Валерий Большаков - Супердиверсант Сталина. И один в поле воин

• Название: Супердиверсант Сталина. И один в поле воин
• Автор: Валерий Большаков
• Жанр: Попаданцы
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-95797-2

Способен ли один в поле воин победить немецко-фашистскую орду? Если это супердиверсант Павел Судоплатов, чье сознание вернулось на пятьдесят лет назад, то шанс есть. Главное его оружие – опыт и знание будущего, и он сделает все, чтобы Страна Советов одолела Третий Рейх.

Для этого у Судоплатова есть все – дерзкий ум, верные товарищи, поддержка вождя.

И вот уже в глубоком немецком тылу разворачиваются целые партизанские армии, имеющие на вооружении танки и бомбардировщики, а высаженные с подводных лодок головорезы Наума Эйтингона захватывают и угоняют в Мурманск линкор «Тирпиц».

Но хватит ли сил у «генерала особого назначения» бороться до победного конца?

---

Немцы берегли промыслы, в районе Плоешти было натыкано тридцать зенитных батарей. Румыны тут держат шестьдесят стареньких, зачуханных самолетов, зато немцы перебросили сюда целую группу новейших «Мессершмиттов».

Четверкин вспомнил, как Судоплатов рассказывал о немецкой оккупации Греции. Эта страна была рейху ни к чему, и вся ее ценность сводилась к одному – не дать англичанам использовать остров Крит для налетов на Плоешти. А Югославию немцы удерживали, чтобы полностью обезопасить транспортировку нефти вверх по Дунаю.

В наушники задолбила немецкая речь, и Клаус тут же ответил – лениво, растягивая слова. Четверкин разобрал только что-то про «специальную акцию» и «маскировку».

– Разворот! Пошли! Пронин, твоя машина бомбит аэродром!

– Понял, командир!

Анатолий повел «Юнкерс» к корпусам завода «Астра Романья».

Самолет шел низко, и заводские корпуса, нефтебаки, склады, крекинговые установки, рельсовые пути, забитые цистернами, – все приблизилось, угрожающе и емко. Ну, хоть не макет…

– Потеряй еще сто метров! – крикнул Клаус. – Ага! Сброс!

Самолет вздрогнул, сразу облегчившись. Фугаски прошивали стены цехов и стенки баков, и вязкая нефть вспыхивала, жарко и чадно. К небу поплыл жирный черный дым.

– Цель накрыта!

– Выводи!

– Бомбы ведущего звена и нашего цель накрыли. Заднего… Есть! Загорелось! Там цистерны стояли…

– Внимание! Справа сверху вижу четыре «Морана-Солнье»! Выходят на нас.

Четверкин глянул. Приближалось звено стареньких «Моранов» с «Крестами Михая» на крыльях – по четыре голубых буквы «М» в желтой окантовке. Румыны!

Законцовки крыльев у румынских самолетов были выкрашены в желтый цвет, и поперек фюзеляжей, недалеко от хвостов, тоже желтели полосы – знаки принадлежности к союзникам Германии на Восточном фронте.

– Командир! Справа «мессеры»!

– По очереди! – процедил Четверкин.

«Юнкерсы» со звездами раскинули веера трассирующих пуль, жаля румынские «Мораны» и «Харрикейны», немецкие «Мессершмитты».

На мгновенье машина «Толяна» нырнула в чадный дым, клубившийся над развороченными корпусами нефтеочистного завода, стало темно, а когда вновь засиял свет, Четверкин увидел, как падавший «Моран» врезается в заводскую трубу.

Перед самой кабиной воздух прочертили малиновые трассеры, и тут же стрелявший «мессер» напоролся на трос аэростата, крутанулся, обламывая полкрыла, и закувыркался вниз. Тут же продолбила очередь снизу, отзываясь молоточками в бронеспинке.

– Радист! Живой?

– Да что мне сделается…

– Маневр влево!

– Ближе, ближе!

– Заходят сверху и снизу!

«Юнкерс», встряхивая экипаж, полез в «горку». Сбоку промелькнул распластанный силуэт немецкого истребителя. Штурман-бомбардир не оплошал, всадил короткую очередь «мессеру» в брюхо.

– Готов, кажется… Точно, готов!

– Маневр влево!

Неожиданно открылся Плоешти – дымы отошли, словно занавес раздвинулся. И поперек яркой картинки прочертился траурный след – падал «Юнкерс», сверкая красными звездами. За ним тянулся густой шлейф, такой же черный, как дым над горевшими нефтепромыслами.

– Командир! Зайцева сбили!

Четверкин сжал зубы.

– Слушать всем! Уходим!

Партизанские бомбардировщики уходили к горам, забираясь в высоту, и лишь теперь опомнились немецкие зенитчики. Слева и справа, ниже «Юнкерсов», повисли хлопья разрывов.

Поздно, голубчики…

– Задание выполнено, – разлепил губы Четверкин. – Курс домой!

* * *

…Судоплатов долго маялся, ожидая прилета эскадрильи. Первым ее услыхал Кочетков и тут же забегал, засуетился.

– Летят, летят!

Из-за леса вынырнули «Юнкерсы». Наши ли? Наши!

Павел нахмурился – улетало девять машин, вернулось семь.

Лишь только первый бомбовоз коснулся земли, загремел металлическими листами, как Судоплатов медленно зашагал по полю.

