Григорий Каковкин - Теория и практика расставаний

• Название: Теория и практика расставаний
• Автор: Григорий Каковкин
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-386-09403-4

История поздней любви никогда не бывает простой. Пережив череду неудачных романов, Татьяна встречает своего Принца, но судьба решает разыграть настоящую шекспировскую драму… Принц мертв, а в убийстве обвиняют ее, хотя вспомнить подробности трагедии невозможно.

Сможет ли Татьяна справиться с бесчеловечной машиной российского правосудия или станет его очередной жертвой? Каковкин не дает однозначных ответов, но заставляет задуматься о том, что на месте Татьяны теоретически может оказаться каждый…

---

– Он здесь.

Татьяна кивнула.

– Ну и кто он и что он?

– Вот этот.

– Вот этот? – Люся взяла диск в руки и рассмотрела получше. – Как зовут?

– Саша. Васильев, Александр, – покорно, как матери, ответила Татьяна.

– Да! Ничего не скажешь – артистическая фамилия! – с иронией сказала подруга.

– А какая у тебя, Люсь, в девичестве фамилия была?

– Ой, не спрашивай, с моей фамилией тоже можно только потеряться – Иванова. И чего с ним? Замуж зовет?

– Ничего. Один раз встретились, и все.

– Ну и как он в постели? – спросила Люся.

– Ничего не было. Просто несколько раз говорили по телефону, а вчера встретились, зашли в ресторан и все. Вот CD подарил.

Землякова снова взяла диск в руки и решительно произнесла:

– Бери чай с собой, пойдем слушать твоего мужика!

Они прошли в гостиную. Землякова последовательно нажала кнопки бесчисленных пультов, вставила диск и села на диван у журнального столика рядом с Ульяновой. Люся нажала «плей».

– Так!

Татьяна волновалась, будто должна звучать ее музыка.

Первую композицию они слушали по-консерваторски, не шевелясь, но только начался новый трек, Люся прибавила громкости и прикрикнула:

– А чего это мы как дуры!!!

И они бросились танцевать. Наслаждались движением, танцем без всяких стилей, правил, без желания кому-то нравиться. Дурили как могли и как хотели. Подпевали, задирали воображаемые юбки, оголялись, крутились на шесте, трясли грудью – веселье пошло. Музыка или входит в человека, захватывает или нет, тут – полное единение. Не танцевали много лет, а здесь враз зацепило.

В одной из композиций зазвучало длинное соло саксофона, Татьяна сразу поняла – точно он, она видела его пальцы, его лицо…

– Это он! – прокричала Ульянова. – Он!

– Кто? – не сразу сообразила Люся.

– Ну? Мой…

– Классный мужик! Зови его сюда! Игорь тоже джаз любит.

День пролетел. Потанцевали, съездили на рынок, понакупили, приготовили, потом дождались, когда приедет их общий муж, как пошутила Таня, отужинали, и, несмотря на уговоры остаться, Ульянова засобиралась домой, в Москву.

– Машину не оставишь? – спросила Землякова подругу.

– Нет, поеду. В метро невозможно – жарко, все потные, запах – просто ужас.

Около шлагбаума, выезжая из поселка, Татьяна вставила в автомагнитолу диск Васильева со «Стандартами». Слушая музыку, вспоминая быстрый и легкий прожитый день, не останавливаясь и не попадая «на красный», долетела до дома – большой двухкомнатной квартиры в районе Ваганьковского кладбища, недалеко от третьего транспортного кольца. Только дома подумала с отчетливым страхом – а почему он не звонит, неужели это все? И его джазовый стандарт зазвучал в ее голове с нотками реквиема.

Включила телевизор, но ни программы, ни фильмы не смогли заглушить бьющую через край обиду. Приходили детские мысли о потерянном телефоне, о забытом номере, обо всем, что случайно, но навсегда могло разлучить их.

«В конце концов, невежливо и некрасиво, мог бы набрать номер, отметиться, мы взрослые люди, все можно понять, и…»

«И» множилось, разрасталось, словно сорняк. Ближе к ночи сделалось нестерпимо возмутительное молчание телефона, и тогда пришла счастливая мысль: она сама может позвонить и сказать нечто о его игре, музыке, ведь он подарил ей диск. Она еще раз взяла коробку с диском в руки, прочитала несколько названий и постаралась их запомнить. Будет говорить спокойно, не навязываясь, только как слушатель, только чтобы сказать, что понравилось, что нет никаких мужчин и женщин, строго, как критик и неравнодушный слушатель. Сухо, рассудительно. Последняя мысль про критика на время приостановила ее, ведь нельзя же сказать, что понравилось все, так критики не поступают. Не скажешь же, что с Люськой под его сакс танцевали до упада, без вина, утром, ей что-то должно же и не понравиться, она должна покритиковать, высказать свои замечания. Но об этом она думала, уже отыскивая номер в мобильном телефоне: «Все вызовы, номер Люси. Ниже, еще ниже, вчера к вечеру… вот, это он? Нет. Ниже, еще ниже. Это Боря. Ниже, ниже – вот он». Она спустилась на бессмысленную череду горячих цифр и нажала…

– Саша, это я, Таня Ульянова, я прослушала твой диск, который называется…

– Ту! Радость моя! Ту! – прокричал он, словно дунул в пионерский горн.

