Жившая в нем старуха умерла от рака. И все дети считали, что можно по-прежнему увидеть ее лицо в одном из окон на верхнем этаже. Очень бледное, с белыми волосами. И при этом она кричала на детей, чтобы те убрались из ее сада, как делала при жизни. Только через стекло ее не было слышно. И мы, глупыши, очень боялись.

– Сегодня утром я кое-кого видел, – сказал я. – Я смотрел через окно вон той часовни и увидел, как кто-то стоит примерно здесь, на лужайке.

Лиз закрыла глаза:

– Брось, Дэвид, это мог быть кто угодно.

Было приятно услышать, как кто-то произносит твое имя. Это единственная роскошь, по которой действительно скучаешь, когда ты один.

Дэнни всегда называл меня папой. И это тоже было приятно. Но не настолько, как когда Лиз назвала меня Дэвидом.

– Я лучше пойду, – сказал я ей. – Спасибо за бутерброды.

Она легла на старую занавеску и посмотрела на меня с прищуром.

– Пожалуйста, месье. Чего изволите на ужин?

– Как насчет чили, про который ты говорила?

– Хорошо. Можешь купить мне баночку фасоли, немного тмина и молотого красного перца?

– Что-нибудь еще? Чуток мяса, пожалуй, не помешает?

Она рассмеялась. Оглядываясь назад, я думаю, что именно в тот момент начали слабеть мои чувства к Джени. Я понял, что в мире существуют и другие женщины. Необязательно Лиз, но другие, которые могли смеяться и быть привлекательными. А возможно, и позаботиться о Дэнни.

– Фарш, – сказала она. – Не очень жирный.

Я оставил ее одну и направился через сад к дому. И тут заметил в одном из окон верхнего этажа бледную фигуру. Она наблюдала за мной.

Я не смог заставить себя поднять голову и прямо посмотреть на нее. Чего требовал Фортифут-хаус, так это здоровой доли скептицизма – неприятие нормальными и здравомыслящими людьми того факта, что мужчины во фраках и цилиндрах могут расхаживать спустя сотни лет после своей смерти. Неприятие того факта, что волосатые, хихикающие твари могут носиться по чердакам. А из окон могут выглядывать бледные лица.

По моим ощущениям, Фортифут-хаус был всего лишь клубком сожалений, воспоминаний и галлюцинаций. Возможно, не самое подходящее место для меня, учитывая наш разрыв с Джени и мою крайне нестабильную натуру. Но это не значит, что в доме обитало зло или призраки. Я не верил в «зло». Не верил в призраков. Я видел, как гроб с моим отцом исчез за плюшевыми красными занавесками вортингского крематория под звуки «Старого креста»[12]. И хотя я молился Богу, чтобы тот воскресил отца, больше я его не видел. Я не столкнулся с ним в брайтонской библиотеке, не видел его на пляже, выгуливающим своего бультерьера, как он обычно делал. Quod erat demonstrandum[13], по крайней мере для меня.

Но, когда я поднимался по ступеням террасы (под жарким полуденным солнцем) и снова посмотрел наверх, бледноликое существо по-прежнему оставалось там. Что бы это ни было – отражение, занавеска, уголок зеркала или черт знает что еще.