Елена Пильгун - Мысленный волк, или Точка росы

• Название: Мысленный волк, или Точка росы
• Автор: Елена Пильгун
• Жанр: Русское современное

Время – нелинейно. Но заходя на каждый новый круг, мы неизбежно проживаем его немного… по-другому. Константой остается лишь боль, что мы снова не совпали в пространстве времени и координат. И что останется мне, Охотнику за мечтой: разорвать себя на клочья или научиться жить единым в трех лицах, в этой вечной точке росы? Кто ты и что ты?

---

А потом наступили те самые выходные. На работу Шикари не выпустили даже после искренних заверений, что не нужны ему отгулы и двойная оплата. И вот теперь он сидит на кровати в пустой тихой комнате с видом на пойму Москвы-реки и пытается дышать. Просто дышать. Не думать, черт побери!

Спектр чувств внутри уложился бы в линии фтора – электро-алую боли от иллюзии абсолютной ненужности и глубокую фиолетовую от понимания «так надо». Снова и снова подключаться к Сети, видеть пустой почтовый ящик и звереть от тоски… Это была настоящая ломка, о которой говорил отец, заклиная не пробовать никакую синтетическую дрянь из рук однокашников. Ха, дрянь значит нельзя, а Овера… тьфу, это ж надо, деду там икнулось… а Флина, значит, можно. Та еще доза, раздери троян всю эту жизнь.

Пресвятой коннект, нет, еще немного и я начну его искать…

«А гордость у тебя осталась вообще? – вопросил волк, скаля клыки. – Ну, хоть капелька? На коленях поползешь за вниманием и любовью. Раз за разом унижаться будешь, да? А ты подумал – зачем ты ему нужен? У него есть работа, семья, Майя там какая-то на горизонте маячит. Ты ж ему пятое колесо. А уйти у тебя сил не хватит, слабак».

Шикари с силой откинулся на подушку, дрожа всем телом. Я не буду тебя слушать, Зверь. Не буду! Иначе потеряю все, что есть в моей жизни светлого, доброго, вечного…

«Он будет счастлив, а ты будешь всю жизнь стоять у его порога?»

Кулаками. Об стену.

– Ненави-и-ижу-у-у!

Рот свело судорогой, он кривился сам, не подчиняясь разуму, помогая рождать горлу нечленораздельный вой. Слезы жгучие, словно кукольник известку растер на щеках, медленно текли по коже.

Так до сих пор ничего нет в мире истинно «моего», боги Сети. А, может, и не надо?

Крамольная, казалось бы, мысль, вдруг обрела плоть и кровь. Вспомнилось давнее «Никогда и ничего не просите. Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут!16». Я не буду писать тебе ничего, Фаэтон. И гордость тут ни при чем, я давно ее растерял. Просто позови, когда…

Шикари осторожно, тщательно контролируя каждое свое движение, встал и запер дверь. Сенсорный замок тихо пискнул, превращая контур комнаты в клетку. Шторы можно не трогать, зимний день догорает быстрее, чем свеча. Кстати о них… Через пять минут пространство обогатилось запахами горелого, треском язычков пламени и музыкой «под настроение», считанное сенсором смартфона.

Lost ’til you’re found

Swim ’til you drown

Know that we all fall down

Love ’til you hate

Strong ’til you break

Know that we all fall down…17

Все как одной ноябрьской ночью. Москва? Питер? Или в полушаге от всего, Новгороде? Не важно. Лишь одно новшество: катана плашмя ложится на кровать, разделив несчастные метр-сорок со своим хозяином.

Кто из великих сказал «Жизнь чудесна. Режьте тортики, а не запястья»? Кажется, Трой Сиван. Шикари улыбнулся, ведя пальцами по полированному клинку. Как много ты знаешь, сталь… Если б ты могла говорить, то я, наверно, все-таки узнал бы, почему дед так старательно прятал глаза, даря твой клинок мне на восемнадцатилетие.

Давай, Шикари Такахаси, перекраивай себя. И начни с малого, раз уж так сложилась жизнь. Пальцы ловко перехватили клинок и поставили тупым ребром на шею. Дрожь. Ты будешь делать это каждый вечер, раз за разом прижимать ледяную сталь к горлу, потом лить со свеч обжигающий парафин на сонную и цеплять поутру колючий шарф на голую шею. Пока не перестанешь дергаться от чужого прикосновения к этому месту.

Это твой путь, Охотник.

И ты его пройдешь до конца. Ради себя.

***

Облако тонкого кофейного аромата с ноткой корицы окутало Флина. Да, отец оказался прав – табак почти не чувствуется. Специально для таких наркоманов как мы – эффект есть, засветки минимум. А теперь выдохнуть и подключиться к Сети. Флин по привычке прикрыл глаза, ныряя в космическое небо на заставке своей си-сферы. Синяя птица почтового клиента молча чистила перышки. Ни одного входящего от Шикари за неделю.

Флин вдруг поймал волну обиды. То есть да, он сам попросил тишины в эфире, но… Кто-то очень взрослый внутри тихо вздохнул: «А ты хотел, чтобы он приполз на коленях?..»

