Лоран Тирар - Профессия режиссер. Мастер-классы

• Название: Профессия режиссер. Мастер-классы
• Автор: Лоран Тирар
• Жанр: Публицистика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-86558-1

Все великие режиссеры обладают своими секретами, и каждый из них – уникален. Сценарист и режиссер Лоран Тирар собрал в своей книге уникальные интервью самых известных режиссеров: Вуди Аллена, Дэвида Кроненберга, братьев Коэн, Тима Бертона и многих других. Выдающиеся мастера рассуждают о практических аспектах фильмопроизводства и делятся с читателями тайнами закулисья.

---

Поэтому я никогда

не начинаю с сюжета, а выбираю какую-то более абстрактную деталь, которую можно назвать атмосферой.

Вообще, все начинается со смутной одержимости, которую мне трудно объяснить и которую я стараюсь выразить, представляя себе персонажей, создавая между ними отношения, пытаясь найти самую напряженную точку в их отношениях: момент кризиса. Если получилось, то у меня есть тема. Далее моя работа заключается в том, чтобы исследовать эту тему с помощью техники кино – замедляя или ускоряя, часто с помощью непрямых намеков. Так рождается климат.

Меня впечатляют режиссеры, которые могут резюмировать свои фильмы. Если бы кто-то спросил меня, о чем «Мелочи жизни», я бы и не знал, как ответить. Сказал бы что-то вроде «О парне, который попал в автомобильную аварию» или пустился бы в долгие рассуждения.

Снять то, что невозможно выразить словами

Спросите 30 режиссеров, как снять одну и ту же сцену – и все дадут разные ответы. Первый снимет все одним беспрерывным кадром, второй сделает серию кадров, третий использует только крупные планы, фокусируясь на лицах, и так далее. Все дело в точке зрения. Нет каких-то единых незыблемых правил – их и не может быть, поскольку работа режиссера представляет собой тесные отношения между самим режиссером и тем, что происходит на площадке. Можно прочесть сценарий и подумать: «Так, я начну эту сцену с крупного плана». Но ничего нельзя сказать наверняка, пока вы не оказались на съемочной площадке с актерами и пока производство кино не стало реальностью.

Если говорить обо мне – люблю об этом говорить, потому что часто люди меня за это упрекают, – то я стараюсь всегда снимать максимально просто. Практически всегда у меня выходит диалог с обратной точки[5]. Мне говорят, что это какая-то специальная техника, применяемая на ТВ. Возможно, но одно дело ТВ, и совсем другое – кино, здесь своя обратная точка, есть большая разница. В кино я стараюсь использовать все его возможности: меняю объективы между кадрами, меняю ритм, размер кадра, снимаю через плечо или не разрешаю так делать, располагаю перед актерами зеркала и так далее. Часто я прошу актера вне кадра читать реплики по-разному или даже читаю их сам, чтобы создать элемент удивления и неловкости у актеров в кадре. Люблю создавать неопределенность между актерами, поскольку это дает совсем другое ощущение действительности. Кроме того, на ТВ людей всегда беспокоят моменты тишины. В фильмах напротив, прямой взгляд и тишина являются неотъемлемой частью сюжета. И с этой точки зрения простая обратная точка может легко создать конфронтацию. Я буквально чувствую, что эти сцены здесь не для того, чтобы дать информацию о диалоге, а, наоборот, для того, чтобы выразить невыразимое, то, что осталось внутри.

Эту идею я позаимствовал очень давно. Например, когда я монтировал уже отснятый «Мадо», то вдруг понял, что главный герой пратически ничего не говорит в первой части фильма. «Черт», – подумал я, – «Он не говорит, это проблема». Хотя? Откровенно, ему и не нужно было ничего говорить – любое неверное слово могло разрушить характер персонажа. В любом случае, я понял, что большая часть диалогов – это ужасные, переходящие из фильма в фильм клише. Только интонации разные. Одни и те же слова, сказанные с разной интонацией, могут изменить все ощущение драматизма сцены. И это становится еще более очевидным, когда ты смотришь свой фильм, дублированный на другой язык – немецкий или итальянский, например. Интонация уже не та, и (удивительно!) создается ощущение, что у актеров даже лица изменились.

Все основано на инстинктах

Каким бы не был ваш уровень подготовки к съемкам,

реальность заставит вас импровизировать и принимать массу неожиданных решений на площадке.

Один из самых непредсказуемых факторов – человеческий; именно он будет чаще других ставить вас в тупик и поднимать неожиданные вопросы.

В «Мелочах жизни», например, на момент начала съемок я обнаружил, что один из актеров буквально каменеет, когда камера находится слишком близко к нему. Он банально не мог играть. Я понял, что снимать его можно было, только отодвинув камеру максимально далеко и используя телеобъектив: да, так он хотя бы смог играть. Но в результате мне пришлось менять весь визуальный стиль картины, поскольку нельзя же было снимать остальных актеров другими объективами – это бы не было последовательно. Так что, как вы видите, иногда даже крошечная деталь может повлиять на весь фильм в целом.