Командирская машина развернулась, занося хвост, устраиваясь на стоянку, и показались пилоты.

Четверкин спустился первым, подошел, прикладывая ладонь к шлемофону, и глухо проговорил:

– Задание выполнено, товарищ командир. Экипажи Зайцева и Крюкова погибли.

Судоплатов крепко пожал ему руку.

– Вы могли все не вернуться, товарищ комполка. Отдыхайте пока, готовьтесь. Надо будет наведаться в Сарны, там скопилось много эшелонов – люди Ковпака подорвали мост, вот составы и задержались. Надо бы их… того… вскрыть.

– Вскроем, товарищ командир! – заулыбался Четверкин. – Так вскроем, что немцам аж жарко станет!

Из записок П. А. Судоплатова:

«Принято считать, что «холодная война» началась с известной речи Уинстона Черчилля в Фултоне 6 марта 1946 года, когда он впервые упомянул о существовании «железного занавеса». Однако для нас конфронтация с западными союзниками началась сразу же, как только Красная Армия вступила на территорию стран Восточной Европы. Конфликт интересов был налицо.

Ялтинское соглашение, где официально был зафиксирован послевоенный раздел мира между США, Англией и СССР, было обусловлено, как ни парадоксально, Пактом Молотова – Риббентропа. В этом договоре 1939 года, как теперь говорят, не было высоконравственных принципов, но он впервые признавал СССР великой державой. После Ялты Россия стала одним из центров мировой политики, от которого зависели будущее всего человечества и судьбы мира.

В наши дни многие аналитики указывают на близость Сталина и Гитлера в их подходе к разделу мира, Сталина ожесточенно критикуют за то, что он предал принципы и нормы человеческой морали, подписав пакт с Гитлером. При этом, однако, упускают из вида, что Иосиф Виссарионович подписал тайные соглашения и протоколы о разделе Европы с Рузвельтом, Черчиллем и Трумэном…»

Глава 8 «Зеленый шум»

Украина, Ровенщина. 15 мая 1942 года

После налета на Плоешти Судоплатов ожидал резкой активизации оккупационных войск, но так и не дождался. Единственной видимой реакцией стало появление в небе над Цуманскими и Сарненскими лесами парочки «Фокке-Вульф-189», прозванных «рамами» за двухбалочные фюзеляжи.

Покрутившись, они улетели, и тут же явились «лапотники» – кривокрылые пикировщики «Юнкерс-87». Завывая противными ревунами, они ложились на крыло и неслись вниз, словно желая разбиться, но выкручивались, сбрасывая бомбы.

Чего уж там разглядели пилоты с «рам», а только от бомбежки сильно пострадали две белки, лишившись уютного дупла – сосну расщепило взрывом.

Павел тут же решил сыграть на немецких страхах – выслал в разные стороны три расчета зениток «ахт-ахт». Как только в небе замаячили «рамы», зенитчики тотчас открыли огонь, сбив один из «фоккеров». Другой, хоть и подбитый, дотянул до аэродрома.

Вскоре опять возникли «лаптежники». Отбомбившись по пустынной чаще, далеко в стороне от партизанского становища, «Юнкерсы» решили удалиться с чувством исполненного долга.

Как бы не так – из-за леса вынырнули «Мессершмитты» с красными звездами на крыльях и задали «лаптежникам» трепку. Немецкие пилоты орали в эфире, призывая «камарадов» опомниться, – «свои» же! А им в ответ звучал отборный русский мат…

Из шести «Юнкерсов» смог уйти лишь один, да и тот не долетел до аэродрома – рухнул в лес. Летчик успел выпрыгнуть с парашютом, всю ночь пробирался по дебрям, сумев доложить о «продажных оборотнях» из люфтваффе, вылетавших на охоту с наклеенными звездами.

И вот уже девятка «Юнкерсов-88», в сопровождении группы истребителей, отправилась бомбить ни в чем не повинный лес почти в сотне километров от урочища Лопатень. Тяжелые бомбы ухали, валя и ломая деревья, вырывая глубокие воронки, перепахивая буераки и разбрызгивая тину на болотах.

«Юнкерсы» тут ждали – раз уж немцы уверились, будто они бомбят партизанское «логово», то почему бы им не подыграть? И все те же зенитчики открыли огонь из 88-миллиметровых немецких орудий, замечательных пушек, которые так здорово дырявили фюзеляжи и отрывали крылья «Юнкерсам-88».

Нумерология отдыхает.

Потеряв четыре бомбардировщика и пару «мессеров», гитлеровцы улетели, оставив в покое «партизанскую базу» – изрытое поле, где вповалку лежали ломаные деревья, и лишь считаные елки цеплялись кое-где за землю, словно вспаханную безумными трактористами.

Удушливый дым стелился над изувеченным лесом, а из взбаламученного болота торчали хвосты двух «Юнкерсов».

Больше фрицы налетов не устраивали, не травмировали белок. И дело было не только в том, что местное командование бодро отрапортовало в Берлин о разгроме партизан. Все обстояло куда хуже – ситуация на Донбассе являлась уже не просто тревожной, а угрожающей.

В Лозовой, Балаклее, Славянске шли ожесточенные бои. Еще никогда за всю войну не случалось столь массовых танковых сражений, да и господство люфтваффе в воздухе частенько оставалось под вопросом.