Владимир Зангиев - Чужбина не встречает коврижками. История русского эмигранта

• Название: Чужбина не встречает коврижками. История русского эмигранта
• Автор: Владимир Зангиев
• Жанр: Русское современное

Выезжая за границу, русские люди никогда не знают с какими трудностями придётся столкнуться там. Вот об этом и пойдёт повествование в романе. Уверяю, читатель не испытает скуки.

---

– Но ведь Чили принадлежит к странам третьего мира. Неужели вам не хотелось бы жить в более цивилизованном и богатом государстве?

– В более цивилизованном и богатом государстве, бесспорно, жить хорошо, надёжно, но нас там не ждут. Там больше проблем с оформлением документов. Почти невозможно получить вид на жительство. В латинских же странах, как я считаю, всё это решить гораздо легче. Въездную визу в Чили я получил настолько быстро и легко, что даже сам этого не ожидал. А прежде того ведь делал несколько попыток получить такую визу в более развитые страны, но все усилия оказались тщетны.

– Как же у вас получилось с чилийской визой? Другие мне рассказывали, что смогли из России попасть в Чили только через Аргентину.

– Не знаю, батюшка, как другие, но я в чилийском посольстве в Москве попросил встречу с консулом и мне её предоставили, где я повел речь о политическом убежище.

– Вот как! А на каком основании?

– Я рассказал, что не мог заниматься своим профессиональным делом, какие имел проблемы с местными властями, милицией и ФСБ.

– Почему вы имели эти проблемы? Вы кем работали там?

– Работал журналистом в городской газете. С распадом прежней социалистической системы газеты перешли на самофинансирование. А это значит, что для того, чтобы выжить, нужно стало иметь больше читателей, покупающих газету, для привлечения которых необходимо делать более увлекательные материалы, то есть, писать о самом горячем, самом насущном, в том числе и о российской политике. Но, как известно, политика – дело грязное, тем более в России, и когда кто-то начинает ворошить эту грязь, власть имущим это не всегда нравится. На сей почве и возникли у меня проблемы.

– И что, вас сажали в тюрьму, истязали на допросах?

– Нет, до этого дело не дошло. Сталин давно умер и положение в связи с этим внутри России несколько изменилось. Сейчас просто по неподтверждённому доносу людей не хватают и не бросают в лагеря. Можно стало до определённого предела критиковать нынешние порядки. Но когда переступишь черту – это становится чревато нежелательными последствиями…

– Вы, наверное, хорошо делали свою работу, старались для своих читателей, раз имели проблемы с властями?

– Я был посредственным журналистом, ибо меня так долго терпели официальные органы. Более талантливых моих коллег уже нет среди живых. Но в какой-то момент я почувствовал, что и мне небезопасно дальше оставаться в этой стране.

– Неужели наступила угроза для жизни? Как вы это определили?

– Начну с вступления. Я жил в маленьком курортном городке на юге России. В городе была всего одна газета, в которой работали четыре журналиста. Все мы для местного населения были персонами хорошо известными. Каждый журналист имеет сеть внештатных сотрудников и других носителей информации, благодаря которым он знает обо всём происходящем в городе. А те, кто много знают, всегда являются объектами, интересующими секретные и иные официальные службы. Так и меня, однажды, – было это в 97-м году, – пригласили на беседу в ФСБ (так стало называться КГБ после распада СССР), где заместитель начальника городского отдела этого ведомства предложил мне сотрудничество с его «фирмой». Я категорически отказался. И нечего изумляться моей смелостью, просто с некоторых пор это зловещее ведомство значительно утратило свои позиции и стало возможным без последствий отвечать отрицательно в диалоге с его сотрудниками. Конечно, опять же до определённого предела. Спустя полчаса после такой беседы меня отпустили, но порекомендовали хорошенько подумать над предложением и на следующем собеседовании надеялись встретить взаимность.

Рассказывая свою историю священнику, я живо вспоминал недавние события своей жизни. Нервы натянулись стальными канатами, адреналин наполнил нутро, в голове застучало, как в барабане, по которому беспрестанно бьют колотушкой. Я стал нервно вертеть в руках столовую ложку, которой только что ел постную монастырскую похлёбку. И вдруг… о, что я вижу! На тыльной стороне ложки была отчётливо оттиснута фашистская свастика. От неожиданности я чуть не выронил столовый предмет из рук, но вовремя спохватился и сделал вид, будто ничего не произошло.

А святой отец, заинтересованный моей историей, продолжал дальше расспрашивать:

– Ну и что было на следующей встрече? Они вас всё же вынудили работать на них?

– Следующей встречи не было. Мне удалось её избежать так. Моей напарницей по работе в газете, с которой я делал много совместных материалов, была одна опытная журналистка. Она много лет работала в нашей газете и очень многое знала, что творится в городе. Между нами были очень дружеские отношения и она, как более опытная, опекала меня. Ей-то я и рассказал о своей заботе. Наталья, так её звали, живо посочувствовала мне, но прежде разъяснила, что сотрудничая с ФСБ, я приобрету большие преимущества и перспективы.