– Я тут прослушала диск и хочу сказать, что…

– Слушай сюда – я тоже хочу, я хочу тебя! Я хочу тебя, Ту! Ты слышишь?! Что ты молчишь? Ту! Я все время думал о тебе! Я хочу тебя! Что ты молчишь?

– Я тоже, – прошептала она в ответ на его пьяный крик.

– Я хочу, – повторил он.

– Я тоже, – повторила она.

– Что нам теперь делать?! – крикнул он.

– Приезжай ко мне, я живу у метро девятьсот пятого года.

– Я не могу за руль. Я уже прилично выпил.

– Чувствую…

– У нас сегодня был концерт, и мы с ребятами поехали ко мне… Я хочу, но мне нельзя за руль. Я хочу тебя!

– Ты где? – наконец Татьяна поняла, что это не помехи, а пьяный шум большой компании.

– За городом. Приезжай ко мне.

– За город я не поеду, нет, – категорически отрезала она. – За город – нет!

– Я хочу тебя, Ту. Я весь день думал только о тебе. Я хочу тебя, Ту.

– Ты говоришь так, потому что пьяный…

– Ты же знаешь, я тебе объяснял, я – нет. Бери такси, это недалеко, пятнадцать километров от окружной, я оплачу. Приезжай, Ту. Я хочу тебя. Ты боишься?

– Приезжайте! Он о вас рассказывал! – крикнул в трубку незнакомый голос.

– Не лезь, Серега! Не лезь, – снова услышала Татьяна голос Васильева. – Тань, Ту, – сказал он в трубку, переместившись в другую комнату. – Вот я здесь один. Я ушел от них. Я понимаю, я понимаю все. Куда-то ехать, черт знает куда, к незнакомому мужчине, Ту! Пьяная компания… я все понимаю, безрассудство, но мне хочется тебя видеть, я хочу тебя. Ты хочешь меня… Я понимаю… Но глупо нам сегодня не встретиться, глупо!

– Наоборот – глупо встретиться. Там одни мужики.

– Нет, нет, – закричал Саша Васильев, – у нас есть Вера, Махлакова жена.

Он вышел из комнаты, подбежал к Вере и сунул ей трубку к уху.

– Здравствуйте, – сказал мягкий женский голос. – Тут все очень хорошие ребята…

– Здравствуйте, – ответила Татьяна.

– Ту, видишь у нас приличная компания старых, безопасных мужиков! И еще одна женщина, красотка Верка Махлакова.

– Саш, ну я не знаю, это неудобно. Нет! Нет!

– Сейчас! – крикнул Васильев. – Не вешай трубку. Не вешай!

Она ждала, не понимала, куда он вдруг убежал, это было так долго, что в какой-то момент Татьяна решила, что он еще выпил и забыл о ней.

– Раз, два, три, – произнес голос Васильева, и она услышала веселую, отвязанную музыку, джазовый квартет из аккордеона, саксофона, скрипки и ударника, стучавшего, видимо, по пустым бутылкам и по столу. Когда они закончили, Васильев взял трубку и спросил: – Ну, теперь ты едешь?

– Не знаю! Как к тебе ехать, я не знаю дороги! Это невозможно… невозможно…

– Такси!

– Нет, я лучше сама, чем с незнакомым таксистом.

Васильев стал объяснять дорогу, но все объяснение свелось к одному: она должна доехать до съезда с шоссе, а потом позвонить, и он объяснит ей дорогу дальше, по его словам, найти очень просто. Через несколько минут Татьяна Ульянова уже сидела за рулем «мерседеса», нажимая на педаль газа.

Ровный свет фонарей придавал чиновную торжественность ее скоростному проезду по пустой Москве.

Светофоры были в сговоре с Васильевым и ярким, выразительным зеленым заранее открывали ей дорогу.

Прямые проспекты рифмовались с прямотой жизни, с прямыми решениями, смелостью, с любовным желанием, с детским любопытством.

Все открывалось просто, как простор, и сокращалось просто, как расстояние.

Неон и реклама были в сговоре с ее настроением. Отдельные слова вырывались из разбросанных по бокам дорог слоганов – над ними потели бездарные креативщики, – моментально слипались в самостоятельный смысл: «ты», «под новым углом», «не откажи себе», «каждый день – особенный», «ресурс молодости», «лети», «великолепная возможность», «для тех, кто любит подарки», «тайна», «имеются противопоказания».

Отчего-то стало страшно. Или от скорости, или от ежесекундного приближения неизвестного нового мужчины, или от неосвещенного куска дороги за окружной, или от ночи и яркой луны…

Ульянова увидела впереди вышку высоковольтной передачи с красными огнями безопасности наверху, сразу за ней, как объяснял Васильев, правый поворот, и здесь она должна набрать его номер. Длинные гудки стали еще продолжительнее – «вот будет смешно, если он не подойдет… куда вы приехали, женщина…». Она готова была развернуться, ей этого даже хотелось, несостоявшееся приключение – и все, через сорок минут она снова дома, в своей постели, под своим одеялом, на своей подушке, одна, но он взял трубку.

– Я тут стою, передо мной вышка…

– Знак главной дороги есть?