Виктория Ланжар - Бесконечную нежность храня

• Название: Бесконечную нежность храня
• Автор: Виктория Ланжар
• Жанр: Современные любовные романы

В мире, где секс стал разменной монетой, где замечают не человека, а марку его машины, где успех измеряется долларами; в таком мире нет любви – есть похоть, нет отношений – есть манипуляции. Но есть и другой мир – с настоящей любовью, смыслами и удивительными историями. Жители этого мира проживают горе и радости, встречаются со своей уязвимостью и силой. Проходя через жизненные перипетии, они достигают самого центра – пространства мудрости. Книга о любви, дальних странах, взрослении души.

---

– Мне не нравится эксплуатировать чужой труд, – заявила я как-то мужу.

– Это не эксплуатация, – улыбнулся он. – Люди, работающие на нас, зарабатывают достойные деньги. Если мы решим их уволить, им будет сложно найти работу в этой стране. К тому же ты – моя жена и не должна заниматься тяжелым трудом.

Свое личное время я старалась использовать по максимуму: училась на языковых курсах, занималась сыном, вела группу поддержки при посольстве и преподавала йогу в центре здоровья.

Но вернусь к описанию обычного дня. До обеда муж успевал позвонить мне несколько раз, и мы всегда договаривались, где проведем обеденные часы – дома или в ресторане. Если обедали дома, я готовила что-то быстрое и свежее, и до приезда мужа стол был сервирован, а я празднично одета и накрашена. Во время обеда мы обсуждали события дня, шутили и строили планы на вечер.

Вечером, когда все собирались дома, а это обычно происходило около шести часов, мы либо общались, либо играли в настольные игры с ребенком, либо ездили на концерты, танцевали на дискотеках, смотрели фильмы, настроив прожектор на белое полотно экрана на стене.

Любимым фильмом Фрэнка был «Контакт», потому что главная героиня в исполнении Джоди Фостер почему-то напоминала ему меня. Я ничего не имела против: она мне казалась умной и красивой.

Уроки русского

Муж быстро осваивал русский язык, общаясь со мной и сыном. Он легко запоминал новые слова, разве что путал женский и мужской род. Как-то я заметила, что, уходя, он кокетливо произнес:

– Я пошла!

Звучало мило, муж схватывал на лету все русские слова, которые я произносила, но услышав о разнице окончаний, позже всегда контролировал свою русскую речь, стараясь соблюдать правила мужского рода. Но некоторые слова так и остались в его исполнении «франко-русскими»: «пошли танцевИть», «борьщевики», «умничкая моя». Свой словарный запас Фрэнк пополнял исключительно из общения со мной. Понятно, что он состоял сплошь из «хороших» выражений. Время от времени он просил меня научить его «плохим» словам, однако я не поддавалась ни на какие провокации.

Но вот однажды Фрэнк, сделав хитрое лицо, сказал, что знает одно русское «плохое слово». Заинтересовавшись, я спросила:

– Какое же?

– Мать, – почти шепотом, но многозначительно произнес мой муж.

Мне оставалось только рассмеяться и поцеловать его…

Наши отношения: ясное солнце и легкие тучки

Фрэнку доставляло удовольствие ходить со мной на шопинг. Он любовался моей детской радостью, когда я крутилась перед зеркалом в очередной обновке. Удивительным образом он умел находить на полках магазинов какие-то особенные вещи, и тогда с лукавым видом зазывал меня в примерочную.

В нем жила неиссякаемая щедрость душевно-зрелых мужчин, у которых желание дарить исходит из уверенности в своей способности заработать. Любая его поездка за пределы страны сопровождалась шумным возвращением с подарками и обязательной коробочкой новых духов. Помню, как поразило меня, когда, даря бриллиантовое кольцо, он сказал:

– Дорогая, это только первое….

Его подарки всегда были неожиданными и приятными, но самым лучшим подарком для меня был он сам – его любящее присутствие, его внимание и приятие меня в любых моих проявлениях….

Привыкать к чужой культуре было трудно, и нередко я снимала напряжение слезами. А муж, замечая мои мокрые глаза, утешал:

– Моя м-а-а-а-ленькая, все будет хорошо… Это не твоя проблема, чтобы тебя понимали, это проблема других – понять тебя… Хочешь, мы пригласим к нам твою маму или подругу?

Он выслушивал мои «маленькие» проблемы и всегда бросался на помощь, если у меня случались плохие дни.

Как-то я простудилась и лежала с высокой температурой. Но, веря в альтернативную медицину, отказывалась принимать антибиотики, несмотря ни на какие его уговоры. И тогда Фрэнк заплакал; так он переживал за мое здоровье. Я, ошеломленная этим проявлением чуткости и нежности, отступила от своих принципов и согласилась принять немного лекарства. Температура быстро упала, и вы бы видели счастливое лицо моего мужа!