– Это хорошая «крыша», имей ввиду, – напирала моя наставница. – Они способны прикрыть тебя в любой ситуации и от бандитских структур, и от официальных ведомств. Кроме того, можно гордиться, что именно тебе предложили сотрудничество, ведь эти люди не доверятся кому попало. Да и многие журналисты работают на ФСБ.

Но я не нуждался в такой «крыше», отрабатывать которую нужно будет путём доносительства и наушничества. Я так прямо об этом и сказал Наталье. Она покровительственно посетовала, что я наивный максималист и поэтому не могу пользоваться преимуществами, которые представляет судьба. И ещё она пообещала переговорить с начальником городского отдела ФСБ по поводу моего дела, чтобы его сотрудники оставили меня в покое. С того момента больше меня никто не вербовал.

– Так получается, что она сама сотрудничала с ФСБ, раз смогла решить так легко вашу проблему, – догадался священник.

– Об этом, батюшка, вслух не говорят…

***

И всё-таки вторая встреча с заместителем начальника городского отдела ФСБ капитаном Стрежекозой у меня состоялась, но вот в связи с чем.

Опять же, с Натальей мы «раскопали» один горячий материалец, где в неприглядном виде предстал предшественник КГБ – сталинское НКВД. Одна старушка, предвидя свою скорую кончину, решила исповедовать душу. А груз на ней был тяжкий. И написала бабка нам в редакцию письмо, в котором рассказала о страшном убийстве, невольным свидетелем которого ей довелось стать в пятнадцатилетнем возрасте.

…Шёл август 1942 года. Кругом бушевала война. Немцы заняли Краснодар, но перед тем советские органы НКВД успели всех политических заключённых, содержавшихся в краснодарских тюрьмах, собрать в один большой этап и погнали их пешей колонной в тыл. Заключённых кормили жидкой похлёбкой из гороховой шелухи, поэтому было много истощённых, ослабленных, которые, обессилев, падали и их тут же, согласно законам военного времени, пристреливали конвоиры.

Этап продвигался медленно, а немцы рвались вперёд, к Туапсе. Вместе с этапом двигался обоз, в котором находилось имущество и семьи комсостава. Дочь тюремного врача, пятнадцатилетняя Таня, тоже находилась здесь. Она была непоседой и её видели то в голове колонны, то в хвосте. Девочка перезнакомилась со всеми из этапа, лишь к заключённым не разрешалось подходить и разговаривать с ними. Наконец, колонна добралась до предгорий Кавказа и вступила в горячеключевские леса. А наступающие фашистские части уже были совсем рядом, самолёты бомбили отступающих. Много заключённых погибло от бомб.

Этапников гнали балками и ущельями на Хадыжи. Руководство торопилось, тревожась за своё имущество и семьи. И вот, поступила информация, будто Хадыжи заняли немецкие парашютисты. Что было делать? Руководящий состав пребывал в растерянности, собрались на срочное совещание, на котором и приняли зловещее решение…

Стояла тёплая летняя ночь с 12-го на 13-ое августа. Звуки близкой орудийной канонады, ставшей уже привычной уху, не нарушали сна. Но вот, в какой-то момент, в ночную симфонию вплёлся посторонний тяжёлый рокот. Таня проснулась и стала прислушиваться.

Звук тяжёлых машин доносился откуда-то из леса совсем рядом. Девочка незамеченной часовыми в темноте пробралась на звук. Взору её открылась большая поляна среди леса. По дальнему краю поляны бульдозеры вырыли длинный ров. Закончив земляные работы, тяжёлые землеройные машины выстроились на противоположном от рва краю поляны и осветили своими фарами поляну и ров. При свете фар были видны руководители этапа, которые отдавали распоряжения. Появилась освещённая фарами первая партия заключённых, которых выстроили на краю рва. Конвой вскинул винтовки, раздались выстрелы и первые расстрелянные упали в яму…

Почти до рассвета трудились чекисты. Времени не было особенно тщательно заметать следы преступления, поэтому теми же бульдозерами поспешно завалили землёй трупы, отогнали технику назад на близлежащие буровые вышки, где её позаимствовали, и теперь уже налегке драпали к своим. Убийцы решили, что их кровавое деяние спишется на немцев. Но оказался свидетель. Знали о совершённом злодействе и нефтяники – жители близлежащих хуторов и посёлков. Позже, по прошествии многих лет, когда уже осыпались и заросли травой окопы и воронки, грибники нередко находили на роковой поляне человеческие черепа и кости. А однажды весной протекающая недалеко речка изменила русло и понесла свои воды через ту поляну, размыв часть рва, ставшего братской могилой. Тогда-то и выступило наружу множество останков расстрелянных здесь заключённых. Многие местные жители знали об этом, но молчали, держась, как говорится, от греха подальше.