Дмитрий Заваров - Эхо войны

• Название: Эхо войны
• Автор: Дмитрий Заваров
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-96293-8

Цивилизация уничтожена. Они – всё, что осталось от человечества. Горстка людей, пытающихся приспособиться к новым правилам мертвого мира. Против них – мутанты, аномалии, неизвестные вирусы… и нечто страшное, чему пока еще нет названия.

Чтобы повернуть вспять Апокалипсис, боевой тройке сталкеров с позывными Глок, Чекист и Чапай предстоит отправиться в далекое прошлое, на Великую Отечественную войну. Где совместно с полковой разведкой и оперативниками спецгруппы СМЕРШ взять штурмом секретный объект фашистов, находящийся на территории нынешнего Чернобыля.

---

– Сука этот Виталий Александрович, – сказал лейтенант зло.

– Кто?

– Да доктор этот, Степанов. Хотя что с него взять…

– А что это за амулет?

– Это тебе знать не надо, – ответил Андреев.

Не надо так не надо – я пожал плечами. Даже и неинтересно, это я просто для поддержания разговора спросил, если уж на то пошло. А лейтенант продолжал молча курить, и дым застревал в его широких густых усах. На рукав камуфляжного плаща опустился дубовый лист, и я в очередной раз отметил, как удачно подобран маскировочный рисунок.

– Слушай, Владимир, где ты этот плащ урвал?

– Тоже хочешь? – хмуро спросил Андреев.

– Факт!

– Нет ничего проще. У фрицев на той стороне реки таких много. Спроси, может, поделятся.

– А ты чего так увял-то? – поинтересовался я, чтобы скрыть обиду.

Андреев покосился на меня, а потом какое-то время молча курил, глядя поверх деревьев – туда, где, плавно забирая влево, уходила за горизонт большая стая ворон. Я заметил, как на его щеке, под кожей, отливающей синевой проступившей щетины, пульсирует, перекатываясь, желвак мышцы. Думал, не ответит, но нет:

– Глок, который там на столе лежит…. ему лет, наверное, меньше, чем тебе. А мы, Леша, с ним в такой жопе успели побывать, что вам, несмотря на всю эту «Великую Отечественную», и не снилось. И если бы не он… А теперь он в вонючем подвале со сквозной дыркой. А я здесь. И даже попрощаться по-человечески не получится. Потому что не умеем. Понял?

– Понял.

– Да ни хрена ты не понял! – Андреев в сердцах выбросил окурок. – Ладно, свернули тему. Давай-ка лучше о тебе. Кто такой?

– Лейтенант Зуев Алексей Семенович, спецгруппа Отдела контрразведки Смерш Наркомата внутренних дел, – отрапортовал я.

Кольнула неловкость – ведь при знакомстве представился совсем по-другому. Но Андреев, к счастью, не стал заострять внимание на моей нечестности.

– Почему меня дернули?

– За что дернули? – не понял я.

– Ну как меня нашли? Как узнали, что я связан с Глоком?

– Дык это… у него же на бедре твоя фамилия написана.

– А… – Андреев снова поиграл желваками. – Ну да, дело прежде всего. Учись, контрразведка!

– Есть.

– Да отставить уже! – сморщился лейтенант. – Почему Смерш этим делом заинтересовался? Вообще – какая у тебя задача?

– Мы ловим сектантов, – похвалился я.

– Чего? – Андреев удивленно расширил глаза. – Смерш ловит сектантов? А кражи вы не расследуете?

– Расследуем, – покивал я. – Мы из оперативного отдела МУРа, переведены в Смерш буквально месяц назад, когда выяснилось, что мясники опять взялись за свое.

– Мясники? – Андреев вопросительно поднял бровь.

– Так у нас зовется банда, что еще до войны в этом районе орудовала.

– Докладывай по порядку.

– Слушаюсь, – козырнул я и приступил к рапорту: – Весной сорок первого года в районе Чернобыля началась прокладка ветки Чернигов – Овруч Юго-Западной железной дороги. Во время строительства станции «Янов» бригада рабочих в количестве 12 человек подверглась нападению неустановленных лиц. Численность нападавших тоже установить не удалось. И, это…

Тут я сбился, потому что рассказать официальным слогом, что собой представляли трупы железнодорожных рабочих, было довольно сложно. Как там было в протоколе осмотра – «множественные укушенные раны»… Но тут Андреев неожиданно мне помог:

– Представляю, как вы были озадачены. Тела обглоданы, и, судя по слепкам зубов, обглоданы людьми, так?

– Экспертиза установила, что следы укусов – от человеческих челюстей.

– Не от человеческих, – покачал головой Андреев. – Они не люди совсем. А высосанных досуха не было?

– Никак нет!

Про себя отметил: что-то старший оперуполномоченный Зуев совсем «осолдафонился», явно стал злоупотреблять уставными оборотами. Шеф, услышь он меня сейчас, порадовался бы – как нас в армию перевели, он только этого и требует. Но мне лично никогда уставная «казенщина» не нравилась. Видимо, сейчас все дело в том, что я чувствую себя обязанным четко отвечать на вопросы лейтенанта Андреева. Пусть информация и секретная – но я не имею права ничего от него скрывать.