Вот как все обернулось, Охотник. Я прогнулся под обстоятельства. Ты смирился. Сможем ли удержать ладонь в ладони?

Докурив сигарету, Флин затушил окурок о раму огромного панорамного окна на смотровой площадке питерской штаб-квартиры «Дивайн». Прости, Охотник, ранжирование в режиме онлайн. Если я не успокоюсь от этой дозы никотина, то не смогу написать тебе даже пары спокойных фраз. А впрочем, к чему слова? На горизонте – Пулково-Сити. Знак, что я помню тот запредельный полет на 75 этаже «Сатурна» в твоих горячих и чутких руках. И фото этих башен, парящих над линией горизонта, будет у тебя через три… Два…

Трель входящего вызова буквально впечатала Флина в стекло. Черррт бы побрал эти новшества. «Дивайн», как обычно, бежит впереди локомотива новых технологий, и приказом генерального все сотрудники обзавелись встроенным в импланты сервисом телефонии.

– Флин Вебер, вас ждет директор.

Долго жить будет. А кто-нибудь вообще помнит, что сегодня воскресенье?

Но прежде отправить сообщение. Не сердись на меня, Шикари.

[Обними меня, Охотник.]

Кабинет генерального по праву считался лучшим местом всей штаб-квартиры. Обзор не загораживала ни одна из соседних башен трансатлантических корпораций, и весь Питер лежал в хрупких ладонях Анастасии Марковой. Флин в который раз ударил себя картинкой из мира, что не случился: вместо этой раскрашенной куклы в неоно-розовом за столом сидит его отец, сухой, скуластый и светлокожий, почти не меняющийся с годами, лишь каплей седины платящий дань дате рождения в паспорте.

Кто и почему сказал ему, что отец должен занимать это место по праву, Флин толком не знал. Да, известно, что когда-то Кристиан Вебер поднял «Дивайн» из простого стартапа до уровня корпорации, собрав своей искрой сплоченную команду по обе стороны от океана. А что случилось потом, оставалось за кадром, как бы настойчиво Флин не пытал Сеть. Подлога в документах не было, это он мог сказать определенно, но, черт возьми, никто мог и не подделывать летящий росчерк Кристиана Вебера. Он мог поставить его сам.

Прогнуться под обстоятельства.

Сделать Выбор. А кто не сделал Выбор – выбыл.

– И долго вы в облаках будете витать, Флин… Кристианович?

Обжегшись о собственное отчество, не приспособленное к русскому официозу, Флин глянул прямо в глаза своему непосредственному начальнику. Да, ты – гендиректор, Анастасия Валентиновна, а я твой зам по инновациям, раздери троян это слово, от которого за версту веет правилом трех «И» – «Инициатива Инициирует Инициатора».

Одно но – ты по отчеству меня еще не называла.

– Я вас слушаю, госпожа Маркова.

Госпожа, бл*ть. Заставила же всех так себя называть… Господ в семнадцатом году перерезали, да видно, не всех. Плетку, что ли, тебе подарить на восьмое марта?

Нет, отец, ты у нас мастер выругаться так эпично и так цензурно при этом, что и не подкопаешься. А мне еще учиться и учиться.

– Я уже намекнула вам о теме разговора, Флин Вебер. Тут, знаете ли, – кукла в кожаном кресле прищурила свои нарисованные глаза, – есть темы второстепенные и первостепенные. Оптимизация кадров, сокращение расходов – это настолько тривиально, что и говорить не стоит. А вот наш последний заказ…

Флин тихонько щелкнул пальцами, сбрасывая высокое напряжение в воздух. «Последний» не говорят. Он не просто последний, он – единственный. И это в разы хуже. Для полной задницы добавить только, что заказчики – вояки.

– Заказчик приедет на следующей неделе, – сообщила кукла с видом театрально-убитым. – И мы должны провести при них испытания с полным функционалом.

– Но это ведь сдача этапа, по сути, – запротестовал Флин, возмущенно тряхнув светлой шевелюрой. Серые глаза его вдруг стали цвета полированной стали. – А до этого у нас по договору еще четыре месяца. Или я не прав, госпожа Маркова?

Госпожа Маркова пожала плечами. Ей было все равно, и Флин еще раз проклял порядок вещей: сначала организацию создает человек идеи, как его отец, потом директором становится администратор местного разлива с уклоном в экономическую эффективность, а третий, как правило, оказывается просто завхозом.

Про четвертого и пятого говорить и вовсе не приходилось.

– Это невозможно сделать, – твердо сказал Флин, собираясь в одну монолитную пружину. – Исследования только начались. И еще не готова новая оболочка визуализации.

– Это возможно, Флин Кристианович.

Да что за… Второй раз. Думай, думай, птица, а иначе иллюзия силка станет реальностью.

– И дело даже не в том, что мы обязаны выполнять все желания заказчика, – Анастасия Маркова встала за столом, упираясь кончиками пальцев в полированный пластиковый хай-тек, – а в том, что иначе вы вылетите из «Дивайн» с большим треском. Вы ведь копаете под меня, Флин. А мне стоит лишь вытянуть на свет имя взявшегося за оболочку визуализации фрилансера и поставить рядом с вашим.