Когда приезжала моя мама, Фрэнк понимающе отходил на второй план, предоставляя нам возможность наговориться на родном языке. Вечерами, уставшая от впечатлений, мама уходила к себе в комнату, а муж детально расспрашивал меня, как она провела день. И я ощущала, что он поступает так не из вежливости, а потому что в самом деле хочет, чтобы маме у него было как можно лучше.

Потому что мама – МОЯ!

Выслушав пересказ маминого дня, Фрэнк рекомендовал:

– Дорогая, поезжайте завтра с мамой в магазин. Пусть она выберет себе что-нибудь красивое.

Мама всегда сопротивлялась «лишним», по ее мнению, тратам, но Фрэнк неизменно теребил меня, предлагая чем-то порадовать свою тещу…

Не подумайте, однако, что все в нашей совместной жизни было так солнечно – ясно. Непогоды конфликтов не миновали и наше семейное гнездышко.

Иногда мы не понимали друг друга и, впадая в эмоции, могли фыркнуть и разбежаться по сторонам. Но дулись друг на друга недолго; минут пять или тридцать. Потому что мой мудрый муж подходил первым и спрашивал:

– Скажи, что я сделал не так?

И кто же после такого вопроса не улыбнется и не задаст такой же в ответ?!

Ну, а если случались серьезные разногласия, то мы садились «за стол переговоров», выслушивая друг друга и неизменно находя компромисс.

Французский паспорт и «русский» ресторан

Вот по поводу чего мы никогда не спорили – так это о путешествиях.

Правда, с моим украинским паспортом я поначалу оказалась невыездной: мне отказали в визах и в посольстве Мексики, и в консульстве Канады. Не помогли ни справки о замужестве, ни подтверждения о наличии денег на моем личном счете. Как украинская гражданка, я считалась потенциальной невозвращенкой. Надо было срочно получать французский паспорт.

Экзамен на гражданство должен был принимать сам посол, который оценивал уровень владения французским языком, быстро переходя с одной темы на другую, а задача экзаменуемого заключалась в том, чтобы поддерживать разговор.

Когда муж узнал в посольстве о сроках и условиях экзамена, он удивился:

– За четыре месяца невозможно с нуля выучить другой язык так, чтобы говорить на любые темы!

Но работник посольства успокоил его:

– Кто по национальности ваша жена? Русская? Так чего вы переживаете?! Она справится!

Он оказался прав – я справилась и получила французский паспорт, означавший для меня свободу передвижения по миру.

Мы с Фрэнком всегда выбирали для поездок одни и те же страны, поскольку наши интересы во многом совпадали. Перед путешествием в другую страну изучали ее историю и культуру, искали то, что было в этой стране уникального, неповторимого, а потом наблюдали все это воочию.

Попутно мы рассказывали друг другу о культуре и обычаях наших стран, о своих любимых книгах, фильмах, обо всем том, что помогало нам лучше понять один другого.

Однажды, прилетев в Париж и походив несколько дней по Лувру, Фрэнк пригласил меня в русский ресторан «Распутин». Неожиданно для меня это знаменитое заведение оказалось настоящим пристанищем безвкусицы.

Тут все было кроваво-красным: и стены, и скатерти на столах, и люстры, и стулья, и занавес на сцене, и даже костюмы артистов и официантов. Репертуар не отличался оригинальностью: розовощекие, атласно-красные артисты на весь красный зал пели «Очи черные», «Калинка-малинка». Последней каплей стала старая алюминиевая посуда времен царя Гороха. Посудный металлолом назывался антиквариатом, а «традиционные» блюда в меню оказались сухими и безвкусными, как пластмасса.

Я сидела расстроенная, желая только одного – поскорее уйти из этого ужаса. Было стыдно перед мужем.

– Дорогая, извини, – вдруг сказал Фрэнк, виновато глядя на меня.

– За что? – искренне удивилась я.

– За то, что я пригласил тебя сюда.

Я опешила – что происходит? – иностранец просит прощение за безвкусицу русского ресторана! Он извинялся за обстановку, бутафорски выпячивающую времена России «красной», за плохой сервис, за давящий цвет пространства, откуда хотелось не просто уйти, а убежать – быстро и навсегда. Дух моей страны, душевной и гармоничной в своей простоте, в этом ресторане напрочь отсутствовал, зато здесь кричала о себе пошлость. Я переживала, что безвкусицу ресторана мой муж воспримет как примитивизм целого народа; всем известны стереотипы о русской культуре – водка, мужик, пляшущий под балалайку «Калинку-малинку». А в «Распутине», как нарочно, все эти клише были преувеличены и подчеркнуты!

Но произошло иначе, не на поверхностном уровне – мой муж почувствовал мои эмоции.

Он увидел, как я, всегда с гордостью рассказывавшая ему о культуре своего народа, устыдилась того, что нам предлагали под видом «русского». Возможно, он понял, насколько то, что нам показывали, далеко от истинной русской культуры.