– И как, поймали вы этих «сектантов»? – с явным интересом спросил Андреев.

– Нет. Установили только, что их было не менее пяти человек. Убийства, вероятно, носили ритуальный характер. Странная обувь… Один был босиком. Судя по следам, почти двухметрового роста. Ну и вообще… Но толком поработать не успели – война началась.

– А как фронт досюда дошел, продолжили как ни в чем не бывало? Молодцы! – Андреев мотнул головой. – Хорошо работает уголовный розыск при товарище Сталине!

– За двадцать семь дней, что 1078-й полк держит позиции вдоль реки Припять без вести пропало шестеро бойцов. Недавно было найдено тело седьмого – ефрейтора Святошина. Труп обглодан до костей. Значит, эти нелюди снова здесь.

И я уставился на Андреева, приготовившись наслаждаться произведенным эффектом. Но эффекта не было. Лейтенант смотрел на меня вроде бы даже жалостливо. Потом достал еще одну папиросу, прикурил.

– Нелюди – это ты правильно сказал, – согласился он.

И снова задумался, поглаживая пальцем усы. Я тоже достал папиросу, последнюю, между прочим, закурил. Если надо – посидим, помолчим, покурим. Это у меня папиросы закончились, а у Андреева, как я заметил, еще больше чем полпачки в наличии. С таким запасом полдня молчать можно.

– С весны сорок первого, значит? – задумчиво протянул Андреев, разглядывая сад. – Мы-то думали, что это только фрицы ее расшевелили. А оно вишь как… А что ваши рабочие на Янове делали?

Я спохватился не сразу – думал, что очередной риторический вопрос. Но Андреев пристально смотрел на меня – значит, адресован мне.

– Что делали? – Я наморщил лоб. – Да ничего… Строили.

– Пути клали?

– Не только. Там планировался крупный железнодорожный узел, поселок городского типа.

– Растревожили, значит, – покивал Андреев. – Сектанты… Фашисты вон тоже про демонов что-то лепечут. Только они совсем идиоты, чесноком пытаются упырей отпугнуть.

– Кого?

– Сектантов твоих!

Андреев внезапно поднялся. Я вскочил следом, ожидая дальнейших указаний. Лейтенант одернул свой камуфляжный плащ, поправил фуражку, огляделся.

– В общем, так, – быстро сказал он. – Наш разговор ты забыл, понял?

– Есть!

– Не перебивай. А дело было так: встретились, ты показал мне труп, я его не узнал. И разошлись. Понял?

– Есть! – сам себе удивляясь, снова выкрикнул я.

– И вот этот момент ты тоже забудешь.

С этими словами Андреев сунул руку в карман моего плаща и вытащил крупный зеленоватый камень или кусок стекла, формой похожий на пробку от водочного графина. Подбросил стекляшку на своей широченной мозолистой ладони, поймал и, развернувшись, пошагал в глубину сада.

Глава 4

7 сентября 2016 года. Чернобыль

Я не сплю, просто лежу, разглядывая подвешенные в сетках под потолком артефакты: шары испускают мягкий желтоватый свет, создавая ощущение покоя и домашнего уюта. Прекрасно осознаю, что это всего лишь наведенный эффект: ну какой «уют» может быть в бетонной комнате без окон, с рядами двухэтажных нар, жестяными коробами воздуховодов под потолком и кафельным полом? А с другой стороны, какая разница – по-настоящему или нет: артефакты для этого сюда и повесили, чтобы успокаивали и дарили ощущение уюта. Так что mundus vult decipi, ergo decipiatur[1].

Вообще-то говоря – странно. Три года по Зоне лазил до Взрыва. И ни разу по дому не скучал. Плевать как-то было, даже нравилось вот так кочевать от схрона к схрону. А теперь, как лишился этого ненужного, – вдруг тоска…

Когда сквозь сопения и даже откровенный храп по казарме пролетает металлический звон – я вздрагиваю, привстаю на локте.

С моего «второго этажа» прекрасно видно его фигуру. Он методично нагибается и разгибается, будто делает зарядку. Я догадываюсь – это он одевается. Мимолетом удивляюсь: куда собрался? До туалета бежать недалеко, одеваться ни к чему. Дежурные меняются только утром… Но – мало ли кому куда надо? У нас свободное подземелье, как говорит Чапай.

И вот свободный человек свободного подземелья выходит в проход. Я узнаю его по чудной прическе: бритые виски, плоский ежик волос, голова выглядит квадратной. Тихон, из приблудных.

Их, приблудных, за год, прошедший с момента Взрыва, набралось уже человек тридцать. Кто сам пришел, кого подцепили ребята в рейдах. И мужчины, и женщины. Как выжили на Большой земле – непонятно. Если уж в Зоне не все уцелели – а наши-то, предчувствуя выброс, попрятались со всей основательностью, – что говорить о тех, кто за периметром? Но выжили.

Он выходит в проход и надолго застывает. Кафель на полу – самое светлое пятно во всей казарме, не считая горящих артефактов, и на фоне этого кафеля его фигура напоминает силуэт, вырезанный из бумаги и помещенный в рамку.