Однако важнейший элемент, имеющий колоссальное влияние на режиссера (было бы абсурдом утверждать обратное) – экономический. Вся так называемая реалистичность кино французской «новой волны»[6] родилась исключительно благодаря урезанным бюджетам. В те времена людям казалось, что натурные съемки дешевле, по этой причине они с большей охотой брались снимать в настоящей квартире, а не в студийном павильоне. Подобные решения обычно сильно влияют на эстетические характеристики фильма. Снимая в студии, мы пытаемся сотворить из декораций реальность – соответственно, снимая реальность, мы стараемся ее немного приукрасить. В студии нам нужно создавать среди декораций некий беспорядок, в натурных съемках мы наоборот, пытаемся хоть сколько-нибудь прийти к порядку. И это меняет очень многое. Кроме того, на натурных съемках приходится менять объективы и ограничивать движения камеры, поскольку здесь уже не раздвинуть стены, как в студии. И все эти моменты влияют на визуальную сторону фильма.

Сегодня многие осознали, что натурные съемки зачастую оказываются дороже, поскольку для них нужно перекрывать улицы, размещать где-то грузовики и фургончики, таскать с собой электрогенераторы, и так далее. Поэтому режиссеры возвращаются в студии, к более традиционным эстетическим формам. Мы обретаем комфорт, но лишаемся того, что дают натурные съемки – элемент неожиданности, который зачастую бывает источником свежих оригинальных идей. При столкновении со всеми этими внешними элементами единственный способ принимать решения – поверить своим инстинктам и сфокусироваться на абстрактной идее, которая засела вам в голову еще на этапе написания сценария и которая должна оставаться неизменной до самого конца съемок.

Оставайтесь верны своему чутью до самого конца,

поскольку только оно может оправдать выбор одного решения вместо другого.

Держи дистанцию, но стой близко

Когда что-то при съемках сцены идет не так, никогда нет ясного ответа, что сделать, чтобы все исправить. Есть лишь проблемы, для которых вы ищите самые лучшие решения из возможных. Я, например, знаю за собой полное неумение снимать то, что люди обычно называют дальним (адресным) планом – общий план в начале сцены, который показывает зрителям, где мы вообще находимся. Честно, я пытался, но у меня ничего не получается. Даже не представляю, почему. Поэтому каждый раз, начиная снимать сцену в новом окружении, я пытаюсь обставить все так, чтобы зрители поняли все без общих планов, лишь по поведению актеров.

По этой причине я всегда начинаю работать с актерами на съемочной площадке. Я веду себя так, словно они вольны сами выбирать себе место по вкусу, но просто не знают своей позиции. И тут я начинаю предлагать варианты и говорю: «Ты можешь начать, сев вот тут или начать здесь, постепенно продвигаясь вот сюда». И мы пробуем до тех пор, пока они не начнут ощущать, что все их движения натуральны, а диалогам уделяем совсем немного внимания. Они просто могут негромко произносить свои реплики – только чтобы убедиться, что все в порядке. Затем я говорю с главным оператором и мы пытаемся найти самые удачные ракурсы, чтобы снять все отработанные ими движения.

Главная проблема режиссирования с этой точки зрения заключается в том, чтобы найти баланс между ближним и дальним, добраться до глубины характера персонажа, сохраняя дистанцию. Этот процесс требует огромной концентрации. Когда главный оператор предлагает кадр, я рассматриваю его и затем утверждаю или отвергаю. Но в процессе съемки я никогда не смотрю в монитор, поскольку предпочитаю наблюдать за игрой актеров – думаю, им тоже это нравится больше. А еще мне по душе идея, что я первый, кто видит их игру через объектив. Думаю, важно делегировать часть этой ответственности, поскольку это сильнее погружает людей в то, что они делают. Конечно, бывают ситуации, когда я отсматриваю снятое за день и вижу, что оператор снял не то, что мы планировали, и нужно переснимать. И это, естественно, не слишком приятно. Но игра стоит свеч.

Каждый актер жаждет действа

Главный принцип актерства – правда. Для того типа фильмов, которые я снимаю, мне критически важно выбирать тех актеров, которые достаточно откровенны – со мной и с самими собой – чтобы выдавать на камеру все самое сокровенное, что у них есть. Некоторые актеры говорили мне: «У меня в этой сцене нет реплик? Не будет ли с этим проблем? Если я ничего не говорю, не создастся ли у людей ощущения, что у меня в голове ни единой мысли?». Мне приходится разубеждать их в этом и объяснять, что потомки англо-саксов давно поняли одну вещь: актер, который просто смотрит на вас, выражает гораздо больше, нежели тот, который что-то произносит.